Александр Свечин - Эволюция военного искусства. С древнейших времен до наших дней. Том первый Страница 61

Каждый том представляет многолетнюю работу различных офицеров генерального штаба. Исторический стиль работ австрийского генерального штаба довольно резко отличается от работ прусского генерального штаба. Труды австрийского генерального штаба гораздо объективнее, лишены тенденции и потому более живучи. Работы учеников Дельбрюка по войне за испанское наследство, написанные 30 лет спустя Израэля (1913 г.) — о кампании 1704 года на германском театре и Шмоллера (1909 г.) — о Туринской операции, в сущности не поколебали картин событий, которые дает австрийское военно-историческое отделение, а только обострили некоторые характерные черты этих событий. Труды же прусского военно-исторического отделения более жгучи, преследуют более утилитарные цели, читаются с больший интересом, но через короткое время оказываются представляющими интерес не столько по своему непосредственному содержанию, а как памятник стратегических и тактических тенденций года их издания. Труды австрийского генерального штаба гораздо скромнее по объему затрагиваемых научных вопросов, но более выдержаны, как строго исторические работы.

Пузыревский. Развитие постоянных регулярных армии и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого.

Несколько устарелый труд.

Глава десятая

Фридрих Великий

Пруссия. — Рост постоянной армии. — Комплектование. — Кантон-регламент. — Дезертирство. — Палочная дисциплина. — Генеральный штаб. — Тактика пехоты. — Кавалерия. — Гусары. — Артиллерия. — Стратегия. — Росбах. — Лейтен. — Кунерсдорф. — Беренхорст. — Литература.

Пруссия. Прусская армия XVIII века заслуживает отдельного рассмотрения. Армия Фридриха Великого представляет крайнюю точку развития, высшее достижение того направления, которое военное искусство приняло при Морице Оранском. В некоторых отношениях развитие военного искусства на этом пути было доведено до абсурда, и дальнейшая эволюция военного искусства стала возможной лишь после жесточайшего потрясения, внесенного французской революцией, и постановки эволюции на совершенно новый путь. Сама односторонность армии Фридриха Великого, с его презрением к массе, с непониманием моральных сил, очень поучительна, так как дает картину почти лабораторного опыта боевой работы из-под палки искусственных, бездушных солдат.

Поверхностные историки объясняли обнищание Германии в XVII и XVIII веках разорением ее в Тридцатилетнюю войну. В действительности, материальные убытки вовсе не были так значительны, чтобы отбросить цветущую страну, с чрезвычайно способным к организации и труду населением, на два века назад. Но в результате Тридцатилетней войны Германия была политически раздроблена искусством Ришелье и Мазарини на сотни мелких государств; немцы были лишены возможности принимать участие в торговле с колониями, так как мировые пути при буржуазном строе открыты лишь для купцов, поддерживаемых военными эскадрами. Голландия, владея устьем Рейна, взимала налог за судоходство по нему; то же делала Швеция относительно Одера; сотни таможень преграждали все пути; рынки поневоле имели почти исключительно местный характер.

На этой изуродованной французской политикой площади центральной Европы стало складываться и расти государство разбойничьего типа — Пруссия. Политика и все устройство сурового хищного государства отвечали, прежде всего, военным требованиям.

К концу 30-летней войны, в 1640 г. на бранденбургский престол вступил Фридрих-Вильгельм, Великий Курфюрст; этот Гогенцоллерн получил наименование великого за то, что усвоил от Валленштейна его политику и приемы управления. Австрия получила в наследство от Валленштейна его армию, с ее антинациональными, антирелигиозными, вольными традициями XVI века, с ее внегосударственным, династическим характером. Гогенцоллерны же унаследовали от Валленштейна идею военной антрепризы; только теперь антрепренерами становятся не частные предприниматели, а бранденбургские курфюрсты, которые, вследствие мощи своей армии, к началу XVIII века возводятся в сан прусских королей. Война сделалась их специальностью, как доходная статья. Внутреннее управление организовалось на подобие оккупационного управления Валленштейна. Во главе уезда стоял ландрат, главная задача которого заключалась в наблюдении за тем, чтобы уезд исправно выполнял свои функции по обеспечению войсковых нужд; находившиеся при нем представители населения, как и в реквизиционных комиссиях Валленштейна, следили за равномерностью раскладки повинностей и, не в ущерб требованиям армии, соблюдали местные интересы. Такой же характер военного комиссариата имели и стоявшие в следующей инстанции над ландратами окружные коллегии, и характер главного интендантского управления безусловно имело вначале центральное управление — генерал-комиссариат; интендантство — мать прусской администрации; только со временем в центральном управлении из военно-административного управления выделялись ячейки чисто гражданской компетенции.

Рост постоянной армии. Доходы прусского королевства складывались из налогов, выжимавшихся из своего населения, как в неприятельской стране, из доходов с очень значительных и образцово управляемых королевских имений и с аренды за пользование прусской армией, как следует назвать субсидии богатых государств, преимущественно Голландии и Англии, за которые Пруссия соглашалась принимать участие в посторонних ее интересам войнах. Так, за период 1688–1697 г., Пруссия продается морским державам, для борьбы с Людовиком XIV, за 6545 тысяч талеров. Разбойничье государство зорко следило за недоразумениями между соседями, вмешивалось в чужие дела при каждом удобном случае и постепенно округляло свои пределы. Прусские города представляли на половину военные поселения, так как если численность гарнизона достигала в них четверти населения, то другую четверть образовывали или семьи офицеров или же она находила себе средства существования обслуживанием войсковых потребностей.

Вот многозначительная таблица роста прусской армии.

Римская империя держала постоянную армию не свыше 0,5 % населения; современная Фридриху II Франция содержала в мирное время под ружьем 0,5–0,7 % и во время войны, как до максимума, доходила до 1,2 % населения в составе армии; в Европе перед мировой войной, в период тягчайшего напряжения вооружений, государства содержали в мирное время армии около 1 % населения, а отец Фридриха Великого, Фридрих Вильгельм I — державный унтер-офицер — находил в бедной стране возможность и средства содержать под ружьем армию, достигавшую 4 % населения. Фридрих Великий, если считать, что большую часть года в наличии он держал только 143 тысячи солдат, а остальное представляли отпускные, освобожденные от караульной службы (фрейвахтеры), содержал 2,65 %). И такую армию держало одно из беднейших государств Европы, наиболее пострадавшее от 30-тилетней войны, с редким населением, с очень слабо развитой торговлей и промышленностью. Только крайняя, экономия позволяла не только обеспечить эту армию всем необходимым, но и иметь в крепостных магазинах запас хлеба для армии на 1–2 года войны и, сверх того, скопить неприкосновенный серебряный фонд, чтобы иметь возможность начать войну в любую минуту, не считаясь с финансовой конъюнктурой.

Комплектование. В 1660 году, когда при демобилизации армии после вмешательства Пруссии в войну между Швецией и Польшей, из 14-18-тысячной армии решено было, сверх гарнизонных частей, сохранить полевые войска в числе 4 тысяч, принципиально вопрос о постоянной армии был решен, и она начала постепенно расти; комплектовалась она добровольной вербовкой. Но вербовка осталась только по названию добровольной в царствование Фридриха Вильгельма I, принявшегося энергично увеличивать армию. Его предшественник, Фридрих I, в 1701 году сделал попытку организовать, в дополнение к постоянной вербовочной армии, ландмилицию на началах обязательной повинности населения. Фридрих Вильгельм I, не терпевший самого слова «милиция» и установивший даже крупный штраф за употребление его в официальной переписке, распустил ландмилицию, но принцип воинской повинности населения сохранил. С самого начала своего царствования (1713 г.) он установил, что солдат служит пожизненно, пока король не уволит его. Определение в прусскую армию стало равняться гражданской смерти. Состав прусской армии стал весьма зрелым — средний возраст унтер-офицеров равнялся 44 годам, большей половине солдат было за 30 лет, не мало было 50-тилетних, и встречались старики свыше 60-ти лет. Но, несмотря на это пожизненное задержание солдата в рядах армии, укомплектовывать ее было нелегко. Воинская повинность населения[173] сначала осуществлялась в самых неупорядоченных, безобразных формах. Инструкция 1708 года указывала — хватать без огласки людей, незначительных по социальному положению, родные коих не в силах поднять большого шума, наблюдая при этом, чтобы они соответствовали требованиям военной службы, отводить их в крепость и там передавать в руки вербовщиков. Такие распоряжения вызвали охоту на людей. Крестьяне стали отказываться возить свои продукты на городские рынки, так как на дорогах им угрожали засады вербовщиков. Офицеры организовывали правильную торговлю людьми. Один офицер отпускал пойманных им людей за приличный выкуп и покупал у другого избыток удачного улова. Особенно рьяные вербовщики вызывали эмиграцию и запустение их районов. Страдали при этом помещики; в других государствах протест помещиков против воинской повинности, которая их лишала необходимых для обработки полей рабочих рук, был достаточен, чтобы положить предел самоуправству агентов государства, но прусское правительство, действуя в своей стране, как в завоеванной области, могло менее считаться с нарушением интересов господствующего класса. В 1733 году все же явилась необходимость упорядочить отношение населения к воинской повинности, и издан был «кантон-регламент».