Геродот - Урания (История, Книга 8) Страница 7

Если Бакид изрекает такое пророчество в столь ясных выражениях, то я и сам не смею высказывать недоверие к его прорицаниям и не желаю слушать возражений от других.

78. Между тем военачальники [эллинов] под Саламином продолжали жаркий спор, не зная еще, что варварские корабли уже окружили их. Они думали, что враги стоят еще на прежнем месте, где они видели их днем.

79. Во время этого спора с Эгины прибыл Аристид, сын Лисимаха, афинянин, которого народ изгнал остракизмом46. Этого Аристида я считаю, судя по тому, что узнал о его характере, самым благородным и справедливым человеком в Афинах. Он предстал перед советом и велел вызвать Фемистокла (Фемистокл вовсе не был его другом, а, напротив, злейшим врагом). Теперь перед лицом страшной опасности Аристид предал забвению прошлое и вызвал Фемистокла для переговоров. Он узнал, что пелопоннесцы хотят отплыть к Истму. Когда Фемистокл вышел к нему, Аристид сказал: "Мы должны всегда, и особенно в настоящее время, состязаться, кто из нас сделает больше добра родине. Я хочу только сказать тебе, что пелопоннесцы могут теперь рассуждать сколько угодно об отплытии отсюда, это совершенно бесполезно. Я видел собственными глазами и утверждаю, что коринфяне и сам Еврибиад не смогут теперь отплыть отсюда, даже если бы и захотели: ведь мы окружены врагами. Выйди и сообщи об этом".

80. Фемистокл же ответил ему так: "Твой совет превосходен, и ты принес добрую весть. Ведь ты подтвердил мне как очевидец, что все произошло, как я желал. Знай же, что мидяне поступили так по моему внушению. Ведь эллины не желали добровольно сражаться, поэтому я должен был заставить их сделать это против воли. Но так как ты пришел с доброй вестью, то сам и передай ее. Ведь, если я сам скажу им об этом, они сочтут мои слова пустой болтовней и не поверят, так как, по их мнению, варвары никогда не сделают этого. Поэтому выйди и сам сообщи им, как обстоит дело! Если они поверят твоему сообщению, то все хорошо. А если и не поверят, то нам это безразлично: бежать они, конечно, уже больше не смогут, так как ведь, по твоим словам, мы окружены со всех сторон".

81. После этого Аристид предстал перед советом и объявил, что прибыл с Эгины, лишь с трудом избежав преследования сторожевых кораблей варваров. Весь эллинский флот окружен кораблями Ксеркса, и он советует приготовиться, чтобы дать отпор врагу. Затем Аристид покинул собрание. А в совете опять начались споры потому, что большинство военачальников не верили сообщению Аристида.

82. В то время как они еще сомневались, прибыла теносская триера под начальством Пантия, сына Сосимена, который перешел на сторону эллинов. Этот-то корабль принес самые достоверные сведения. За это деяние [имя] теносцев вырезано на дельфийском треножнике в числе победителей персидского царя. Итак, вместе с этим кораблем, перешедшим к эллинам у Саламина, и с ранее присоединившимся у Артемисия лемносским эллинский флот насчитывал теперь 380 кораблей. Прежде ведь недоставало двух кораблей до этого числа.

83. Эллины же поверили известию теносцев и стали готовиться к бою. Когда занялась заря, военачальники созвали сходку корабельных воинов и Фемистокл перед всеми держал прекрасную речь. В этой речи он сопоставлял все благородные и постыдные побуждения, которые проявляются в душе человеческой. Фемистокл призывал воинов следовать благородным порывам и закончил речь приказанием вступить на борт кораблей. Воины уже поднимались на свои корабли, как вдруг с Эгины возвратилась триера, посланная к Эакидам. Тогда весь эллинский флот вышел в море, и тотчас же варвары напали на него.

84. Прочие эллины хотели было уже грести назад и причалить к берегу, а Аминий из Паллены, афинянин, выйдя из строя, напал на вражеский корабль. Корабли сцепились и не могли разойтись. Поэтому другие корабли подошли на помощь Аминию и вступили в бой. Так, по афинскому преданию, началась битва; а эгинцы утверждают, что бой завязал первым корабль, посланный на Эгину к Эакидам. Рассказывают также, что эллинам явился призрак некоей женщины. Громким голосом, так что весь флот слышал, призрак ободрил эллинов, обратившись к ним сначала с язвительными словами: "Трусы! Доколе будете вы еще грести назад? ".

85. Против афинян стояли финикияне (они образовали западное крыло у Элевсина), а против лакедемонян - Ионяне, которые находились на восточном крыле против Пирея. Однако только немногие ионяне по призыву Фемистокла бились без воодушевления, большинство же сражалось мужественно. Я мог бы перечислить имена многих начальников ионийских триер, которые захватили эллинские корабли, но не желаю их упоминать, кроме Феоместора, сына Андродаманта, и Филака, сына Гистиея (оба они из Самоса). А только этих одних я упоминаю ради того, что Феоместора за этот подвиг персы сделали тираном Самоса. Филака же они записали в список "благодетелей" царя и пожаловали обширными землями. Этих царских "благодетелей" зовут по-персидски "оросангами"47. Так обстояло дело с этими начальниками триер.

86. Большинство вражеских кораблей у Саламина погибло: одни были уничтожены афинянами, а другие эгинцами. Эллины сражались с большим умением и в образцовом порядке. Варвары же, напротив, действовали беспорядочно и необдуманно. Поэтому-то исход битвы, конечно, не мог быть иным. Между тем варвары на этот раз бились гораздо отважнее, чем при Евбее. Из страха перед Ксерксом каждый старался изо всех сил, думая, что царь смотрит именно на него.

87. Об остальных - как эллинах, так и варварах - я не могу точно сказать, как каждый из них сражался. Что же до Артемисии, то с ней приключилось вот какое событие, отчего она еще более возвысилась в глазах царя. Именно, когда царский флот уже пришел в великое расстройство, в это самое время аттический корабль пустился в погоню за кораблем Артемисии. Сама она не могла бежать, так как впереди шли другие союзные корабли, а ее собственный корабль как раз находился в непосредственной близости от неприятеля. Тогда Артемисия решилась вот на какое дело, что ей и удалось. Преследуемая аттическим кораблем, она стремительно бросилась на союзный корабль калиндян, на котором плыл сам царь калиндян Дамасифим. Даже если у Артемисии еще раньше на Геллеспонте была с ним действительно какая-нибудь ссора, то я все же не мог бы решить, умышленно ли она совершила этот поступок или же калиндийский корабль только случайно столкнулся с ее кораблем. Когда же Артемисия стремительно бросилась на калиндийский корабль и потопила его, то этот счастливый случай принес ей двойную пользу. Так, начальник аттического корабля, увидев, что она напала на варварский корабль, либо принял корабль Артемисии за эллинский, либо решил, что ее корабль покинул варваров и перешел к эллинам. Поэтому он отвернул от корабля Артемисии и обратился против других кораблей.

88. Так-то Артемисия, во-первых, спаслась бегством, а затем ей, несмотря на причиненный вред, как раз благодаря этому удалось снискать величайшее благоволение Ксеркса. Как передают, наблюдая за ходом битвы, царь заметил нападающий корабль Артемисии, и кто-то из его свиты сказал: "Владыка! Видишь, как храбро сражается Артемисия и даже потопила вражеский корабль". Ксеркс спросил, правда ли, что это Артемисия, и приближенные подтвердили, что им хорошо известен опознавательный знак корабля царицы. Погибший же корабль они считали вражеским. А Артемисии, как было сказано, сопутствовала удача и во всем прочем; особенно же ей посчастливилось в том, что с калиндийского корабля никто не спасся, чтобы стать ее обвинителем. Передают, что Ксеркс сказал затем [в ответ] на замечание спутников: "Мужчины у меня превратились в женщин, а женщины стали мужчинами". Это были, как говорят, слова Ксеркса.

89. В этом бою [у персов] пал военачальник Ариабигн, сын Дария и брат Ксеркса, и с ним много других знатных персов, мидян и их союзников. У эллинов же было немного потерь: они умели плавать, и поэтому люди с разбитых кораблей, уцелевшие в рукопашной схватке, смогли переплыть на Саламин. Напротив, большинство варваров из-за неумения плавать нашло свою гибель в морской пучине. Лишь только передние корабли обратились в бегство, большая часть их стала гибнуть. Ведь задние ряды кораблей, желая пробиться вперед, чтобы совершить какой-нибудь подвиг перед царем, сталкивались со своими же кораблями.

90. В суматохе битвы произошло еще вот что. Несколько финикиян, корабли которых затонули, явились к царю с обвинением ионян в измене, будто бы их корабли погибли по вине ионян. Однако военачальники ионян не пострадали, а клеветники-финикияне, напротив, понесли заслуженную кару. Произошло же это вот как. Пока финикияне еще внушали царю это, самофракийский корабль напал на аттический. Аттический корабль стал тонуть, а стремительно подоспевший эллинский корабль потопил самофракийский. Самофракийцы были, однако, искусными метателями дротиков: они стали метать дротики и сбросили в море воинов с корабля, потопившего их корабль, и затем захватили его. Этот-то случай и спас ионян. Когда Ксеркс увидел, что они совершили столь великий подвиг, то обратил свой страшный гнев на финикиян48. Он возложил всю вину на финикиян и повелел отрубить им головы, чтобы эти трусы не смели клеветать на храбрецов. Ксеркс восседал у подошвы горы под названием Эгалеос49 против Саламина и всякий раз, видя, что кто-нибудь из его людей отличился в сражении, спрашивал его имя, и писцы записывали имя начальника корабля с прибавлением отчества и его родной город. Виновником этой беды финикиян был, кроме того, перс Ариарамн, друг ионян. Так финикияне были преданы палачам.