Жан Флори - Повседневная жизнь рыцарей в Средние века Страница 7

Какова главная причина его побед? Не в военном ли превосходстве салических франков? Да, еще во времена службы Риму они зарекомендовали себя как достойные воины. В основном пехотинцы, они в совершенстве владели франциской (securis — секирой с одним лезвием), копьем и мечом. Но этим же оружием на том же уровне совершенства владели и их главные недруги, вестготы, которые, к тому же, обладали еще одним серьезным преимуществом — конницей.

Основным козырем Хлодвига было то, что его франки в эпоху борьбы за Галлию оставались, как это ни парадоксально звучит, язычниками. Между тем как их соперники — остготы, бургунды и в особенности вестготы — уже исповедовали христианство в его арианской интерпретации. Деревенское население Галлии, несмотря на успехи проповеди святого Мартина, все же оставалось, в массе своей, языческим. Недаром одним и тем же латинским словом paganus обозначался и «крестьянин», и «язычник». Обитатели же городов и в первую очередь представители городских элит были либо в подавляющем большинстве, либо сплошь католики. Когда аппарат гражданской администрации по всей Империи рушился, только городские епископы сохраняли свое прежнее положение — и как наиболее именитые граждане, представляющие государство на земном, так сказать, уровне, и как делегаты властей небесных. Их унаследованный от прошлого высокий престиж еще более возрастал благодаря героическому поведению некоторых епископов: во главе крестного хода в праздничном облачении выходили они за пределы городских укреплений и шли навстречу надвигавшейся варварской орде, чтобы спасти, хотя бы ценой собственной жизни, свой город от грабежа, насилия и резни. Так вот: епископат, без всякого исключения испытывавший к арианству сильнейшую аллергию, настраивал, понятно, и католическое население в том же духе относительно их новых королей-ариан.

Поворотной точкой в развитии событий сначала стало обращение Хлодвига в католицизм, а затем и крещение его (ок. 498) Реми Реймсским. Произошедший еще до крещения (и, наверное, не без влияния его жены католички Клотильды) знаменитый эпизод с суассонской чашей дает основание для предположений о достижении предварительных тайных договоренностей между королем франков и католическим епископатом Галлии. Хлодвиг прекрасно понимал, что отнюдь не в его интересах отчуждать от себя духовенство даже в той части страны, которая уже была под его полным контролем. Еще более выгодно было бы заручиться поддержкой епископов и идущей за ними католической паствы на тех вожделенных для франков землях, которые все еще оставались под властью германских вождей арианского исповедания. Своим обращением Хлодвиг привлек к себе приязнь и византийского императора Анастасия. Получив возможность выступить одновременно в двух ролях — как поборника «римского дела», восстановителя Империи на Западе, и как защитника истинной веры против злых варваров-еретиков — король франков не преминул воспользоваться таким положением. Его поход на вестготов (507) принимает характер священной войны. На ратный подвиг его благословляют святые покровители Галлии — святой Мартин Турский и святой Илэр из Пуатье. Поход сопровождается многими знамениями и чудесами. Церковная пропаганда, дошедшая до нас через Григория Турского, представляет Хлодвига новым Константином, основателем королевства — одновременно и франкского, и католического. Во Франции, во всяком случае, первоначальное авторство прошедшей через века идеи о союзе трона и алтаря принадлежит, бесспорно, ему{2}.

Такой союз вовсе не означал подчинения короля Церкви. Скорее напротив. Созванный Хлодвигом в Орлеане первый собор галликанской церкви (511) обсуждает борьбу против арианства, но он же выносит постановление: ни один мирянин отныне не сможет стать клириком без согласия короля.

К слову сказать, победа Хлодвига над вестготами приносит ему очень богатую добычу. Церковь получает свою часть, что еще больше привязывает ее к королю. Галло-римская аристократия переходит на его сторону без каких-либо колебаний. Франкский король, наследник Рима, не отвергает ни культурного наследия, доставшегося ему от «вечного города», ни того, что уходит корнями к его предкам-варварам. Войдя в роль хранителя Римской империи, он под своей властью сначала объединяет, а затем и соединяет галло-римскую аристократию с германской, мирскую — с церковной, достигая в этом деле слияния такого успеха, что ныне историкам очень трудно установить этническую принадлежность тех представителей нобилитета, чьи имена дошли до нас.

Преемники Хлодвига, как известно, «поделили» между собой королевство, созданное им и выросшее благодаря его победам. Некогда из этого исторического факта делался тот казавшийся непререкаемым вывод, что франки были полностью лишены инстинкта государственности. Более близкие к нам по времени историки несколько умерили жесткость такого суждения{3}: меровингская политическая концепция сводилась к тому, что единое королевство управляется, правда, несколькими королями, но — принадлежащими одной и той же династии. Римская тетрархия (административное и территориальное разделение Империи, введенное впервые Диоклетианом в конце III века. — Ф.Н.), впрочем, подала наглядный пример в области администрирования. И в других областях (экономика, чеканка и обращение монеты, торговля, налоги, титулование должностных лиц и пр.) королевская власть у франков являла собой скорее продолжение римской традиции, нежели разрыв с нею. Впрочем, не следует проходить мимо и новых черт, особенно в областях, которые нас интересуют, — в области государственного правления и в области военной службы. Мы их рассмотрим через призму трех проблем, которые останутся в центре внимания как Меровингов, так и последовавших за ними Каролингов: отношений королевской власти с Церковью (прежде всего с Римом), ее отношений с местной аристократией, мирской и церковной, и, наконец, военной проблемы, которая, при первом же ознакомлении с нею, оказывается основой первых двух.

Германские короли, как мы уже видели, были прежде всего военными вождями, власть которых распространялась в первую очередь (если не исключительно) на их «компаньонов», то есть товарищей по оружию. В V–VI веках происходила постепенная трансформация власти над определенным кругом лиц во власть над определенной территорией — короли обретали свои королевства. Чтобы править, король помимо того, что отбирал для этих дел из общего числа сотоварищей самых надежных, должен был искать себе помощников и среди представителей наиболее могущественных местных кланов — как германских, так и коренных, в большинстве своем галло-римских. Хлодвиг и его преемники с успехом разыгрывают карту общего сотрудничества, что и ведет к постепенному слиянию двух аристократических групп. Проблема с тех пор превращается из этнической в политическую.

Королевская власть, исторически производная от роли вождя германских воинов, отныне распространяется на ряд различных народов, населяющих Галлию. И только армия в состоянии обеспечить выполнение государственной воли. Чтобы распоряжаться этим рычагом, король, с одной стороны, умножает число лиц, носящих титул antrustions, то есть тех, кто ставит себя в личную зависимость от короля в ходе церемонии, демонстрирующей акт подчинения и очень напоминающей обряд «оммажа»{4} последующих веков, и дает ему тогда же клятву личной верности. С другой — он стремится возложить военную службу на всех свободных своего королевства, включая и галло-римское население, элиту которого он привязывает к себе раздачей земель взамен клятвы верности. Земли эти изымаются из общего фонда, находящегося в распоряжении короля. Для того чтобы утолить аппетит на землю этой аристократии, а себя при этом не обидеть, король вынужден вставать на путь завоеваний и побед. Здесь — неиссякаемый источник затруднений всех франкских королей до Карла Великого и после него.

При первых меровингских королях победы над визиготами, потом над остготами и над бургундами, а начиная с эпохи Дагоберта, и над славянами приносили богатую добычу как в материальных ценностях, так и в людях, обращенных в рабство. Слово «рабы» (esclaves) происходит от sclavus — «славяне». Рабы распродавались на невольничьих рынках, центральный из которых располагался в Вердене. Итак, пока победы эти следовали одна за другой, особых проблем с рекрутскими наборами не возникало.

Как рекрутирование производилось? У «варваров» военная служба была обязанностью всякого свободного мужчины (у франков — за исключением клириков, но, скажем, бургунды такого исключения не признавали), который должен был приходить под королевское знамя со своим оружием, со своими припасами и оставаться под ним до завершения похода или до окончания военной кампании. Нарушители подвергались тяжелым штрафам. У франков, начиная со второй половины VI века, в отличие от других германских королевств галло-римляне не были отстранены от службы, что приводило к взаимопроникновению двух народов, особенно в среде аристократии. Более того, у франков перестал производиться ежегодный военный смотр всех свободных воинов на «марсовом поле». Отныне при сборе ополчения обращались только к аристократам, которые и являлись на место сбора во главе собранных ими отрядов.