Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья. Страница 6

Тут можно читать бесплатно Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья.. Жанр: Научные и научно-популярные книги / История, год -. Так же Вы можете читать полную версию (весь текст) онлайн без регистрации и SMS на сайте «WorldBooks (МирКниг)» или прочесть краткое содержание, предисловие (аннотацию), описание и ознакомиться с отзывами (комментариями) о произведении.
Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья.

Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья. краткое содержание

Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья.» бесплатно полную версию:
В шестой том собрания сочинений Василия Михайловича Пескова вошло продолжение его репортажей из рубрики «Широка страна моя…», которую «Комсомольская правда» в конце шестидесятых годов прошлого века открыла к 50-летию Октябрьской революции. И конечно — первые публикации его знаменитой авторской рубрики «Окно в природу», которую Песков вел до своего последнего дня.

Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья. читать онлайн бесплатно

Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 6. У Лукоморья. - читать книгу онлайн бесплатно, автор Василий Песков

И есть река, которую не перешагнул еще ни один мост, — река Лена. Переправа только по льду, а летом — паром.

Зингоренко строит мосты сорок пять лет.

Сколько всего, построил, не помнит. Но несколько «своих» мостов он не может забыть.

Например, мост через Дон под Воронежем. Строил его Зингоренко в 30-м году. А через двенадцать лет, в 42-м, инженер получает задание: «Взорвать ввиду приближения противника».

Мост через Волгу около Ярославля.

Снимок моста через Волгу сделан с помощью «Аэрофлота». Пилот — Станислав Репин.

«Саперов не было. Вдвоем с напарником ночью несли взрывчатку в мешках. Привязали мешки посредине пролетов… Над горизонтом стояло зарево, и мост мне показался в ту ночь очень красивым. Я глядел на часы и считал: вот сейчас, сейчас догорит шнур… А в 43-м мне же пришлось восстанавливать этот мост…» Такова участь мостов. В войну возле мостов больше всего падало бомб. Кто из переживших войну не вздохнет, вспомнив переправу, когда вода поднималась столбами справа и слева, и была вода мутной от крови. Военная хитрость заставляла прятать мосты под воду. Машины шли по такой переправе, утопая в воде колесами.

Мосты всегда разделяют судьбу народа. Переправу не оставляют врагу. А когда врага изгоняют, мосты поднимают в первую очередь…

В последние годы у нас построены десятки новых больших мостов. Через Волгу — возле Саратова, через Волгу — у Ярославля, через Днепр — у Киева, через Оку, Двину, Неву, Иртыш… Построили самый северный из наших мостов — у Норильска. Много мостов возведено по линии железной дороги Тайшет — Абакан. Большая часть из многих новых мостов — бетонные, автодорожные. Это показатель быстрого роста в стране автомобильных путей…

Мосты, как люди, имеют возраст и не живут бесконечно. Железобетонные — долговечны. Железным отпущено в среднем сто лет. Сто лет — и надо менять. На Дальнем Востоке, возле Хабаровска, стоит один из мостов-ветеранов. Кто проезжал на поезде через Амур, помнит долгий тревожный гул, самый долгий за всю дорогу с запада на восток. Амурский мост — самый длинный из наших мостов. Четыре километра узорной стали соединяют амурские берега…

И большие мосты, и маленькие в два бревна, с березовым перильцем, — одинаково дороги нам, потому что мосты соединяют людей.

Фото автора. 10 марта 1967 г.

Воронежский лес

(Широка страна моя…)

Одно из ярких воспоминаний детства: вечер, на полу в сенцах стоят два лукошка и деревянное корыто с водой, я помогаю матери перебирать грибы. Грибы прикрыты лопухами и увядшими ветками. В сенцах стоят незнакомые, непривычные запахи. Мытье грибов сопровождается разговором о каких-то известных матери и бабушке полянах, о кордонах Ракитном и Маклоке, о просеках, об ольховом болоте, о теленке, который до смерти напугал грибников… В соседской избе висела засиженная мухами картинка: «Царевич на сером волке». По этой картинке я представлял себе место, из которого отец привозил на лошади пахучие осиновые дрова, а мать приносила бидончик ягод, а осенью — корзины грибов и колючую, отливавшую синевой траву. Траву полагалось вешать над дверью и ставить в угол за образа — от домового. Изба у нас была маленькая, домовому спрятаться негде, но я не сомневался, что он существует…

Мир расширялся. И скоро единственным местом, где еще мог жить домовой, оставался лес, таинственно синевший за нашим селом и полем.

Наступил день (я помню его до самых малых подробностей), отец разбудил: «Ну, хочешь — возьму в лес?»… Помню колею, доверху забитую сырыми мягкими листьями. Дубы, точь-в-точь, как на картинке, тянули черные узловатые руки. Свистела незнакомая птица. Отец размял в пальцах и дал понюхать какую-то лекарством пахнувшую траву. Кто-то зашелестел в кустах, засвистел, зацокал… Мы рубили орешник и искали рогатку на грабли.

Отцу, видно, были приятны поиски. Рогаток попадалось немало, но он говорил: «Не то». Вместе со мной отец садился под куст искать в опавших листьях орехи…

Домой возвращались вечером. Я снял сандалии. Степная дорога к дому была гладкой и теплой. В пшеничном жнивье стрекотали кузнечики. Я оглядывался и спрашивал:

— Ну, лес… А там за лесом?..

— Опять лес…

Бобр.

Весь мир с того дня был сплошным лесом, и все самое интересное было в лесу…

Война в неделю унесла детство. Нужны были дрова. Я уже без отца стал ходить в бор. Пять километров степью и пять километров лесом (пока отыщешь сухую валежину). А к вечеру той же дорогой — домой. На плече жердина или вязанка дубовых сучьев. Десять километров. Бросишь на дворе ношу — к плечам притронуться больно.

Теперь ежедневное путешествие за дровами показалось бы каторгой, а тогда — ничего. Теперь, издалека, понимаешь, почему тяжкая, недетская работа нам, деревенским мальчишкам, казалась радостью. Лес! Ягоды, птичьи гнезда, грибы, распутывание лесных дорожек, поиски «землянки разбойников», сидение с прутиком около муравейников, погоня за барсуком… Память мудро устроена. Я не помню сейчас, как больно было плечам, но где-то в самом надежном месте память хранит радость, рожденную лесной беготней…

Лесов под Воронежем не так уж много. Бунин назвал эти места подстепьем. Равнина, и на ней, если бы глянуть с большой высоты, — острова леса.

Большие и малые. Совсем малые — в полдня перейдешь. И большие-Усманский бор, например, пятиверстовый краешек которого я и узнал детстве. Наверно, вы слыхали и такие известные всему миру названия: Шипов лес, Таллермановский лес. Большие зеленые острова. И тут же, в подстепье, множество мелких лесков: по балкам, над речками, у оврагов.

Цена этим лескам особая. Лес в степи не то же, что сплошной лес где-нибудь в ярославской земле.

Островок деревьев в степи — это островок радости. Это и прохлада, и загородка от суховея, и защита земли от разъедания оврагом, и хранилище питьевых вод, озер и маленьких речек.

В древности в этих местах проходила сторожевая линия русского государства. Леса вставали на пути половцев, нагайских и крымских татар.

На лесных дорогах в приближении врага делали «засеки» — валили деревья вершинами к неприятелю, и конница кочевников увязала в лесах. В более позднюю пору воронежский лес сыграл для русского государства особую роль.

Царь Петр, замысливший обзавестись флотом, искал подходящее место начать строительство. Много лесов было осмотрено. Но только тут, под Воронежем, царь увидел то, что искал. Вековой необхватный и стройный дуб, корабельные сосны, полноводные реки, бегущие к Дону. «Сие место красно есть!» «Золотой куст российского государства!» Царь был восторженным и хозяйственным человеком. Воронежские леса он объявил корабельными. Смертная казнь полагалась за самовольную рубку. Царским указом был отменен даже обычай хоронить в дубовых гробах. Лес — только на корабли! Звенели пилы, стучали топоры под Воронежем, на лесных вырубках жгли уголь и курили смолу, в сотнях кузниц ковали гвозди и якоря… И корабли пошли вниз по Воронежу и по Дону к Азову. Сегодня о тех временах напоминают названия воронежских сел: Углянец (жгли уголь для кузниц), Парусное, Гвоздовка, Клеповка. В самом Воронеже царю-работяге поставлен памятник. А в лесах нет-нет, да и встретишь дубы, которые еще помнят рождение деревянного русского флота.

Леса воронежские не один раз служили российскому государству. Доходом с продажи леса латались дыры в казне. Доходы были немалые, если, по утверждению лесоводов, некоторые породы дуба шли за границей по весовой цене шоколада.

В первые пятилетки воронежский лес приносил золото, нужное для покупки машин.

Шпалами лег по железной дороге из Донбасса в Москву. На каждый километр пути лес отдавал пятьсот — восемьсот зрелых сосен. На поворотном рубеже государства, так же как в петровскую пору, лес отдал людям все, что накопил за долгие годы роста.

Есть высокий смысл особо беречь эти дубравы в подстепье, стоящие на пути суховея, берегущие воду и землю от разрушения. И только годом самой крутой нужды можно оправдать звон топора в золотом кусте государства.

В Усманском бору, над рекой Воронеж, стоит красный кирпичный замок. До революции тут поселилась жить принцесса Ольденбургская. Принцесса любила охоту, и кое-кто из стариков помнит еще знаменитые в этих местах облавы. Из германских лесов принцесса привезла под Воронеж благородных оленей. Заезжие знатные гости любовались необычным лесным зоопарком. А когда в революцию принцесса скрылась из замка, местные лесники стали думать: что же делать с оленями? Отворили ворота и пугнули оленей в чащу. Лес был велик, чтобы надежно укрыть полтора десятка зверей. Лет через пять стало видно: стадо оленей не только выжило, но заметно умножилось.

Перейти на страницу:
Вы автор?
Жалоба
Все книги на сайте размещаются его пользователями. Приносим свои глубочайшие извинения, если Ваша книга была опубликована без Вашего на то согласия.
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Комментарии / Отзывы
    Ничего не найдено.