Олег Романько - Белорусские коллаборационисты. Сотрудничество с оккупантами на территории Белоруссии. 1941–1945 Страница 7

Розенберг в целом согласился с предыдущими планами Гитлера о выделении Белоруссии в самостоятельную административную единицу. Тем не менее следует отметить, что он был очень низкого мнения относительно национальной «спелости» белорусского народа и поэтому долго не решался сформировать свою окончательную позицию по белорусскому вопросу. Розенберг отмечал в своем меморандуме, что эта советская республика «очень отстает в культурной и хозяйственной сферах», в связи с чем «пробуждение ее национальной жизни и создание полноценного государственного механизма может оказаться весьма трудным делом». Однако ее самостоятельное существование могло быть оправдано хотя бы уже тем, что ослабляло Россию. С этой целью территорию Белоруссии планировалось увеличить за счет западнорусских областей с центром в Смоленске[55].

Этот план вызвал существенные замечания Гитлера, который считал, что деление будущей оккупированной территории не должно быть таким дробным, а создаваемые административные единицы – искусственными. Например, организация отдельной Донской области не была, на его взгляд, обусловлена ни политически, ни экономически, ни даже с точки зрения национальной политики. Это же касалось и Белоруссии. Фюрер считал, что ее необходимо объединить с Прибалтикой – так будет удобнее с административной точки зрения. И такие замечания были высказаны практически по всем пунктам меморандума Розенберга. Однако следует признать, что его генеральной линии они почти не затронули. Гитлер ничего не имел против таких пассажей, в которых шла речь о «дальнейшей дифференциации среди населения оккупированных территорий», «украинском народе и его свободе», «освобождении народов Кавказа» и «спасении эстонской, латышской и литовской наций». Что же касается «России или русских территорий, то о каких-либо изменениях в их судьбе не могло быть и речи»[56].

Розенберг работал над своим новым меморандумом больше двух месяцев. Судя по его черновым наброскам, только в мае 1941 года он признал необходимым соединение Белоруссии и Прибалтийских республик в рамках одной административной единицы. Однако, и Розенберг это сам признавал, такое решение могло быть только временной мерой, совершенно не решавшей проблему политического статуса Белоруссии. Не было однозначного ответа и на вопрос о послевоенном будущем этой республики. То она определялась как территория, которая вместе с Прибалтикой подлежала германизации и включению в состав Третьего рейха, то как территория, которая не подлежала вообще какой-либо инкорпорации. Было мнение сделать Белоруссию приемником для «нежелательных элементов» из Прибалтики и Польши или даже природным заповедником. При этом Розенберг подчеркивал, что не следует отказываться от мысли предоставить Белоруссии в неопределенном будущем «своего рода автономию»[57].

20 июня 1941 года в Берлине состоялось совещание высшего военно-политического руководства Германии, на котором Розенберг представил Гитлеру новый план будущего административно-политического устройства «восточных территорий». Согласно этому плану предполагалось создать пять административных единиц – рейхскомиссариатов (Reichskomissariat):

• «Московия» (центральные области России),

• «Остланд» (Прибалтика и Белоруссия),

• «Украина» (большая часть Украины и Крым),

• «Кавказ» (Северный Кавказ, Закавказье и Калмыкия)

• «Туркестан» (Средняя Азия, Казахстан, Поволжье и Башкирия).

Эти административные единицы планировалось создавать по мере продвижения линии фронта на Восток и после военно-политического умиротворения указанных регионов[58].

В целом Гитлер согласился с таким решением проблемы и уже 17 июля 1941 года, почти через месяц после нападения на СССР, подписал приказ о введении гражданского управления на оккупированных территориях. Этим приказом было создано министерство оккупированных восточных областей (Reichsministerium für die besetzen Ostgebiete) – главный руководящий орган для указанных административных единиц. Возглавил министерство А. Розенберг[59]. Провал планов «молниеносной войны» против Советского Союза привел к тому, что удалось создать только два рейхскомиссариата – «Остланд» и «Украина». Юридически они начали функционировать 1 сентября 1941 года. В своем же окончательном виде их территории оформились только к декабрю 1941 года[60].

Этим приказом были урегулированы все планы по «организации восточного пространства». Однако нельзя не отметить, что будущее Белоруссии, сформулированное Розенбергом и его сотрудниками, было очень туманным. Поэтому, когда немецкие войска входили на территорию этой советской республики, ни одна из оккупационных инстанций не имела представления о ее будущем политическом статусе.

Белорусское национальное движение: от возникновения до начала Второй мировой войны

Белорусское национальное движение относилось (да и сейчас относится) к числу наиболее неразвитых как в идейном, так и в организационном плане. Даже несмотря на поддержку тех или иных внешних сил, белорусским националистам до сих пор не удается окончательно убедить «мировую общественность» и, что более актуально, свой народ, что в этническом смысле он является отличным от русского народа. Тем не менее они продолжают утверждать, что их притязания на государственную независимость имеют исторические корни и основания. В целом все основные вехи зарождения и развития белорусской национальной идеи можно свести к следующим моментам.

Так, по их утверждениям, белорусским государством было уже Великое княжество Литовское (XIV – XVIII вв.), потерявшее свою независимость «только в результате империалистической политики Москвы». В этот период, как считают националисты, были заложены основы белорусской государственной и национальной идеи.

Возникновение же белорусского национализма как такового относится его идеологами ко времени Польского восстания 1863 года. Как известно, польский народ не смирился с потерей своей независимости и повел борьбу за ее восстановление. При этом поляки стремились не только к собственному освобождению, но мечтали также и о восстановлении своего государства в границах Речи Посполитой, то есть желали получить украинские и белорусские земли, которые до падения Польши были, в сущности, ее колонией. Поэтому польская борьба получила свое отражение и в западной части Белоруссии, где помещики, шляхта, а отчасти и городское население были уже польскими. Основная же масса населения – крестьяне – были белорусами.

Чем же, помимо всего прочего, знаменито восстание 1863 года? Известно, что в ходе этого восстания поляки впервые предприняли попытку восстановить против русских властей белорусское крестьянство. Этим делом занимался «диктатор Литвы» К. Калиновский, написавший и выпустивший несколько листовок на белорусском языке. Разумеется, никакого успеха эти листовки достичь не могли, так как белорусский крестьянин, бывший до недавнего времени крепостным, не имел никаких оснований для поддержки своих недавних господ. И деятельность Калиновского, в связи с его листовками, не заслуживала бы упоминания, если бы не то обстоятельство, что белорусские националисты возвели его в ранг борца за независимость и отца белорусской печати, хотя в листовках Калиновского нет никакого упоминания о белорусском вопросе. По происхождению представитель католической шляхты, Калиновский был чистой воды нигилистом, этаким «бесом» из одноименного романа Достоевского, о чем свидетельствует его бурная молодость[61]. Будучи еще студентом Петербургского университета, он принимал активное участие в деятельности революционных подпольных кружков. И двигала им ненависть к существующему режиму, а не какая-то «любовь» к белорусскому народу[62].

Как отмечал эмигрантский историк И. Коринкевич, «белорусские националисты вообще часто пытались присвоить и приписать себе то, что не имело к ним никакого отношения»[63]. Подобно тому как они отзываются о Калиновском, они пишут и об И. Гриневицком, убийце императора Александра II. Многие из них вполне серьезно рассматривают последнего как «сознательного белоруса», который действовал исходя из белорусской национальной идеи[64]. Тогда как известно, что это был убежденный член «Народной воли», для которого не существовало ни наций, ни народов, а только угнетенные и угнетатели.

Очередные польские попытки посеять смуту в умах белорусского населения и восстановить его против власти произошли незадолго до первой русской революции. В 1891 году польскими революционными организациями была издана в Кракове (тогда Австро-Венгерская империя) книжка стихов Ф. Богушевича под названием «Дудка белорусская», а в 1894 году в Познани (тогда Германская империя) – «Смычек белорусский» того же автора. О «польском следе» в этом деле свидетельствует тот факт, что в 1903 году обе эти книжки были переизданы в Лондоне на средства Польской социалистической партии, одним из лидеров которой был Ю. Пилсудский – будущий «начальник Польского государства»[65].