Алексей Шмаков - Свобода и евреи. Часть 1. Страница 7

«Продажный город, как ещё не нашлось желающего купить тебя?!» — с бешенством, воскликнул Югурта, переступая порог Рима — этой надменной республики, где, однако, привыкнув к грабежу провинций, сенаторы и полководцы столь часто унижались пред золотом, которое протягивал им грозный враг Рима, тот же Югурта.

По объёму настоящего исследования нельзя, к сожалению, войти в подробности проблемы, а приходится ограничиться тем, что неизбежно для раскрытия безграничности и глубины деспотизма, которым еврей обязан своему металлу, равно как своему неподражаемому искусству вызвать его просачивание и, наконец, природному инстинкту, таланту, если хотите — гению, с которым еврейство оказываемый им кредит поднимает над всяким иным величием и уравновешивает так, что поколебать или уничтожить этот кредит значило бы перевернуть мир вверх дном.

Если сыны Иуды были царями финансов во все времена, то никогда в том же размере, как ныне, финансы не являлись основанием войны и мира, душой политики и промышленности, равно как всех вообще деловых отношений человечества; счастьем и покровом семьи; обстановкой всякого положения, отличия или достоинства, всевозможных связей и почестей; увенчанием любой славы и родовитости. Сверх того, никогда раньше это владычество, домашним очагом и цитаделью которого служит железная касса еврея, не сосредоточивалось столь изумительно и грозно, как в наши дни.

Будучи результатом хода вещей и тех усилий публицистов-философов, которые с середины XVIII столетия пустили в ход все рычаги для ниспровержения религии и христианского общества, тирания золота превратила освобождение евреев, т.е. равенство их государственных и гражданских прав с христианами, в жизненный вопрос европейской политики.

И нельзя не сознаться, — именно еврей (Серфбээр — «Les Juifs») был первым, кто раскрыл народам глаза на тиранию, способную поразить ужасом людей, как только взоры их обращаются к тому, что ещё предстоит впереди.

Не даром на вопрос, желал ли бы он стать королём евреев, лорд Натаниель Ротшильд отвечал, что с него довольно быть евреем королей.

Да и зачем, собственно, хотя бы всемирному кагалу искать открытого участия в правительстве, иными словами, нести ответственность и всяческие передряги, когда задача может быть решена проще, ведь у евреев хватает денег, чтобы покупать самых юных красавиц и самых престарелых министров?!

Вообще говоря, двигатель мира и войны, любой государственной или общественной службы, всякого предприятия или замысла, всяческой власти или наслаждения, главная сила в мире, где религиозность угасает, а нравственность осмеивается, — конечно, золото. Здесь ни что иное не заменяет его и заменить не может. Именно золотом заказывается и пускается в ход идея; золото же кует и оплачивает железо, — меч или механизм, предназначенные осуществить её. Царствуя как повелитель и выражаясь как тиран, золото повергает к ногам того, кем оно раздаётся, королей и знать, министров и подданных, философов и женщин, искусства и науки, законы и понятия, нравы и склонности. Каждый истекший день, увы, придаёт этой истине всё более зловещий блеск и в конечном выводе убеждает нас, что золото — это еврей.

Один из «старейшин многострадальной синагоги» и удав биржи, сокрушаясь о разладе с таким же товарищем-удавом, как-то обмолвился: «Если бы, наоборот, нам пришлось столковаться, то едва ли у христиан осталось бы ещё что-нибудь, кроме глаз для слёз».

Еврей поработил нас, он наш хозяин, и не только в следствии того, что мы уже не владеем золотом, а потому, что золото нами владеет; потому, что самомнение, роскошь, сладострастие, жажда и бешенство обладания всем овладели нашей душой. Он не бросит своей добычи пока не воскреснет христианское воспитание, которым внушается человеку смирение, умеренность, честность, воздержание, самоотвержение, сострадание и уважение к слабым и обездоленным.

Изобретательные и ловкие от природы, одержимые инстинктом господства и ничем не стесняющиеся евреи постепенно заняли все дороги, ведущие к богатству и власти. Самый дух жидовства постепенно проник в современную цивилизацию. Они заправляют биржей, прессой, театром, литературой, администрацией, главными путями сообщения на суше и на море, а затем через власть денег и национальных дарований особого рода они сейчас держат в своих сетях всё нынешнее поколение.

По ходу событий нельзя, кажется, сомневаться и в том что если бы это было возможно, евреи захватили бы самый воздух, которым мы дышим, и стали бы торговать им.

Разве не стремятся они на наших же глазах «сорвать с петель европейскую цивилизацию»?! Nihil est Judaeo miserius aut superbius!..

«Но история человечества не есть только вражда интересов, — это борьба между ними и идеями. Теперь побеждают интересы, а в конце концов победят идеи» (Кастелляр).

Il n’y а rien impossible а ceux qui savent oser et souffrir (Fenelon).

Тем не менее, сыны Иуды идут к полному господству над нами, а их корыстные или обманутые ими сторонники жаждут равноправия для них же.

Но ведь «равноправие» нигде не возвысило евреев нравственно и не улучшило их отношение к народам волей или неволей, но уже признавших равенство прав за евреями. Достигнуты, увы, обратные лишь результаты.

Возьмём для примера Ротшильдов, без сомнения, в поте нашего лица добывающих хлеб свой. Не длинен и не нов рассказ.

Основатель династии — Мейер-Амшель (без фамилии; Ротшильдом же стал называться, самовольно заимствовав эту фамилию от красной вывески (rot Schild) в том переулке франкфуртского гетто, где проживал. Смолоду готовился быть раввином, т.е. усердно вникал в талмуд, а затем рассудил, что деньгами торговать выгоднее.

Такое решение было, впрочем, не только естественным, но и не заключало противоречия с прежним, так как талмуд даёт деньги, а деньги не удержатся без талмуда. В данном же случае общее положение подтверждается фактом, что вместо теоретической подготовки к торговле деньгами по талмуду Амшелю Ротшильду удалось пристроиться к еврейскому банкирскому дому, т.е. изучить эту национальную премудрость практически.

Le rabbin Israele sort de la Synagogue;

Il ne regarde rien, — terrible dans sa course, —

Il gagne avec furreur la place de la Bourse...

Как в древности, так особенно в Средние века сыны избранного народа являлись главными фабрикантами евнухов для царей вавилонских, ассирийских, парфянских и персидских, для арабских и мавританских калифов, равно как для турецких султанов. Отсюда возникла необходимость иметь рабов. И вот евреи облюбовали работорговлю в такой мере, что почти монополизировали её, даже в «доброе, старое время» и у нас в Крыму.

Сколько так русских душ, несчастных полонянников, загублено одними только евреями, Ты, Господи, веси...

По завету предков, дебютировал торгом людьми и Мейер-Амшель при участии герцога гессен-кассельского, который продавал Англии своих верноподданных для отправки в С. Америку на усмирение бунта колонистов. Когда не хватало своих, герцог поставлял «для Америки» чужих верноподданных, скупая их то у того, то у другого из мелких владельцев Германии, которые и при раскатах Марсельезы всё ещё не забывали обычаев «великолепного» Людовика XIV. Само собой разумеется, что львиная доля барышей попадала в карман Мейера-Амшеля, который состоял комиссионером герцога и, сверх того, уже на английских кораблях. Затем понемногу он стал давать деньги уже не одним частным лицам, а и небольшим государствам, как Дания, например.

Своих колонистов Англия не одолела. Образовались Северо-Американские Соединённые Штаты, и евреи впервые проникли в Америку, так как прежде ради безопасности молодой колонии Англия евреев туда не пускала. С другой стороны, начались войны монархических коалиций против Франции и походы Наполеона. Здесь для Амшеля открылся богатейший золотой рудник. Смышленый еврей давал взаймы обеим воюющим сторонам, но вскоре же оказался исключительно банкиром коалиций.

Разрывая, таким образом, в лице своей новоявленной династии, беспримерные раньше гешефты, «избранный народ» богател и, следовательно, размножался в то самое время, когда гои истреблялись взаимно и в страшных количествах. Подчас, как, например, на полях битвы у Маренго, на что горько жаловался Наполеон, целые полчища сбежавшихся отовсюду евреев грабили раненых и умирающих. Впрочем, то же самое сыны Иуды проделывали и в наше время. Не далее, как в 1870 году. Мудрено ли, что, потеряв цвет своего населения ещё при Наполеоне, эта великодушная и несчастная страна теперь изнывает под игом всё более и более многочисленных поколений «равноправных» евреев?!

Этим «избранный народ» начал мстить Наполеону за то, что, разочаровавшись в надежде «приголубить» евреев, он был вынужден принимать строгие меры против эксплуатации ими сельского населения главным образом там, где тогда уже еврейство изобиловало, т.е. в Эльзасе и Лотарингии. Но сказанным месть не ограничилась. Ротшильды явились не только друзьями Англии (куда после изгнания в XII столетии они вернулись при Кромвеле или Мардохее III), но и лютыми врагами Наполеона. Сын Амшеля Натан даже переселился в Англию, тогда как другой его сын Ансельм обосновался в Париже. Можно себе представить какие фуги и вариации шпионства разыгрывали братья Ротшильды при этих условиях, без сомнения, являясь агентами всего избранного народа. Здесь мы встречаем яркий пример того, на что способно еврейство, как только оно перестаёт трепетать.