Анатолий Левандовский - Триумвиры революции Страница 7

Как мог произойти подобный парадокс?

Однако объективный наблюдатель, который разобрался бы в биографии господина д'Антона, а так же сумел прочитать его мысли и надежды, вряд ли бы счел происшедшее парадоксом.

В предреволюционную пору, будучи преуспевающим адвокатом, он подписывался "д'Антон", намекая этим на свое дворянское происхождение. То была ложь, вызванная желанием подцепить побольше клиентов. В действительности Жорж Жак происходил из крестьян. Его предки три столетия подряд рыхлили неподатливую почву Шампани, прежде чем выбрались из деревенской глуши. И хотя отец Жоржа дослужился до прокурора, а мать была дочерью подрядчика, земелька, полученная от деда, продолжала играть немалую роль в бюджете семьи.

Он родился 26 октября 1759 года на окраине маленького городка Арси-сюр-Об, и скотный двор был его первой школой. Двукратная стычка с быком оставила Жоржу на память перебитый нос и разорванную губу, а не менее жаркая схватка с разъяренным боровом чуть не сделала мальчишку калекой. Он чудом выжил и твердо усвоил, что в некоторых случаях обходный маневр предпочтительнее лобовой атаки.

Учился Жорж в Труа, центре Шампани, в коллеже ордена ораторианцев, и, подобно многим просветителям, вынес оттуда на всю жизнь неприязнь к религии и церкви. Буйный нрав и организаторские способности юного Дантона сделали его заводилой среди воспитанников и грозой администрации коллежа; недаром в те годы его прозвали Республиканцем. Первым учеником он никогда не был: его угнетала зубрежка. Зато и в коллеже, и после его окончания Жорж много времени отдавал самообразованию. Он с удовольствием читал Плутарха и Тита Ливия, наслаждался Рабле и Шекспиром, самостоятельно выучил английский и итальянский языки. Разумеется, будучи сыном века, он отдал дань и просветительской философии, хорошо усвоив идеи Монтескье и Руссо. Но особенно был ему близок по духу его знаменитый соотечественник Дени Дидро. Как-то, во время болезни, Дантон пересмотрел всю "Энциклопедию", самый знаменитый из коллективных трудов просветителей, и пришел в восторг. Именно "Энциклопедия" и ее главный редактор Дидро укрепили Жоржа в его атеистических мыслях и привели к полному безбожию.

Кем быть? Этот вопрос волновал Жоржа в той же мере, как всегда волновал и будет волновать любого из его сверстников по окончании школы. Заботливые родственники (а в Труа их было несколько, в том числе два прокурора, судебный пристав и два священника) попытались сразу же направить его по верной стезе. Особенно усердствовал в этом дядя Жоржа, кюре Николя, радушно принимавший юношу в своем доме. Гостя здесь всегда ожидали вкусный обед и отеческие наставления о благости духовной карьеры. Обедам Жорж неизменно воздавал должное, а вот наставления доброго дяди пропадали даром.

- Я не переношу звона церковного колокола, - каждый раз возражал он кюре. - И уверяю вас, если долго буду его слушать, этот звон станет для меня погребальным.

В конце концов, за неимением лучшего, юноша остановил свой выбор на юриспруденции. Но, прекрасно понимая, что Шампань не даст ему широкого поля деятельности, он решил в 1780 году перебраться в столицу.

Париж... Сколько молодых провинциалов в разное время помышляли о его завоевании и каким крахом обычно заканчивались их мечты! Так поначалу было и с Жоржем Дантоном. Столица приняла его с черного хода. Не без труда юноша устроился клерком к прокурору парламента, но это было лишь серенькое прозябание. И главное - никаких перспектив!..

Толкаясь во Дворце правосудия и постепенно познавая скрытые пружины успеха, Дантон начал понимать, что без диплома ему ничего не добиться. Но как раздобыть этот проклятый диплом? Сдать экзамены в Сорбонну? Днем работать, а ночи просиживать над учеными трактатами? И так несколько лет подряд! Нет, это не для него - и без того уже упущено слишком много времени.

Прислушиваясь к толкам судейской братии, Жорж узнал, что легче всего диплом адвоката получить в Реймсе. Поговаривали даже, что дипломы там запросто продавались и покупались.

Не откладывая дела в долгий ящик, Дантон распрощался со своим прокурором, приобрел место в почтовой карете и укатил в Реймс. Оттуда он вскоре вернулся с желанным дипломом в кармане. Теперь оставалось купить выгодную должность.

Купить должность? Легко сказать! Но где же он возьмет денег для этого? Жорж написал в Арси и попросил выслать его долю отцовского наследства. Этого оказалось мало, слишком мало.

И тогда он понял: надо действовать. Надо искать случая. Под лежачий камень вода не течет. Уж если он сумел добыть адвокатский диплом, то добудет и должность адвоката. Кто целенаправленно ищет, обязательно находит!..

Жорж изменил свои привычки и весь образ жизни. Он перестал избегать шумных улиц центра, он воздал должное и "Итальянскому кафе", и "Прокопу", и "Регентству", где некогда так часто встречались Дидро, Даламбер и Руссо; но вскоре вниманием его всецело завладело кафе "Парнас" на улице Кэ-де-л'Эколь.

Здесь-то Жорж Дантон и нашел свою прекрасную Габриэль.

Ей только что исполнилось двадцать четыре года, и она была, бесспорно, хороша. Чудный овал лица, матовая белизна кожи, чистый красивый лоб, маленький, тонко очерченный рот и, главное, огромные влажные глаза пленяли каждого, кто хоть раз появлялся в "Парнасе".

Но быть может, еще более вдохновляло досужих молодых людей, толпами ломившихся в кафе, то обстоятельство, что Габриэль являлась единственной дочерью и наследницей хозяина заведения, господина Шарпантье, и была невестой на выданье с немалым приданым!..

Жорж мгновенно учел оба соблазнительных фактора и накрепко прилип к облюбованному кафе.

Завсегдатаи "Парнаса" вначале подсмеивались над новым претендентом, полагая, что шансы уродливого юноши, да к тому же и бедняка, равны нулю. Но они плохо знали своего соперника. У Дантона была бульдожья хватка и целый арсенал вспомогательных средств воздействия. Его уродство коробило лишь в первый момент. Его маленькие глаза обнаруживали неиссякаемую энергию и веселый задор, а голос обладал приятным тембром и необыкновенной силой. Прекрасный рассказчик и внимательный слушатель, умевший ухаживать с настойчивостью и грацией, Жорж вскоре почувствовал, что находит доступ к сердцу своей избранницы: его не только не отвергали, но дарили явным предпочтением перед другими. Мать Габриэли, мадам Шарпантье, вполне оценила вкус дочери.

Труднее обстояло с отцом.

Франсуа Шарпантье, бывший чиновник податного ведомства, был богатым человеком: его состояние, по слухам, приближалось к четверти миллиона. За Габриэль он давал двадцать тысяч наличными. Естественно, он не мог относиться к вопросу о будущем зяте с легкостью. Однако, поведя планомерное наступление на старика, Жорж сумел покорить его своей деловитостью и четким пониманием жизни. Когда почва была достаточно подготовлена, он доверительно сообщил папаше Шарпантье, что намерен приобрести весьма выгодную должность адвоката при Королевских советах, должность, которая обеспечит его семью на всю жизнь. Должность, конечно, стоит дорого, очень дорого, но основная сумма на покупку ее у Жоржа, есть - к отцовскому наследству он приплюсовал деньги, занятые под поручительство своих родственников. Что же касается недостающих средств, каких-то там пятнадцати - двадцати тысяч, - Дантон изобразил одну из своих самых пленительных улыбок, - то здесь он целиком уповает на будущего тестя, если уважаемый господин Шарпантье согласится стать таковым...

Это была дерзость, но дерзость делового человека, вполне рассчитавшего свои силы. Все продумав и взвесив, старый делец поверил молодому ловкачу и решил помочь ему.

И вот вчера еще полунищий адвокат без практики сегодня оказался счастливым обладателем красивой женщины и примерной супруги, а также выгодной должности и кредита богатого коммерсанта, что открывало широкую дорогу к материальному благополучию и успеху.

Но Дантон был человеком умным и дальновидным. Он жил не только настоящим, но и будущим. А вот это будущее наводило его на весьма и весьма серьезные размышления.

Когда правительство созвало Генеральные штаты, он с вниманием стал следить за тем, что происходит в Версале. Поначалу он не сомневался: правительство решило сыграть обычную "представительную" комедию. В этом, казалось, вполне убеждали первые речи Людовика XVI и генерального контролера финансов Неккера, так популярного в третьем сословии.

Позиция двора четко определилась, и либеральный министр не пожелал идти с ней в разрез - это было очевидно.

Дальше Дантон представлял себе все как по писаному: представители третьего сословия начнут протестовать, король отдаст приказ, и гвардейцы разгонят Штаты. Благородные хотели выиграть время - что ж, они выиграли его!

Но проходили дни, и Дантон с удивлением видел, что его пророчество не сбывается.