Чарльз Тилли - Принуждение, капитал и европейские государства. 990– 1992 гг Страница 7

Большинство исследователей формирования государства придерживались этатистской перспективы и возводили преобразования определенного государства к неэкономическим событиям на его территории. Однако влиятельными оказались и три других исследовательских направления. Так, геополитический анализ формирования государства придает большое значение международной системе как фактору оформления внутри нее того или иного государства. Геополитическая аргументация обыкновенно исходит из того, что межгосударственные отношения имеют свою логику и государства при этом оказывают друг на друга влияние, так что формирование государства в значительной степени определяется межгосударственными отношениями. В рамках такого подхода Джеймс Розенау выделяет четыре типа политической адаптации: уступчивая (asquiescent) адаптация; неуступчивая (intransigent) адаптация; содействующая (promotive) и консервирующая (preservative) адаптации. Уступчивое государство, например, может стремиться к тому, чтобы его «международное окружение не противоречило его сложившемуся состоянию». В то же время приспосабливающееся (promotive) государство «стремится привести в соответствие запросы своей существующей структуры и имеющегося окружения» (Rosenau, 1970: 4). По Розенау, каждая модель предопределяет своим действием определенный характер исполнительной власти, партийной системы, роль законодательной власти, вооруженных сил и многое другое (Rosenau 1970: 6–8). Также в рамках того, что Уильям Томпсон называет взглядом на войну и международные отношения в перспективе «глобального общества», — политика считается в значительной степени автономной, а отдельные государства рассматриваются как сильно зависящие от структуры отношений между государствами. Такой подход можно считать вариантом геополитического. Неудивительно, что очень близки между собой геополитические модели формирования государства, войны и международных отношений (Thompson, 1988: 22–27; см. также Waltz, 1979). Этот круг работ, как мне представляется, вносит важные коррективы в интернализм этатистского анализа, но указывает неверное направление для поиска механизмов связи определенных форм государств с особенностями их положения в международной системе.

Исследования, в основание которых положено описание способа производства, подробно рассматривают логику феодализма, капитализма или иных форм производства и выводят создание государства и его развитие практически исключительно из этой логики, как она действует на территории рассматриваемого государства (Brenner, 1976; Corrigan, 1980). «Нам представляется что происхождение государства, — заявляют в своем программном утверждении Гордон Кларк и Майкл Диэр, — обусловлено как экономическими, так и политическими императивами капиталистического товарного производства. Государство, в конечном счете, занимается созданием и распределением прибавочной стоимости, стремясь удерживать свою собственную власть и принадлежащие ему материальные ценности». (Clark, Dear, 1984: 4).

При таком подходе исследователь считает, что структура государства определяется главным образом интересами капиталистов, действующих в рамках государственных структур этого же государства. Так же и марксисты, и марксистствующие (marxisant) рассматривают войну и международные отношения в свете той или иной теории империализма как проекцию национальных экономических интересов в сферу международных отношений, и этого рода исследования должны быть представлены на нашей схеме как исследования по способу производства.

Вот какую формулу предлагает Перри Андерсон в одном из самых полных и убедительных марксистских исследований: «В начале Нового времени для Запада характерен аристократический абсолютизм, возведенный на социальной основе незакрепощенного крестьянства и растущих городов, для Востока — аристократический абсолютизм на основе закрепощенного крестьянства и подчиненных городов. Шведский же абсолютизм, напротив, был построен на уникальном основании, поскольку… здесь соединились свободное крестьянство и не имевшие особого значения (nugatory) города; другими словами здесь соединились «противоположные» переменные, по признаку наличия каковых делился Континент в целом» (Anderson, 1974: 179–180).

Также отсутствие развитого абсолютизма в Италии Перри Андерсон приписывает особенностям отношений городской аристократии к окружающим вассальным территориям, где они были одновременно и правителями и хищными эксплуататорами-землевладельцами. Картина еще больше усложняется заявлением автора о том, что именно «международное давление западного абсолютизма, политического аппарата более сильной феодальной аристократии, стоявшей во главе более продвинутых обществ, заставило аристократию на Востоке принять ради выживания столь же централизованное государственное устройство» (Anderson, 1974: 198). Таким образом, по обе стороны Эльбы полномасштабное абсолютистское государство использовало государственную власть для укрепления положения крупных феодалов–землевладельцев, но военная угроза по–разному воздействовала на это положение землевладельцев на Востоке и на Западе. Андерсон рассматривает преимущественно сильнейшие наиболее централизованные государства XVI — XVIII вв. Однако его общий подход к исследуемым проблемам можно распространить и на всю Европу в рассматриваемые тысячу лет. Впрочем, работам Андерсона сильно недостает связного описания процесса формирования европейских государств. Так что, хотя исследования по способу производства в целом много дают для понимания борьбы за контроль в государстве, но они лишь слегка затрагивают вопрос о различии форм и видов деятельности различных государств, имеющих сходный способ производства.

Миросистемные исследования формирования государств объясняют различные пути формирования государств особенностями мировой экономики. Такие теоретики–неомарксисты, как Иммануил Валлерстайн и Андре Гюндер Франк, распространяют классическое марксистское противопоставление труда и капитала на мир в целом. По этому признаку их исследования надо поместить на схеме среди миросистемных — поскольку они объясняют отношения между государствами экономической структурой, но структуру отдельных государств выводят из их положения в мировой экономике (см. Taylor, 1981). Грандиозное описание европейской истории Валлерстайном с 1500 г. (Wallerstein, 1974–88) в целом сориентировано относительно движения исторической спирали к формированию государств: способ производства в определенном регионе приводит к формированию некоторой классовой структуры, эманацией которой становится определенный тип государства. Характер этого государства, а также отношения производителей и торговцев данного региона к мировой экономике в целом определяют положение данного региона в мировой экономике: центральное, периферийное или полупериферийное. Это положение в свою очередь оказывает значительное влияние на устройство государства. В рамках такого перспективного анализа государство предстает в основном как инструмент национального правящего класса, инструмент, который служит интересам этого класса и в мировой экономике. Впрочем, миросистемные исследования так и не смогли разработать сколько-нибудь стройную теорию относительно того, как именно реальные организационные структуры государств связаны с положением этих государств в мировой системе. Валлерстайн, например, описывая голландскую гегемонию (том II, глава 2) в XVII в. не дает никакого объяснения структуры голландского государства — тем более того, почему голландцы процветали в своем отнюдь не мощном, легчайшем государстве, в то время как их соседи создавали внушительные гражданские структуры и регулярные армии.

Ни одно из четырех рассмотренных нами направлений исследований, ни тем более их комбинации не дают удовлетворительных ответов на неразрешенные вопросы формирования европейских государств. Большинство предлагаемых ответов несостоятельны потому, что игнорируют тот факт, что на разных этапах европейской истории жизнеспособными оказывались самые разные типы государств, потому что они ищут решения вариативности форм государств в индивидуальных характеристиках этих государств, а не в их отношениях друг с другом, а также потому, что они имплицитно полагают, что все государства стремились превратиться в те громадные централизованные государства, которые в основном преобладали в Европе в XIX—XX вв. из рассмотренных здесь подходов более перспективными представляются геополитические и миросистемные исследования, но и они не сумели до сих пор дать убедительное описание тех реальных механизмов, которые связывают мировую систему с устройством и практикой конкретных государств. Тем более они не смогли объяснить, как война и приготовления к войне влияют на весь процесс формирования государства, более внятно это демонстрирует этатистский анализ.