Андрей Синельников - Путешествие в тайну Страница 7

Графский титул пожалован 5 апреля 1797 года.

Дмитриев-Мамонов Александр Матвеевич (19.9.1758 – 29.9.1803), фаворит императрицы Екатерины II, граф (1788), генерал-поручик (1788), генерал-адъютант (1788). Из рода Дмитриевых-Мамоновых. Получил домашнее образование, в детстве записан в лейб-гвардии Измайловский полк. С 1786 поручик, адъютант Г. А. Потемкина, который способствовал его приближению ко двору. Потемкин, заботясь о том, чтобы во время его продолжительных отлучек около государыни находился человек ему преданный и покорный, представил в 1786 году Дмитриева-Мамонова Екатерине, которой тот очень понравился внешностью и скромностью. В августе 1786 года произведен в полковники и назначен флигель-адъютантом, в том же году произведен в генерал-майоры.

По отзывам современников, отличался чрезмерной гордостью, корыстолюбием. Дмитриев-Мамонов привлечен Екатериной II к литературной деятельности, автор нескольких пьес. Постепенно стал играть заметную роль при дворе, оказывая влияние на внутреннюю и внешнюю политику. В 1787 году сопровождал Екатерину II в путешествии в Новороссию и Крым; назначен шефом Санкт-Петербургского полка.

Фавориту пришлось участвовать в беседах императрицы с разными сановниками и присутствовать при ее свиданиях с императором Иосифом II и польским королем Станиславом-Августом. С этого времени Дмитриев-Мамонов начал принимать участие в государственных делах.

Благодаря пожалованиям Екатерины II, стал обладателем одного из крупнейших в России состояний. В начале 1789 года роль Дмитриева-Мамонова возросла, чем воспользовался Потемкин для усиления своего влияния на императрицу. Дмитриев-Мамонов – единственный из фаворитов императрицы Екатерины II, сумевший сохранить хорошие отношения с наследником престола (будущим императором Павлом I).

Положение Дмитриева-Мамонова казалось достаточно прочным, но он неожиданно сам поколебал его, влюбившись в фрейлину, княжну Щербатову. Недоброжелатели фаворита поспешили довести об этом до сведения императрицы. В июле 1789 года Дмитриев-Мамонов уехал в Москву; неоднократно обращался к императрице Екатерине II с просьбой разрешить ему вернуться в Санкт-Петербург, но получал отказ. По замечанию Головкина: «Он был ни тем, ни сем, и ни чем-либо вообще; у него было лишь одно развлечение – изводить свою жену, которую он без конца обвинял в том, что она является виновницей его полного ничтожества». Император Павел I, к которому Дмитриев-Мамонов во время «фавора» относился почтительно, по восшествии своем на престол возвел его в 1797 году в графское Российской империи достоинство, но не вызвал ко двору.

Дмитриев-Мамонов Матвей Александрович (14.09.1790 – 11.06.1863), граф. Мать – княжна Дарья Федоровна Щербатова. Воспитывался дома, в 1808 году пожалован в камер-юнкеры и определен советником в московское губернское правление, обер-прокурор 6 (Московского) департамента Сената (1810). Участник Отечественной войны 1812 года (Бородино) и заграничных походов. В 1812 году на свои средства сформировал казачий полк, шефом которого был, тогда же назначен с переименованием в генерал-майоры. Награжден золотою саблею за храбрость (21.12.1812). В 1814 году прикомандирован к командиру 1-го кавалерийского корпуса Ф. П. Уварову, затем вышел в отставку (1816), в том же году выехал для лечения за границу. С 1817 по 1823 год жил в своем подмосковном имении Дубровицы. В 1823 году арестован по обвинению в избиении камердинера, в ком подозревал агента правительства. В 1820-х годах временами бывал в Москве и встречался с членами тайных обществ. В 1826 году отказался присягнуть Николаю I, был объявлен сумасшедшим, и над ним установлена опека. С 1826 года жил в подмосковном имении Васильевское, с 1840 по 1860 год находился на лечении. Умер в Васильевском. Похоронен в Москве в Донском монастыре. Поэт, публицист. Масон. Один из богатейших людей своего времени. Один из основателей преддекабристской тайной организации «Орден русских рыцарей креста» и автор «Проекта преподаваемого в Ордене учения». Членом «Союза благоденствия», по всей вероятности, не был.

Орлов Михаил Федорович (1788, Москва —1842, там же), декабрист. Внебрачный сын графа Ф. Г. Орлова, племянник А. Г. Орлова и Г. Г. Орлова, брат А. Ф. Орлова. Получил образование в пансионе аббата Николя в Петербурге. В 1805 году вступил в аристократический кавалергардский полк, с которым прошел кампанию 1805–1807 годов, отличившись в битве под Аустерлицем. Участвовал в основных сражениях Отечественной войны 1812 года, получил за храбрость при взятии Вереи орден Георгия 4-й степени. Был назначен флигель-адъютантом к Александру I. В 1814 году Орлов вел переговоры о капитуляции Парижа и подписал выработанные условия. В 26 лет стал генерал-майором и любимцем императора.

Побывав во многих странах Европы, Орлов вернулся в Россию оппозиционно настроенным по отношению ко многим российским порядкам. В 1817 году познакомился с А. С. Пушкиным, был членом литературного общества «Арзамас». Был одним из основателей преддекабристской организации «Орден русских рыцарей креста», разрабатывал широкую программу либеральных реформ (конституция, отмена крепостничества, суд присяжных, свобода печати), сочетающихся на английский манер с властью аристократии и нарождающейся буржуазии. В 1818 году был назначен командиром дивизии, стоящей в Кишиневе. Принятый в «Союз благоденствия», участвовал в московском съезде декабристов 1821 года. Руководил Кишиневской управой тайного общества.

За Орловым был учрежден секретный надзор, а затем под предлогом ослабления дисциплины в дивизии в 1823 году его лишили должности, оставив в армии без места. В декабре 1825 года в восстании не участвовал, но был в курсе происходящего. Арестован в Москве в декабре 1825 года. Благодаря заступничеству брата А. Ф. Орлова не понес сурового наказания. Сосланный в Калужскую губернию, Орлов жил под тайным надзором. В 1831 году брат выхлопотал ему разрешение жить в Москве.

Автор сочинений по политэкономии и истории, талантливый публицист, Орлов был лишен возможности общественной деятельности. После его смерти А. И. Герцен записал: «Я посылаю за ним в могилу искренний и горький вздох; несчастное существование оттого только, что случай хотел, чтоб он родился в эту эпоху и в этой стране».

Доехать до усадьбы просто: электричкой от Курского вокзала до Подольска, а там маршруткой (№ 65 или 15) до Дубровиц.

Из Москвы машиной по магистрали М-2 или через Бутово на Подольск. 20 километров от МКАД.

История вторая. Про пасынка Наполеона

Как только настало время ужина, на импровизированном капище у Евгения Борисовича весело затрещал костер, а от беседки потянуло аппетитным запахом запеченного в травах мяса. У мангала колдовал с дюжиной бутылочек, пакетиков и сосудиков Пилигрим, уже освоившийся на даче генерала. Он доставал из кастрюли большие куски маринованного мяса обваливал их в смеси каких-то экзотических трав, поливал всякими соусами и примочками. Что-то накалывал на шампуры, что-то клал в барбекюшные сетки, но все уже скворчало и шипело. При этом он не забывал поливать это все смесью лимонного сока, сухого вина и еще какого-то колдовского зелья, изредка сам прихлебывая из всех бутылей, что были у него под рукой. Запах этот не мог не привлечь соседей, и через минут десять раздался скрип калитки.

– Можно к вам?

– Входите Маша, входите. А где ваш Санчо-Панса? – встретил ее Евгений Борисович.

– Он за лавашем пошел в лавку. Там лаваш свежий привезли, – пояснила соседка.

– И это правильно, товарищи, – изрек Пилигрим. – Лаваш сейчас актуален как никогда! Вы, Машенька, берите зелень там всякую, помидоры, огурцы… И накрывайте полянку там же, где вчера. – Пока мясо дойдет, Леша уже здесь будет.

Не успели они фигурно разложить мясо на большом узбекском блюде, как увидели Лешу. Вернее его голову, гордо возвышающуюся над забором. Он деликатно постучал в ворота и, получив разрешительное «да», вошел в сад. В руках у него был горячий лаваш. Все расположились на старых местах и приступили к долгому и сытному ужину. Минут через сорок, откинувшись в кресле и попивая из бокала красное вино, Пилигрим сказал, будто продолжая вчерашнее повествование:

– С картами и войной 1812 года у нас была связана еще одна история. Помнишь, Борисыч, матушку Елизавету?

– Матушку Елизавету? – переспросил генерал. – Помню, конечно. Действительно забавная история. Ну, расскажи. Весьма поучительная байка.

– Все произошло, как в кино, – неспешно начал рассказчик…

В этот раз звонок был из Министерства иностранных дел, и звонок официальный. На том конце провода мягкий и вежливый дипломатический голос поинтересовался, не мог бы уважаемый Евгений Борисович уделить немного времени высокой особе из Франции по весьма неожиданному делу. По всей видимости, делу для него профильному. Голос так и сформулировал: «профильному», чем весьма позабавил и насторожил генерала. О его профиле, то есть об оккультном направлении, знал очень ограниченный круг лиц. Значит, звонок одобрен на самом верху. А это еще и значило, что французская персона действительно «птица высокого полета». За пять минут они договорились о встрече в кафе гостиницы «Националь» и еще за минуту о привлечении к делу Пилигрима. Скорость согласия убедила генерала, что и эта просьба была ожидаема дипломатом, и ответ заранее согласован.