Чужие и народ. История русских от Рюрика до Путина - Эрик Форд Страница 6

и сопротивлении русских: «Время пробудиться от сна, открыть глаза духовные и телесные. Уже секира лежит при дереве, и по всему свету разносится весть о враге, который грозит гибелью целому христианству. Уже давно мы слышали о нем, но считали опасность отдаленною, когда между ним и нами находилось столько храбрых народов и князей. Но теперь, когда одни из этих князей погибли, а другие обращены в рабство, теперь пришла наша очередь стать оплотом христианству против свирепого неприятеля».

И европейские короли, герцоги, бароны и рыцари действительно погибали в борьбе с монголами, – продолжала Елена. – Магистр рыцарского ордена Храма доносил французскому королю Людовику IX: «Знайте, что татары разорили землю, принадлежащую герцогу Генриху Польскому, и убили его с великим количеством его баронов, а также шестью нашими братьями и пятьюстами нашими воинами. Трое из наших спаслись, и знайте, что все немецкие бароны и духовенство, и все из Венгрии приняли крест, дабы идти против татар». А в это самое время князь Александр принял, по примеру своего отца, власть от монголов, обложил народ данью и разорял его, – а когда народ восстал, Александр с ужасающей жестокостью убивал русских людей.

В Орде его принимал как родного брата хан Батый. Александр был даже лицом похож на монгола и имел соответственное сложение тела. Одна его бабушка была из осетин (народность Кавказа. – Э.Ф.), другая – азиаткой-половчанкой. На посмертном покрывале Александра Невского, на котором его лицо было списано с натуры, он имеет явно выраженные монголоидные черты и узкую бородку, как у хана Батыя. Так что не случайно монголы считали Александра «своим».

Но в пропагандистском фильме об Александре Невском, снятом при Сталине, роль Александра сыграл актер Николай Черкасов, высокого роста, с типично русскими чертами лица. Таким же Александр Невский изображен на картине Корина, официозного художника сталинской эпохи. Мы видим здесь прямое продолжение самодержавной православной традиции, когда Святой Благоверный князь Александр Невский изображался как идеал русского человека во всех отношениях.

Кстати, воссоздать истинный облик этого князя по его останкам не представляется возможным, – сказала Елена, – поскольку мощи Александра сгорели во время пожара 1491 года во Владимире, – правда, потом они чудесным образом были вновь обретены. Позже они были перенесены в Петербург по личному приказу Петра Великого, а гробницу для них изготовила из чистого серебра императрица Елизавета, дочь Петра. Ведь деяния князя Александра как нельзя лучше соответствовали официальной идеологии – монгольские порядки всегда были милее для русской власти, чем западные: забвение прав человека, пренебрежение человеческой личностью во имя неких высших государственных интересов – это так характерно для России.

Вы подумайте, во что превратится вся история России, если хоть на одну минуточку предположить, что союз с Западом, вхождение в число западных стран было бы полезнее для русских, чем союз с Востоком! – горячо сказала Елена. – Выходит, русские правители веками запугивали свой народ западной угрозой, дабы править, подобно восточным деспотам, без закона, по собственному произволу. Но наши «патриоты» считают по-другому: по их мнению, вся деятельность Святого Благоверного князя Александра Невского была возвышенна, благородна, преисполнена любовью к Отечеству. Скрепя сердце, он укрепил отношения с Ордой, видя в ней щит от злонамеренных притязаний западных владык. Таким образом он сохранил на Руси священную православную веру и заложил основы дальнейшей политики русских князей, которая привела с течением времени к возвышению Москвы, объединению вокруг нее русских земель и созданию великой российской державы.

Вот выдержка из одной из недавних работ на эту тему: «Земные подвиги князя Александра снискали ему признание Отца нашего Небесного: после кончины Александра мощи его были обретены нетленными, и Православная Церковь причислила его к лику святых. Чудеса, которые случаются около его гробницы, свидетельствуют о том, что и на небесах Святой Благоверный князь Александр Невский остается таким же хранителем российского народа, каким он был при своей жизни», – с горькой улыбкой закончила Елена свой темпераментный рассказ.

* * *

– Вы саркастически отзываетесь о патриотах, – заметил я. – Но почему? Разве патриотизм – это плохо? Любовь к своей Родине – это так естественно.

– Дидро говорил: «Нельзя любить свою Родину, если она не любит тебя», – живо возразила она. – А наш великий мыслитель Чаадаев сказал: «Я не научился любить свою Родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами. Я предпочитаю бичевать ее, предпочитаю огорчать ее, предпочитаю унижать ее, только бы не обманывать». Лев Толстой писал о таком обмане, когда патриотизм используют власти, чтобы прикрыть свое безобразие: «Исключительная любовь к своей стране и необходимость жертвовать во имя нее своим спокойствием, имуществом и даже жизнью должны быть отвергнуты… Люди должны понять, что чувство превосходства своей страны есть чувство грубое, вредное, стыдное и дурное, а главное – безнравственное. Грубое чувство потому, что оно свойственно только людям, стоящим на самой низкой ступени нравственности, ожидающим от других народов тех самых насилий, которые они сами готовы нанести им; вредное чувство потому, что оно нарушает выгодные и радостные мирные отношения с другими народами; постыдное чувство потому, что оно обращает человека не только в раба, но в бойцового петуха, который губит свои силы и жизнь на потеху своим хозяевам; чувство безнравственное потому, что, вместо признания себя сыном Бога и высшим созданием, как учит нас вера, – всякий человек, под влиянием чувства превосходства своей страны, признает себя рабом этой страны и совершает поступки, противные своему разуму и своей совести». Толстой любил повторять фразу одного англичанина: «Патриотизм – это последнее прибежище негодяев»…

– Эту фразу произнес доктор Самуэль Джонсон, а опубликована она была Джеймсом Босуэллом в жизнеописании Джонсона, – вставил я.

Елена кивнула:

– Да, это так. Между прочим Джонсон произнес ее, когда североамериканские колонии приготовились к бунту против Англии, и в ней на всех перекрестках кричали, что нельзя дать независимость Америке, – это, де, непатриотично. Толстой повторял эту фразу применительно к современным ему российским негодяям, которые лихорадочно искали, где бы им укрыться от народного гнева, и находили это убежище в словах о любви к России, то есть в патриотизме. Толстой безжалостно срывал с них маску и показывал их отвратительную личину.

Так у нас и сейчас: главные защитники нынешней России, – те, кто громче всех кричат о патриотизме и национальных интересах, – это бездарные правители, казнокрады, взяточники, лжецы и лицемеры, – и под стать им новоявленные богачи, нажившиеся на народной нищете. Для них