Илья Мощанский - У стен Берлина Страница 7

Боевые действия по овладению г. Познань 8-й гвардейской армией с 26 января по 23 февраля 1945 года

Боевые действия группы армий «Висла» против советских войск с 4 февраля по 4 4 апреля 1945 года

Война проиграна

Начало апреля 1945 года на берлинском направлении было встречено войсками противоборствующих сторон в условиях сравнительного затишья. Красная армия перегруппировала силы для решительного удара по «цитадели нацизма», а германское политическое руководство и военное командование лихорадочно искало резервы для противодействия советской наступательной мощи. Причем обе стороны прекрасно понимали, что сражение за Берлин значительно ускорит падение Третьего рейха.

Именно так начиналась докладная записка рейхсминистра вооружений Шпеера фюреру Германии. Этот документ, основанный исключительно на анализе экономического положения и лишенный даже косвенной критики военного гения Гитлера, был сразу, без прочтения, положен в сейф. Германская политическая верхушка, сотворив за 13 лет своего правления бессчетное количество злодеяний, даже под влиянием объективных обстоятельств не могла вести переговоры о мире. Все надежды Гитлера и его окружения были связаны с затяжной обороной Берлина. Отсиживаясь внутри кольца обороны, они хотели дождаться обострения отношений западных держав с Советским Союзом и развала антигитлеровской коалиции. 6 апреля 1945 года было принято решение о том, что политическое и военное руководство рейха остается в Берлине. «Если и можно добиться успеха, если и имеется возможность сохранить лицо и выиграть время, то только здесь, — разъяснял Гитлер своим приближенным. — Наступит момент, когда другие так или иначе, просто из чувства самосохранения выступят против этого ставшего непомерным пролетарско-большевистского колосса и молоха… Пока я удерживаю столицу, у англичан и американцев растет надежда, что при определенных обстоятельствах все же можно будет совместно с нацистской Германией противостоять этой угрозе. И единственный подходящий для этого человек — это Я»[20].

«Надо просто продержаться. На Востоке можно еще по крайней мере два месяца оказывать русским сопротивление, — разъяснял Гитлер приближенным 6 апреля. — За это время дело дойдет до разрыва коалиции между русскими и англосаксами. Кто из них раньше обратится ко мне, с тем я и заключу союз против другого». Конечно, последняя фраза была сказана лишь для красного словца. С этим руководством Германии никто из членов антигитлеровской коалиции заключать мир не собирался.

Но сумасшествие продолжалось. Гитлер повесил у себя в кабинете огромный портрет прусского короля Фридриха II кисти известного швейцарского художника А. Граффа, а Геббельс подарил ему книгу английского историка Карлейля о Семилетней войне. Излюбленной темой бесед в германском руководстве стало «чудесное завершение» Фридрихом Семилетней войны после того, как неожиданная смерть российской императрицы Елизаветы расстроила воевавшую против него коалицию.

Однако пропагандистский аппарат рейха продолжал готовить германский народ к тотальной войне. 4 апреля доктор Геббельс записал в дневнике:

«…Главная задача прессы и радио — разъяснить немецкому народу, что западный противник вынашивает те же гнусные замыслы уничтожения нации, что и восточный… Мы должны снова и снова указывать на то, что Черчилль, Рузвельт и Сталин безжалостно и не считаясь ни с чем осуществят свои смертоносные планы, стоит только немцам проявить слабость и подчиниться врагу…»

Вначале известный рейхсминистр пропаганды «разоблачил» план Моргентау, согласно которому «вся Германия будет превращена в огромное картофельное поле». Потом он объявил о намерениях союзников «в принудительном порядке отправлять молодежь призывного возраста в качестве рабочего скота в свои страны». Весной 1945 года сотни ежедневных газет и журналов начали публикацию материалов о Пунических войнах, проводя параллель между борьбой Рима и Карфагена за господство над античным миром и современными событиями в Европе. Приблизительно в это же время нацистские издания начали комментировать пространные меморандумы Гнейзенау и Шарнхорста 1808 года о подготовке народной войны против французских оккупантов.

Сообщение о смерти президента США Рузвельта — оно последовало 12 апреля 1945 года — немецкое руководство восприняло как полное подтверждение реальности своих внешнеполитических планов. Оно явно рассчитывало на то, что с уходом Рузвельта внутри правящих кругов США произойдет быстрая перестановка сил в пользу реакционных элементов и это откроет нацистской Германии путь к антисоветскому сговору с Вашингтоном и Лондоном. «Узнав о смерти Рузвельта, Геббельс пришел в экстаз. Он немедленно по личному проводу связался с Гитлером: „Мой фюрер! Я поздравляю Вас. Рузвельт умер. Расположение звезд говорит, что вторая половина апреля станет для нас поворотным пунктом. Сегодня пятница, 13 апреля. Это и есть поворотный пункт“» [21].

Гитлер немедленно сообщил по телефону эту новость Деницу, Гиммлеру и другим нацистским вожакам, находившимся вне Берлина.

Еще днем Геббельс посетил расположенный в окрестностях Берлина штаб командующего 9-й армией генерала Буссе, где разглагольствовал перед офицерами о том, что за свое стойкое поведение король Фридрих II был вознагражден смертью его врага — императрицы Елизаветы, а взошедший после нее на престол Петр III заключил с Пруссией союз. Один из офицеров осмелился спросить: на смерть какой же императрицы следует рассчитывать теперь? Геббельс промолчал. Однако вернувшись вечером в Берлин и получив сообщение о смерти Рузвельта, он немедленно бросился к телефону и позвонил в штаб Буссе: «Чудо свершилось. Императрица умерла!»

Последующие три дня в подземелье имперской рейхсканцелярии царило радостное оживление. «Шампанское льется рекой, — писал впоследствии очевидец событий, — газеты ликуют. Гитлер принимает со всех сторон бесконечные поздравления»[22]. На все лады варьировалась тема: смерть Рузвельта приведет к изменению позиции Запада в отношении нацистской Германии и лично Гитлера.

14 апреля фюрер обратился с воззванием к вермахту: «Солдаты Восточного фронта, если в ближайшие дни и часы каждый из вас выполнит свой долг перед Отечеством, мы остановим и разобьем азиатские орды у ворот Берлина. Мы предвидели этот удар и противопоставили ему фронт невиданной мощи… Берлин останется немецким, Вена будет немецкой…»

В имперской канцелярии с большим нетерпением ожидали первого официального выступления нового президента США Г. Трумэна, антисоветские взгляды которого были хорошо известны. Однако нацистскую верхушку ожидало горькое разочарование. Трумэн не мог не считаться с тем, что в обстановке победоносного завершения войны американский народ не позволил бы ему развязать опасный конфликт со своим боевым союзником — Советским Союзом.

«Даже если у Трумэна и было намерение, например, решительнее выступить против России, — делает небезынтересное признание американский историк Д. Толанд, — это было бы чрезвычайно трудно сделать — подавляющее большинство американского народа поддерживало рузвельтовскую политику дружбы с Россией»[23]. Сыграла свою роль и заинтересованность правительства США в дальнейшем сотрудничестве с СССР в войне против милитаристской Японии. Взвешивая все «за» и «против», президент США, несомненно, учитывал и рекомендации комитета начальников штабов США, в которых весьма трезво оценивалось новое соотношение сил в мире и, в частности, между США и Советским Союзом. «Успешное завершение войны против наших нынешних врагов, — говорилось в одной из них, — приведет к глубоким изменениям в соотношении военной мощи в мире, которые можно сравнить за последние 1500 лет только с падением Рима. Это имеет кардинальное значение для будущих международных политических соглашений и всех ведущих к ним переговоров. Первоклассными военными державами после поражения Японии останутся только США и Советский Союз. Это объясняется сочетанием таких факторов, как их географическое положение, размеры и громадный военный потенциал. Хотя США могут направить свою военную мощь во многие отдаленные районы мира, тем не менее относительная мощь и географическое положение этих двух держав не позволяют одной из них нанести поражение другой, даже в союзе с Британской империей»[24].

В послании, направленном конгрессу США 16 апреля 1945 года, Г. Трумэн был вынужден заявить: «Ничто не может помешать нашей решимости наказать военных преступников, даже если бы нам для этого пришлось идти на край света»[25].