Михаил Погодин - Древняя русская история до монгольского ига. Том 1 Страница 65

Святослав долго возражал, отослал послов и, наконец, вернул, поцеловав крест на всей их воле.

В ту же зиму знатные мужи из черных клобуков приехали в Торческ к Ростиславу Рюриковичу и звали его на половцев: «Нынешней зимой половцы воюют нас часто, подунайцы мы, что ли? Отец твой далеко (он пошел на Литву), и Святославу мы не шлем, потому что он ныне недобр до нас за Кунтувдея».

Ростиславу понравилась эта дума с его мужами, и он послал к Ростиславу Владимировичу с приглашением: «Брат, хочу ехать на земли половецкие, а отцы наши вдалеке; иных старших нет, будем за старших, приезжай ко мне поскорее».

Они пустились набегом до Протолчии, захватили много стад половецких по Днепровскому лугу, а за Днепр ехать было нельзя, потому что река была в краях.

Половцы настигли их с полками на Ивле, в трех днях пути от Днепра. Ростислав развернул полки и послал вперед лучников, которые ударили на них и взяли живых 600 человек. Черные клобуки захватили князя Кобана и отпустили за выкуп. Ростислав вернулся в Торческ с честью и славой великой и отправился во Вручий к отцу, который ходил на Литву, и был в Пинске у тещи и шурьев, на свадьбе Ярополка.

Набеги с обеих сторон не прерывались. Князья русские и половецкие ходили из страны в страну, как будто на охоту. Великий князь Святослав сам принимал в них участие, в 1190 и 1191 годах.

1192. Святослав и Рюрик стояли у Канева все лето, охраняя землю Русскую. Осенью знатные мужи из черных клобуков просили Рюрика отпустить с ними опять Ростислава, потому что половцы ушли на Дунай, но Рюрик не отпустил. Зимой Рюрик вытребовал к себе от половцев Кунтувдея и дал ему у себя город Дверень, Русской земли ради.

1193. Святослав послал сказать Рюрику: «Ты снимался с половцами лукоморскими — пошлем ныне за всеми половцами, за Бурчевичами».

Собравшись против Канева, половцы звали князей на свою сторону.

Князья, подумав, отвечали: «Ни деды наши, ни отцы наши не ездили к вам: приезжайте вы к нам сюда, а если не хотите, то как вам угодно».

Бурчевичи, имея много колодников из черных клобуков, не хотели идти, а лукоморцы желали мира, на который Святослав не соглашался, говоря: «Не могу с половиной их мириться».

Рюрик, посоветовавшись со своими мужами, послал сказать ему: «Се, брат, мира ты не улюбил, — скажи, чего же ты хочешь: идти ли в поход на зиму или остаться на стороже?»

Святослав отвечал: «Ныне, брат, пути не можно учинити, потому что в земле нашей не родилось жито; довольно, если бы землю свою устеречи».

Рюрик: «Брате и свату! Если тебе пути нету, то мне путь есть, путь на Литву, и нынешней зимой хочу подеяти орудий своих».

Святослав возразил: «Брате и свату! Если ты идешь из своей отчины на свое орудье, то и я уйду за Днепр для своих орудий, — кто же останется в Русской земле?»

Такими речами «измяте он путь Рюриков».

Зато сын его Ростислав успел совершить новый славный поход, будучи подговорен черными клобуками. «Пойдем, князь, с нами, время благоприятное, такого не дождемся в другой раз», и Ростислав, не сказав отцу, поехал к ним с охоты от Чернобыли в Торческ, а за дружиною послал, пригласил еще Мстислава Мстиславича из Триполя, который приехал к нему с мужем, Сдеславом Жирославичем, уже за Росью.

Соединившись с черными клобуками, они пустились изъездом и на Ивле, реке половецкой, взяли сторожей, от которых узнали, что половцы стоят далее, а стада их на этой стороне Днепра, на русской. Они ехали всю ночь и на рассвете ударили. Победа была полной, они взяли много скота, лошадей, челяди и погнали их домой.

Половцы настигли, но, видя силу их, не посмели вступить с ними в бой и провожали их молча до Руси, следуя издали.

Ростислав прибыл со славой, одержав вторую победу над половцами, около Рождества, и тотчас поехал во Вручий к отцу, который опять собирался на Литву.

Святослав прислал сказать ему: «Ну вот, сын твой полонил половцев, затеял войну, а ты хочешь идти в сторону, — возвращайся лучше в Русь стеречь своей земли». Рюрик послушался и пришел в Русь со всеми полками.

Ростислав, между тем, отпросился у отца к дяде Давыду в Смоленск. Всеволод, тесть его, услышав о его славе, пригласил к себе во Владимир, продержал у себя всю зиму и отпустил, осыпав дарами зятя и дочь.

1194. Святослав, заспоря о границах с рязанскими князьями, с которыми до сих пор был в дружбе, хотел было идти войной на них и спрашивал согласия у великого князя суздальского Всеволода; но тот, считая Рязань своей подчиненной волостью, не позволил. Он должен был вернуться от Карачева назад и дорогою занемог. По Десне приехав в Киев, он в Вышгороде молился святым мученикам, облобызал Св. раку и хотел поклониться гробу отца. Поп пошел за ключом от церкви, и он отъехал, не дождавшись. Жаль ему стало, что не поклонился гробу отца, и в субботу поехал опять к Св. мученикам, но уже не смог вернуться в Киев. В понедельник услышал, что сваты идут за внучкой, Глебовной, сватать за царевича, послал к ним навстречу мужей киевских. Силы истошались, язык коснел и, очнувшись, он спросил: «Когда будут Маккавеи?» Княгиня отвечала: «В понедельник». «Не дождусь я», сказал Святослав. Отец его, знаменитый Всеволод Ольгович, скончался на память святых Маккавеев. Княгиня не понимала, что значит его вопрос, и думала, что он видит видение и стала расспрашивать. Больной едва выговаривал: «Верую во единого Бога, Отца Вседержителя», велел постричь себя в монахи и послать за сватом Рюриком. Он скончался и был положен в святом Кириле, отцовом монастыре.

Рюрик Ростиславич приехал и сел на великокняжеский стол, к великому удовольствию киевлян, любивших его «зане всех приимаше с любовью, и крестьяны, и поганые, и не отгоняше ни когоже».

1195. Он послал за братом Давыдом в Смоленск: «Мы остались старшие в Русской земле, приезжай ко мне в Киев, мы решим все, что относится до Русской земли, до братьи и до Владимиря племени, а сами в здоровье увидимся».

Давыд приехал из Смоленска в ладьях, в среду на Русальной неделе. Рюрик позвал его на обед. Был большой пир, и дары многие, и любовь. Из Киева племянник Ростислав Рюрикович позвал его на обед к себе в Белгород. И там было веселье великое, и любовь, и дары. Потом Давыд позвал к себе брата Рюрика с детьми на обед, угостил и отпустил с дарами многими. Потом Давыд позвал все монастыри на обед, был весел и раздал им многую милостыню, оделил нищих; потом позвал черных клобуков. Пировали у него все черные клобуки, и он одарил их многими дарами и отпустил.

Киевляне начали звать Рюрика на пир и оказали ему великую честь, принесли большие дары; Давыд позвал к себе киевлян и был с ними в любви великой и веселье многом.

По окончании праздников, Рюрик и Давыд закончили переговоры о Русской земле, распределили все волости и расстались совершенно довольные друг другом, но вдали, там, на севере, был один недовольный, это Всеволод, великий князь суздальский.

Он прислал сказать: «Вы нарекли меня старшим в своем Владимире племени, ныне ты сел в Киеве, а мне чести не учинил в Русской земле и раздал все младшей своей братии. Если же мне нет в ней части, то Киев и Русская земля пред тобою: кому ты часть в ней дал, с теми ее и стереги; я посмотрю, как ты удержишь ее с ними, а мне не надо».

Всеволод оскорбился, что Рюрик отдал лучшую волость зятю своему Роману — города: Торческ, Триполь, Корсунь, Богуславль, Канев, которые он хотел иметь сам.

Рюрик посоветовался с мужами, как ему удовлетворить свата без обиды Роману, которому целовал крест не отдавать бывшие под ним волости никому. Он предложил Всеволоду другую волость, но Всеволод отказался от нее. Между ними возник спор, и они уже начали собираться на войну между собою. Рюрик призвал митрополита Никифора и рассказал ему о своем положении. Митрополит сказал: «Князь! Мы приставлены от Бога в Русской земле удерживать вас от кровопролития. Если кровь должна пролиться от того, что ты отдал волость младшему в ущерб или предосуждение старшему и целовал ему крест, то я снимаю с тебя крестное целование и беру на себя, а ты послушай меня: возьми волость у зятя и отдай старшему, а Романа награди иной».

Рюрик послал к Роману сказать, что Всеволод негодует из-за него. Роман отвечал: «Отче! Для чего же ссориться тебе со сватом из-за меня, а не жить в любви? Отдай ему волости, а мне дай другую за нее, или кунами, чего она стоит».

Рюрик посоветовался с мужами и послал сказать Всеволоду: «Ты жаловался, брат, на меня за волость — ну вот тебе волость, что ты просил». И отдал ему: Торческ, Корсунь, Богуславль, Триполь, Канев; они утвердились крестом честным жить в любви.

Всеволод отдал Торческ зятю Ростиславу Рюриковичу, а в прочие города прислал посадников.

Роман рассердился теперь в свою очередь; он подумал, что Рюрик сговорился прежде с Всеволодом отнять у него волость для сына и прислал ему с упреком. Рюрик отвечал: «Я дал тебе волость эту прежде всех, а Всеволод обиделся; я передал тебе все его речи, и ты отступился от своей волости по воле. Тогда я отдал ее Всеволоду; без него нам быть нельзя; мы положили на нем старейшинство во всем Владимири племени; и ты мне сын свой, а вот тебе иная волость, той равная».