Александр Белов (Селидор) - Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации Страница 7

Мало кто утруждал себя мыслью, что не существует этноса вне его языка. Это – аксиома. И говорить о появлении народа можно, только опираясь на лингвистические данные. А найти единый язык для всех «осколков» не взялся бы и самый отчаянный научный фантаст.

Делать выводы и создавать суждения – совсем не то же самое, что повторять чужие мысли, к тому же сильно притянутые к вполне понятным идеологическим задачам. Это я имел в виду, говоря об интернете и его всезнающих историках. Вот, к примеру, мифический «Русский каганат». Что делают шведы (hros) в качестве государственного образования в Причерноморье? Как они там оказались? Как вообще разделилась Швеция и почему? История есть не только хронология событий, но и их логика.

Некоторые норманисты, вдохновленные сообщением святого Пруденция в Бертинских анналах, поспешили на древних картах Швеции нарисовать этноним «hros». Если бы существовала такая латинская транскрипция шведского слова (а Бертинский источник написан, конечно же, на латыни), то на языке оригинала – языке самих шведских викингов – слово это звучало бы примерно как «лтх-о-о-с». В древнешведском фрикативная «r» не выглядит открыто. А характерное пропевание просодий – ритмических ударений – делает это слово совсем не похожим на славянское «русь».

Подводя итог сказанному, робко предположу, что странные послы при дворе императора Людовика I Благочестивого к русам имеют примерно такое же отношение, как к любому из африканских племен, поскольку высказанная ими принадлежность к народу Сварии – Дунайской провинции, куда были переселены уцелевшие авары, была понята святым Пруденцием как принадлежность к шведскому народу. На шведском языке «sværjə» означает «шведский». И речь шла о кагане аваров, а никак не шведов («русов»). Пруденций ошибся. Во всяком случае, строить целую теорию на базисе одного маленького исторического недоразумения – полнейшая глупость. Уж простите за такую оценку.

Надо сказать, что термин «русь» явился богатейшим поводом для игры воображения. Главным мотивом здесь была обрисовка последовательной историчности этого этноса, возникающего – по воле интерпретаторов – то в Северной Африке, то в Скандинавии, то в низовьях Волги. Потрясая картой со старательно собранными осколками мифической империи, некоторые русоманы даже переводили этот термин не иначе как «рассеянные». Почему-то не замечая при этом явного эпического сходства с несколько иным древним народом.

Мало кто утруждал себя мыслью, что не существует этноса вне его языка. Это – аксиома. И говорить о появлении народа можно, только опираясь на лингвистические данные. А найти единый язык для всех «осколков» не взялся бы и самый отчаянный научный фантаст. То, что называется сегодня «арийскими ведами» или чем-то подобным и помещает русский язык в палеолитическую древность, к лингвистике имеет отношение примерно такое же, как к квантовой механике.

Древнерусский язык представлял собой конвергенцию славянской речи, и никаких шведских отклонений в нем не наблюдалось.

Упоминание «руси» в источниках ранее образования древнерусского государства вовсе не указывает на существование единого народа, пропущенного через общий для него этногенезис. Кроме того, из источников невозможно сделать вывод, о ком вообще идет речь. Что это – этноним, прозвище, самоназвание (эндоэтноним), объединяющий признак (символ) или что-то еще? Но идейный историк всегда будет уверен: «Все русы – единый народ!»

В восточной стороне объединения славян-лютичей протекала маленькая речушка Укра (нем. Usker). Племя, жившее по ее берегам, называлось укряне. Есть такое явление – присоединение ранее появившегося географического названия к наименованию племени, которое вблизи него поселяется. Даже независимо от того, как оно само себя при этом называет. Для больших народов так удобнее выстраивать этногеографию. В VII веке появляется один из больших славянских народов – лютичи, называвшие себя вильцами. Они образуют племенной союз, исторически разделяясь со славянами-ободритами, имевшими общие корни с вандалами. Так вот, укряне эти входят в состав лютичей. Никакого отношения к современному Украинскому государству они, естественно, не имеют. Но как заманчива такая связь для нынешней политической историографии Украины! Ведь назвать себя потомками укрян значит нарисовать перспективную смычку с Великим переселением народов. Отыскать «свой» след в древней истории Европы!

Примерно так же выглядят попытки объединения древних русов. Не избежал широких обобщений в этом вопросе и Аполлон Григорьевич Кузьмин – историк с мировым именем, имеющий прямое отношение к нашей теме. Когда-то Кузьмину пришлось даже поменять научное мнение относительно этнической природы варягов, чем сразу вызвал обвинения в беспринципности и продажности. Изменить собственное мнение для ученого – серьезный шаг, отважиться на который способны только сильные люди.

И все-таки Кузьмин иногда выдает желаемое за действительное. Он часто неоправданно использует определение «русский», когда говорит о русах. Например, в составленном им сборнике 1986 года «Откуда есть пошла Русская земля» Аполлон Григорьевич говорит о русских, ссылаясь на Барийские анналы и указывая 1024 год. Но в Барийских анналах («Хроника безымянного барийского монаха о делах, вершившихся в провинции Бари», XV в.) нет записи под таким годом.

Упоминая «русских», профессор также активно пользуется источниками типа «комментатор Адама Бременского» или «французский автор, писавший в первой половине XI века», при этом не называет имен. Конечно, кто в 1986 году может проверить Кузьмина по таким специфичным ссылкам?

Профессор часто употребляет термин «русские» с явной натяжкой. Вот он пишет, что «византийский хронист Феофано под 765 или 773 годом упоминает русские корабли». Феофан Византийский, известный как Феофан Исповедник, написал всего одну работу, она называется «Хронография». Цитирую самого автора: «Год 774. В этом году, в месяце мае, 12 индикта Константин (византийский император. – Прим. авт.) двинул флот из двух тысяч хеландриев (кораблей. – Прим. авт.) против Булгарии и, сам взойдя на пурпурные хеландрии, отправился к устью реки Дунай». Никаких русских кораблей!

Кузьмин называет имя русского богатыря Фьерабраса, ссылаясь на экзотический источник – поэму XII века «Сэсн». Да, там действительно есть такие строки на старо-французском языке: «Fierabraz de Rossie s`en est lavez an piez…» Однако Кузьмин скромно умалчивает, что это произведение, написанное Жаном Боделем и больше известное как «Песнь о саксах», доступно в более поздней редакции, нежели текст XII века. Да и Фьерабрас, мягко говоря, не совсем русский богатырь, о чем Аполлон Григорьевич вряд ли не знает. Этот популярный персонаж европейского эпоса всегда являлся сарацином. Имея возможность в 1986 году читать «Сэсн» («Les Saisnes»), Кузьмин, конечно, осведомлен и о Фьерабрасе, изученном французскими филологами вдоль и поперек, но выбор ученого – на стороне идеологии. Фьерабрас – наш, русский парень!

У нас нет необходимости придумывать себе историю. Подлинная история варяго-русов интереснее любой фантастики. Уж поверьте. Впрочем, попробую это доказать.

Глава 6. На острове Буяне

На острове Руяне. Как богиня Герта стала Синой. «Особый» народ русы.

Отвлечемся от истории русов и займемся делами варягов.

У самого истока реки Волхов из озера Ильмень поднимался когда-то из воды небольшой остров. Всякий, кто шел ладьями по тяжелой ильменской волне, видел его с левого борта от фарватера на Новгород. На острове стояла дивная реликтовая дубрава. Варяги назвали остров Перынью в честь своего главного бога и поставили там святилище.

Сейчас острова нет. В 1960-х годах под Новгородом возвели дамбу, и ландшафт изменился. На карте Ленинградской области 1933 года (0–36-XIV) отмечен и сам островок, и реликтовая роща на нем.

А вот теперь я, как и обещал, дам возможность наблюдать и делать выводы не историку – правдомеру дремучей старины, а психологу. Пожалуй, даже так – делайте выводы сами. Снова применим метод индукции. Напомню для тех, кто забыл, – это когда на основе частных примеров допустимо использовать обобщенные выводы.

Итак, в 882 году варяжский князь Олег создает Восточнославянскую империю, объединяя под своей властью Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов (хотя этот город в IX веке, если судить по летописям, еще не известен, но уже к 907 году он упомянут «вторым после Киева») и Киев.

Казалось бы, зачем пришлым скандинавам объединять славян? Можно было бы предположить, что Олегу был нужен полный контроль над торговым путем «из варяг в греки». Так или иначе, не задержавшись в Киеве, варяги спускаются по Днепру до порогов и обнаруживают большой остров и реликтовую дубовую рощу на нем. Что они делают дальше? Попробуем догадаться. Правильно, ставят святилище Перуна. Используя обобщение, можно сделать вывод, что варяги не равнодушны к островам, на которых стоят дубы или растут дубравы.