Виктор Петров - Колумбы российские Страница 7

Конечно, замечание насчет девок и детей, от них прижитых, было камнем в огород Баранова. Он это понимал, но это его новая семья, и он, конечно, не намеревался от нее отказываться, несмотря на все старания монахов.

5

Дни шли все в том же ожидании компанейского корабля из Охотска, который так и не приходил. Люди все больше и больше слабели. Цинга совсем одолела колонию.

В один необычайно теплый, приятный летний день услышал вдруг Баранов крики на берегу. Он быстро вышел из своей конторки, остановился на крыльце, приложил руку ко лбу, заслонил глаза от яркого солнечного света.

От берега к нему приближалась большая группа людей — промышленные и алеуты — и впереди них незнакомый высокий худощавый человек. На берегу лежали вытащенные из воды байдары. Баранов понял: вот она весть из Уналашки от Ларионова. Но кто же это? Человек не похож на промышленных. По всему видно, что он «из благородных». У Баранова вдруг защемило сердце. «Неужели ему смена?..» То, чего он ждал с таким нетерпением… Теперь, наоборот, — эта мысль страшила его.

На полпути к берегу Баранов остановился, и позади его на почтительном расстоянии остановились его соратники. Он стоял, внешне спокойный, слегка расставив ноги, крепкий, кряжистый, невысокий, но широкоплечий — точно дуб, крепко вросший в землю, — и внимательно, прищурив глаза, всматривался в подходившего к нему незнакомца.

«Сухопарый», как окрестили новенького промышленные, быстро приблизился к Баранову на своих длинных ногах и, почтительно остановившись на некотором расстоянии, отвесил ему церемонный поклон, что очень поразило огрубевших промышленных и сильно подняло авторитет Баранова, простого мещанина. Незнакомец, понявший, что он видит перед собой легендарного Баранова, почтительно обратился к нему, с немецкой аккуратностью тщательно произнося слова:

— Имею ли я честь обращаться к Александру Андреевичу, господину Баранову, правителю компанейских дел?

Баранов кивнул, все еще недоверчиво, приглядываясь к человеку…

Незнакомец снова церемонно поклонился и сказал:

— Разрешите представиться… Иван Иванович Баннер, представитель компании, командированный правлением в ваше распоряжение. Господин Ларионов на Уналашке предлагал мне ждать корабля из Охотска, но я решил ехать безотлагательно, даже если путешествие на байдаре будет опасным для жизни предприятием. Как видите, мы с вашими замечательными людьми прибыли благополучно.

Баранов вдруг растаял. Его глаза наполнились слезами от волнения. Он быстро подошел к Баннеру и Крепко обнял, охватив его плечи своими сильными руками.

— Добро пожаловать, Иван Иванович! Добро пожаловать, дорогой гость! — И Баранов еще раз пожал ему руку, крепко охватив ее своими двумя руками. — Вы себе представить не можете, как я рад вас видеть, первого человека с Большой земли за много-много месяцев! Смелый шаг с вашей стороны предпринять такое опасное путешествие на утлой байдаре. Даже мои самые опытные промышленные поколебались бы отправиться в такой путь по бурному океану… Честь вам и слава! Пожалуйста, не откажите в чести, посетите мое скромное жилище… Там мы поговорим, обсудим наши дела… Милости просим…

Баранов совсем растерялся от волнения. Настолько неожидан был приезд Баннера, что он потерял обычное самообладание.

Он быстро повел гостя в свою хибару, слегка прихрамывая на больную ногу. Промышленные почтительно следовали за ними на расстоянии. Весть о прибытии нового служащего компании, «немца», как его быстро окрестили охотники, сразу же разнеслась по селению, и со всех сторон к избе Баранова потянулись люди. Всех разбирало любопытство, интересовало какие новости привез незнакомец с Большой земли.

— Анна Григорьевна… Аннушка… — уже с крыльца закричал Баранов, — смастери-ка самоварчик, давай-ка попотчуем дорогого гостя после большого пути!..

Они вошли внутрь избы. Высокому Баннеру нужно было нагнуться, чтобы не зашибить лба у низкой двери. За ними следом вошел и Кусков, который всегда был при Баранове, если только тот не отсылал своего способного помощника куда-нибудь с поручением.

В доме Баранов усадил гостя на единственный целый табурет. Пока Аннушка молча хлопотала на кухне с самоваром, Александр Андреевич разлил в три стакана водки. Только в особые дни он разрешал себе пригубить ее, чтобы растянуть запасы подольше.

Сегодня он расщедрился. Решил не скупиться… больно гость дорогой приехал.

— Иван Иванович… с благополучным прибытием. Надеюсь, привезли нам много новостей из России.

Все трое торжественно подняли стаканы.

— Новостей я привез много, Александр Андреевич, — степенно выпив водки и закусив ее чем-то непритязательным, тихо промолвил Баннер. Небогат был Баранов продуктами, неоткуда их доставать.

— Новости плохие и хорошие для вас, Александр Андреевич, — начал гость после того как утолил жажду и голод.

Он немного поколебался, провел рукой по «немецким» усам, точно не зная, с чего начать. Баранов сидел против него на своей незатейливой койке и в упор, не мигая, смотрел в глаза Баннеру, словно ожидая услышать свой смертный приговор.

— Вы, вероятно, еще не были уведомлены, Александр Андреевич, — наконец начал Баннер, — но в России произошли большие перемены, от которых зависела и судьба нашей компании. Самое большое и важное событие это то, что наш любимый и благоверный государь император Павел Петрович в бозе почил… скончался «скоропостижно» в прошлом годе, и на престол царственных предков вступил его сын, ныне благополучно царствующий государь император Александр Первый Павлович… Из новостей нашей компании… вы, конечно, догадывались о судьбе «Феникса». Мы теперь можем с полной уверенностью сказать, что «Феникс» погиб в море со всей своей командой и пассажирами во время свирепого шторма. Среди погибших пассажиров, направлявшихся к вам в Америку, был и ваш новый американский первосвятитель, незадолго перед тем хиротонизированный во епископа, преосвященный Иоасаф, ваш старый знакомый, бывший тут архимандритом и главой духовной миссии. Вместе с ним погибла и вся его свита…

— Вечная им память, — размашисто перекрестился Баранов. За ним закрестились Баннер и Кусков.

— Что касается дел компании, то должен вам признаться, что финансовые дела находятся в ужасном положении. Вся надежда директоров компании на вас, на меня да на Ларионова. Мы все, а в особенности вы, должны в самый короткий срок доказать необходимость дальнейшего существования нашей компании…

— Так, значит, мою отставку компания не принимает? — со слабо скрываемой радостью спросил Баранов.

— Об этом и думать забудьте. Нужно сначала дела компании поставить на крепкие ноги. Хорошей новостью в наших делах является то, что сейчас все руководство делами перешло в руки молодого еще, энергичного директора компании Николая Петровича Резанова, государственного мужа большого ума и способностей. Он был одним из ближайших помощников и сотрудников покойной, блаженной памяти матушки-императрицы Екатерины Великой, а также и императора Павла. Резанов более обычного заинтересован в делах и успехе компании. Он не только директор компании, но и родственник Шелиховых. Резанов не так давно женился на дочери Шелиховых — Анне Григорьевне, и этим шагом связал свою жизнь и свою блестящую государственную карьеру с судьбой и благосостоянием семьи Шелиховых и нашей компании. То, о чем сам Шелихов и его деловая жена, вдова ныне, Наталья Алексеевна только мечтали, хотя и старались много лет безуспешно — монопольные права на торговлю и распространение русского влияния в Америке, — этого добился новый директор компании Резанов…

Баранов сидел и молча слушал, как завороженный. Все эти годы, живя среди грубых, невежественных промышленных, чей словарный багаж состоял из богохульных ругательств, смешанных с богомольным смирением и чтением молитв, Баранов почти забыл, что где-то далеко, в России, существует другой мир… мир культурных людей, образованных, вот таких, как этот Баннер, которые могут так красиво высказывать свою мысль изящной фразой… У него было какое-то теплое, уютное чувство блаженства, хотя бы даже от того, что он мог сидеть здесь и упоенно слушать этого вежливого человека, прибывшего сюда из другого мира, слушать его и знать, что компания, получившая права монополии — именно этого добивался Шелихов и требовал Баранов, — теперь имеет солидную основу, и теперь от него, Баранова, зависит развитие и расширение дела… Но Резанов?.. — силился он припомнить имя… никогда не слышал… Резанов… — как барабанный бой вбивалась эта фамилия в голову Баранова. Баранову и в голову даже не могло прийти, что скоро, в самом недалеком будущем, судьба тесно свяжет жизни и интересы его, малограмотного мещанина, купца Баранова, и блестящего государственного деятеля, камергера двора, Николая Петровича Резанова… Баннер приостановился и посмотрел на задумавшегося Баранова, словно читая его мысли. Потом сказал: