Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей» Страница 69

Но вот что примечательно — своему брату Святославу, который рубился с монголами на Сити, Ярослав в придачу к Юрьеву — Польскому отдал Суздаль, а брату Ивану, который в битве участия не принимал, просто вернул его вотчину — Стародуб, ничего к ней не прибавив. Факт сам по себе незначительный, но весьма показательный. А между тем потери, которые понесла правящая элита Суздальской земли, были страшные — на поле боя пали с оружием в руках великий князь Георгий и ярославский князь Всеволод. Защищая столицу, сложил свою голову Мстислав Георгиевич, а два его брата, Всеволод и Владимир, были убиты по приказу Батыя у стен стольного города. Ростовский князь Василько был взят в плен и замучен, а сын князя Ярослава убит при обороне Твери. Итого пало семь князей!

Из сыновей Константина Ростовского уцелел только Владимир Угличский, у его брата Василька остались два малолетних сына — Борис и Глеб, остался сын и у Всеволода Ярославского — Василий. После смерти князя Георгия и его семьи главная роль в княжестве переходит к князю Ярославу и его сыновьям, а Святослав и Иван Всеволодовичи отходят в тень. Как мутная волна, нашествие пришло и схлынуло, оставив после себя разоренную, выжженную и оскверненную землю, но монголы ушли, и некоторым казалось, что все это было просто кошмарным сном. «И была радость великая среди христиан, которых бог избавил рукой своей крепкой от безбожных татар» (Лаврентьевская летопись). Степняки не оставили ни гарнизонов, ни каких-либо отрядов, чтобы удержать за собой разгромленную и обессиленную Русь, они просто пришли и ушли, и многим казалось, что это был обычный набег из Степи, только более страшный и кровавый, чем все прежние набеги. Из окрестных лесов возвращались на родные пепелища чудом уцелевшие старики, женщины и дети, а молодое и зрелое поколение мужчин было просто выбито на полях сражений и при обороне городов или же погибло в монгольском плену. Но с возвращением князя Ярослава и установлением твердой власти народ связывал большие надежды, и летописец, сидя в тесной келье монастыря в возрождающемся из пепла Владимире-Суздальском, при свете лучины записал: «В тот же год было мирно».

Орда пришла и ушла, а как там дальше сложится, не знал никто, зато новый великий князь четко знал одно — на Западе тоже притаился враг, который дано уже пытается проникнуть в Русские земли и теперь, пользуясь страшным разгромом и ослаблением страны, удвоит свои усилия. И именно князь Ярослав и его сыновья вступят в борьбу с этим врагом и остановят его натиск на Русь.

От Торжка до Козельска

Оттоле придоша окояннии измалтяне, оступиша град Торжек на збор по Федорове недели. И изнемогоша людие во граде, а из Новагорода несть им помощи.

Бои за Торжок

Выделяя в распоряжение Бурундая три тумена и оставляя себе один, Батый практически ничем не рисковал — единственную серьезную опасность в Суздальской земле для него представляли полки князя Георгия, а вот против них как раз и должен был действовать темник. Остальные силы русских были настолько незначительны, что монголы их бы просто раздавили и не заметили, а потому хан чувствовал себя достаточно уверенно. После разгрома и сожжения Твери завоеватель вступил во владения Великого Новгорода и пошел на город Торжок. Сам по себе этот город занимал выгодное стратегическое положение, запирая кратчайший путь из Суздальской земли к Новгороду по реке Тверце, являясь крепостью Господина Великого на его южном рубеже. Земляные валы высотой до 13 м опоясывали город неприступным кольцом, с трех сторон защищала город река Тверца, а с четвертой был выкопан глубокий ров. Правда, сейчас стояла зима, лед сковал реки, а потому Торжок был открыт для штурма со всех сторон, чем и собирались воспользоваться монголы. С одной стороны, его укрепления ни шли ни в какое сравнение с оборонительными сооружениями Владимира-Суздальского или Рязани, с другой — и монголы были уже не те, что в начале вторжения, сказывались усталость и многочисленные потери. Опять же надо было помнить о том, что наступает весна, скоро начнется таяние снегов, и у монгольской конницы есть все шансы увязнуть на севере. К тому же в крестьянских закромах, которые кочевники вычищали с завидной регулярностью, в это время года особо уже поживиться было нечем, что не могло не сказаться на снабжении войска. Отряды, которые подходили к городу, были уже ослаблены боями под Переславлем-Залесским и Тверью, а также участвовали во взятии Юрьев-Польского, Дмитрова, Кснятина. Расстояние от Переславля-Залесского, где разделилось единое монгольское войско, до Торжка около З20 км, а от Владимира-Суздальского до Переславля 138 км, и весь этот путь степняки прошли примерно за две недели, при этом штурмуя города и устраивая облавы на мирное население. Монголы не железные, есть предел и их силам, а потому наступательный порыв степняков медленно, но верно иссякал. И все-таки… Орда лавиной катилась на север, оставляя позади себя разгромленные города, сожженные села и разграбленные погосты, лишь черные пепелища отмечали ее путь. Захват Торжка имел значение еще и потому, что в нем могли быть сосредоточены значительные запасы продовольствия, которые были нужны изнуренному монгольскому воинству, как воздух. И вот здесь встает еще один принципиальный вопрос — а планировал ли Батый поход на Новгород? Если да, то захват Торжка просто стратегическая необходимость, и город желательно брать как можно быстрее и закрепиться в нем, а если нет, то спешка и большие потери ни к чему, можно и подождать. О том, что в Новгороде собирали полки для помощи городу, в летописях нет сведений, но это не значит, что к отражению нашествия там не готовились. Вполне возможно, именно в эти дни там появился Ярослав Всеволодович, который начал убеждать боярскую и купеческую верхушку выступить на помощь князю Георгию. Но самое интересное — это то, что судьба Новгорода решалась не под Торжком и не в ставке Батыя, от которого в данных обстоятельствах практически уже ничего не зависело, — судьба Господина Великого решалась на берегах Сити!

Довольно примечательно, что ни Батый, ни старый волк Субудай не возглавили тумены, которым предстояло вступить в бой с великокняжеской ратью. Можно, конечно, говорить о том, что они стремились как можно скорее захватить Торжок и этим убить сразу двух зайцев — во-первых, помешать соединению новгородской рати с полками князя Георгия и, во-вторых, подготовить плацдарм для похода на Новгород. Но, как уже отмечалось, никаких сведений о том, что новгородцы собирались на Сить, в летописях нет, поэтому остается вариант, по которому Батый хотел овладеть Торжком и превратить его в базу для наступления на Новгород. Но брать Торжок и терять своих воинов абсолютно не имело смысла, пока не станет известен итог битвы Бурундая с князем Георгием, ведь если темник потерпит поражение, то надо будет думать не о походе на север, а о том, как бы унести ноги. Вот в этом, на мой взгляд, и заключается причина двухнедельной осады города, когда Батый отказался от обычно применяемой им на Руси практики генерального штурма, а перешел к планомерной и затяжной осаде. Однако это ни в малейшей степени не умаляет героизма жителей Торжка, которые в течение столь длительного времени, преданные новгородцами, стойко бились на городских валах и стенах, сдерживая натиск ханских войск. С другой стороны, в случае неудачи на Сити крайним оставался Бурундай, а не Батый и его многомудрый воспитатель, хотя и с них было бы спрошено по всей строгости в соответствующем месте. В этот период все было настолько зыбко и находилось в столь подвешенном состоянии, что любая мелочь могла склонить чашу весов в сторону одного из участников грандиозного противостояния.

Первые монгольские разъезды появились у Торжка днем 21 февраля 1238 года, и грозный гул набата возвестил горожанам, что враг у ворот. Если бы кому-то из жителей города год назад кто-нибудь сказал, что под стенами Торжка будет стоять степная орда, то такого пророка просто подняли бы на смех. А теперь случилось то, чего в принципе не могло быть, — степняки разъезжали под городскими стенами и высматривали там слабые места. Но и монголы видели толпившихся на стенах вооруженных горожан, видели черные дымы, которые поднимались над котлами с кипящей смолой, и понимали, что взять город будет нелегко. Высоко вздымались валы с ледяными накатами, грозно высились на них деревянные стены и башни, на которые защитники тоже наморозили толстый слой льда. И все-таки Батый не устоял перед искушением захватить город сразу, стремительным штурмом и мощным натиском, и едва занялось утро следующего дня, монгольские тысячи пошли на приступ. Атаковали одновременно со всех сторон, тысячи воинов бежали к городским стенам по льду Тверцы, а остальные шли со стороны рва, таща вязанки хвороста и длинные лестницы. Град стрел обрушился на защитников, они сотнями втыкались в стены и башни, в двускатную кровлю, прикрывавшую боевые площадки, залетали в бойницы, сражая насмерть русских ратников. Но едва монголы достигли подножия вала, как ситуация изменилась — теперь их расстреливали со стен, забрасывали сулицами и копьями, сбивали камнями и глыбами льда. Нукеры отчаянно рубили лед топорами и по этим ступенькам и приставным лестницам старались как можно быстрее вскарабкаться наверх, но защитники сбивали всякого, кому удавалось хоть немного подняться по откосу. И все-таки в некоторых местах нукерам удалось забраться на гребень валов, приставить лестницы и начать карабкаться наверх — но и здесь они не преуспели. Лестницы отталкивали длинными рогатками, а тех, кто добирался до бойниц, кололи копьями и рубили топорами. Монголы десятками валились со стен и скатывались вниз по ледяным накатам, и Батый, видя, что успех нигде не наметился, а войска несут потери, велел скомандовать отступление. Словно собака, побитая плеткой, отползала орда от Торжка, нукеры медленно отходили к своим станам, изредка оборачиваясь и посылая стрелу в сторону городских стен. А над городом вновь плыл звон колокола, и слышен он был на многие версты в округе — только на этот раз он был величаво-торжественен и вселял надежду в сердца защитников, отразивших приступ Батыевой орды.