Юрий Алексеев - Под знаменами Москвы Страница 7

Отношения Москвы с Тверью к 60-м годам отразились в докончании, заключенном, по-видимому, около 1456 г.31 Московская сторона представлена великим князем Василием и его сыновьями: великим князем Иваном и князем Юрием; тверская — великим князем Борисом Александровичем, его сыном князем Михаилом и его «молодшей братьяю» — удельными тверскими князьями Дмитрием и Иваном Юрьевичами. Остальные князья упоминаются в общей форме — это «дети меньшие» Василия Московского, «меньшая братия» Бориса Тверского и его эвентуальные будущие дети. Докончание, таким образом, является соглашением между всем Московским и всем Тверским домами. Наиболее характерная его черта — полное титулярное равенство договаривающихся сторон. «На сем на всем, брате, князь великий Василий Васильевич, целуй ко мне крест, к своему брату, к великому князю Борису Александровичу», — обращался Борис Тверской к Василию Московскому. Великие князья Тверской и Московский выступали как равноправные сюзерены — «братья». С этим связана и другая черта договора: он не устанавливал взаимоотношений между московской и тверской системами княжеской иерархии: московские и тверские князья, названные в грамоте после великих, друг с другом не соотносились никак. Договаривающиеся стороны взаимно обязались поддерживать существующую политическую систему княжеской иерархии в каждой из земель, Московской и Тверской. «Который мой брат молодший и из меньшей моей братьи згрубит мне… тех вам к себе не приимати», — требовал Борис Тверской, принимая на себя аналогичное обязательство в отношении конкретно Ивана Можайского (бежавшего в Литву в 1454 г.) и вообще, если «который ти и иный брат згрубит».

Один из важнейших пунктов договора — взаимная гарантия от вмешательства Орды в московско-тверские отношения. «А ци имут нас сваживати татарове, а учнут вам давати дом Св. Спаса… и вам ся, брате, не имати за дом Св. Спаса», — призывала тверская сторона московскую. В московском тексте — соответственно слова «нашу вотчину», великое княжение, Москву и Новгород Великий. Великий князь Московский тем самым включал в сферу своего политического влияния и Великий Новгород.

Договаривающиеся стороны заключили союз против внешних врагов: «Быти нам, брате, на Татар, и на Ляхи, и на Литву, и на Немцы заодин, и на всякого нашего недруга». Это общее принципиальное положение конкретизировалось в виде точно указанных обязательств в соответствующих случаях «помочь послати» (против татар) или «самому всести на конь» (против Литвы, Польши и Ордена), причем оговаривалось право союзных войск «корм взяти», но «не користоватися ничем».

Существенное значение имел пункт договора о равном праве обоих великих князей сноситься с Ордой: «А к Орде ти… путь чист… и твоим людям». Перед лицом Орды Москва и Тверь выступали, таким образом, как самостоятельные, независимые друг от друга политические организмы.

Особо оговаривалось положение служебных князей: при их отъезде к другому великому князю им «в тех… отчину не вступатися». Это означает, что переход служебного князя не влек за собой включение его княжения в территориальный комплекс нового его сюзерена.

Заключительный пункт докончания — взаимное обязательство «печаловатися нашими княгиней и нашими детми» в случае смерти одного из великих князей — участников договора.

Договор Москвы с Тверью по своему реальному политическому содержанию существенно отличается от московско-рязанского докончания 1447 г. В данном случае перед нами соглашение двух формально равноправных сторон, основанное на строго взаимных обязательствах. В договоре нет ни одной статьи, дававшей формальные преимущества одной из сторон. В отличие от Рязани Тверское великое княжение к концу 50-х годов полностью сохраняло свой политический суверенитет, свою структуру, свой статус «великого княжения Тверской земли».

Характеристика положения Твери в составе русских земель будет далеко не полной без учета отношений Тверского великого княжества с Литвой. Эти отношения отразились в договоре 1449 г. между Борисом Тверским и Казимиром Польско-Литовским32. Они — «братья», т.е. формально равноправные, полностью суверенные государи. Это — исходное положение договора. Реальное его содержание — военный союз («што ж пособляти ему нам везде, где будет ему надобе») против всех без исключения врагов («стояти заодно противо всих сторон, никого не выимуючи»). Из этих врагов по отношению к Литве конкретно назывался Орден («немцы»). Но тут же подчеркивалось распространение обязательства со стороны Литвы на любого врага Тверского великого князя: «А где будет мне, великому князю, обида или немирен к ним буду, и Казимиру… мне пособляти думою и помогою». Казимир Литовский принимал обязательство не посягать на земли «дома святого Спаса» — на все тверские земли, и великого князя, и его «братьи молодшие», вернуть захваченную им Ржеву. Взаимное соглашение восстанавливало статус спорных порубежных земель — им «тягнути по давному» (т.е. по старине), при этом Борис Тверской юридически признавал факт захвата Литвой Смоленска.

Служебные и младшие князья Тверского дома могли отъезжать в Литву беспрепятственно («мне… не вступатися»), но при отъезде теряли свои вотчины. Такое же правило распространялось на литовских служебных князей, отъезжавших в Тверь. В то же время бояре и слуги вольные имели неограниченное право отъезда («вольным воля межи нас»).

Реальное значение литовско-тверского договора 1449 г. проясняется соответствующими статьями докончания, заключенного 31 августа 1449 г. между великим князем Василием Васильевичем и Казимиром Польско-Литовским33. Василий признавал, что «князь великий Борис Александрович Тверской и со своею братьею и з братаничи своими в твоей стороне» (Казимира), а с ним, великим князем Василием, только «в любви и докончании». Споры между великим князем Василием и Тверью подлежали третейскому суду.

Еще более показательна статья о Новгороде. В спорах между Тверью и Новгородом: «А о чем судьи их спорут, и они вложать на митрополита, кто будеть обема нама люб, и митрополит на кого помолвит. Помолвит ли на новгородца, и ему посылати ко мне, к великому князю к Василию, а мне то оправити. А помолвит ли на тферитина… и ему послати до тебе, короля и великого князя Казимира, и тебе то оправити».

Таким образом, в конце 40-х годов Москва вынуждена была официально признать не только суверенитет Тверского великого княжества, но и включение его в орбиту политического влияния Литвы.

Договоры 1449 г. отражают крайнюю степень сближения Твери с Литвой и соответственно ослабления связи Твери с другими русскими землями. Литовско-тверской договор имел несомненную антимосковскую и антиновгородскую направленность. Кто же еще мог быть наиболее вероятным врагом великого княжества Тверского, против которого оно ждет помощи короля? Заключением союза с Литвой Тверской великий князь принимал меры против усиления Москвы, незадолго до этого одержавшей решительную победу над Шемякой в феодальной войне.

В результате докончаний 40—50-х годов XV в. Москва, Тверь и Литва оказались связанными попарно между собой равноправными договорами. Фактически это означало выход Твери из сферы влияния великого князя Московского — полный политический суверенитет великого княжества Тверского, сохранявшийся путем сложного лавирования между Москвой и Литвой.

В середине XV в. в связи с ослаблением Москвы в результате феодальной войны Тверь переживала последний период своего расцвета как самостоятельное феодальное княжество. В своем «Похвальном слове» тверскому князю Борису Александровичу инок Фома называл его «новым Константином», сравнивал с римскими и византийскими императорами, титуловал «царем», «самодержцем», сообщал о его венчании царским венцом34. О значении Твери как политического, идеологического и торгового центра свидетельствует и знаменитое «Хождение за три моря» тверского купца Афанасия Никитина35.

Фактическое положение Тверской земли к началу 60-х годов было достаточно противоречиво. Тверь входила в состав Русской земли, но не была включена в систему политической иерархии, возглавлявшейся Московским великим князем, а занимала особое положение. Тверской епископ был подчинен митрополиту всея Руси — в церковном отношении Тверь тяготела к православной Москве, а не к униатскому Киеву, но тверской епископ почти никогда не ездил в Москву в отличие от глав других русских епархий, признававших власть московского митрополита. В политической сфере Тверской великий князь сохранял полную самостоятельность (с оглядкой на Литву), и это важнейший факт, характеризующий московско-тверские отношения.

Особое положение в составе Русской земли занимал Господин Великий Новгород. Договор 1449 г. с Казимиром Польско-Литовским признавал его сферой политического влияния великого князя Московского. Однако реальное содержание этого влияния ни в коей мере не следует преувеличивать. Могущественная боярская олигархия, тесно связанная с городской общиной и независимая ни от какого князя, проводила фактически самостоятельную политику. Она оказывала поддержку Шемяке: предоставляла ему политическое убежище и признавала «великим князем» после его разгрома под Галичем в 1450 г. Враждебная Москве политика новгородской правящей верхушки — основная причина зимней войны 1456 г., закончившейся после поражения новгородцев под Старой Руссой Яжелбицким договором. Докончальная грамота, составленная от имени Великого Новгорода, отражает настойчивое желание новгородских властей сохранить традиционные основы отношений с великим князем, сложившихся еще в первые десятилетия XIII в.36 Эти отношения носили строго договорный характер и скреплялись взаимным крестным целованием: великие князья выступали как договаривающиеся стороны и принимали на себя ряд обязательств по отношению к Новгороду. Важнейший принцип этих обязательств — «Новгород держати… в старине, по пошлине, без обиды». В ответ на это «мужи новгородские» обязались «княжение… держати честно и грозно».