Ефим Черняк - Химеры старого мира. Из истории психологической войны Страница 7

14 мая 1610 года, незадолго до отъезда на войну против Габсбургов, Генрих в открытой коляске ехал по одной из узких парижских улиц. На подножку экипажа вскочил рыжий верзила, трижды ударивший короля кинжалом. Раны оказались смертельными…

Убийца, Франсуа Равальяк, полупомешанный католический фанатик, твердил и на суде и на эшафоте — он действовал в одиночку. Однако вполне возможно, что Равальяка подтолкнули к убийству так, чтобы ему казалось, будто решение было принято только им самим. Несомненно, что существовал заговор — нити вели к влиятельным придворным, к жене Генриха — Марии Медичи и ее фаворитам супругам Кончини, к испанскому вице — королю Неаполя графу Фуентесу.

ПОДПОЛЬНАЯ ТИПОГРАФИЯ МАРИИ СТЮАРТ

25 февраля 1570 года Пий V издал буллу, отлучающую английскую королеву Елизавету от католической церкви, к которой, впрочем, та и не принадлежала, и освобождавшую англичан от присяги верности их монарху. «Мы объявляем, — говорилось в этой булле, — указанную Елизавету еретичкой и подстрекательницей еретиков, и те, кто является ее приверженцем, также осуждаются и отделяются от христианского мира… Мы лишаем указанную Елизавету ее мнимых прав на королевство и всех остальных прав… Мы приказываем и запрещаем всем и каждому из ее дворян, подданных и народа, и кому бы то ни было оказывать любое повиновение ее властям, ее приказам или ее законам» [11].

Оригинал буллы остался в Ватиканском архиве — никто не осмелился вручить ее лично надменной повелительнице Англии. Да и не в этом был смысл — Рим попытался довести содержание буллы до сведения английских католиков. Сама булла была издана при получении папой известия о католическом восстании на севере Англии, которое к тому времени уже было потоплено в крови. Это, однако, не заставило контрреформацию отказаться от своих планов.

Центром католических интриг стала Мария Стюарт — королева Шотландии, изгнанная оттуда мятежными лордами и содержавшаяся в заключении в Англии. Мария Стюарт была дальней родственницей Елизаветы и с точки зрения католиков после папской буллы имела законные права на престол. Один за другим организуются заговоры с целью освобождения шотландской королевы и возведения ее на «вакантный», по мнению Рима, английский престол. И в каждом из этих заговоров сотрудничают испанская дипломатия и лазутчики «Общества Иисуса». Конспирации оканчиваются неудачей — у Елизаветы великолепная разведка, возглавляемая лордом Берли и сэром Френсисом Уолсингемом.

В 1580 году в Англии высадились два эмиссара «Общества Иисуса» — Парсонс, ставший в последующие годы одним из руководителей иезуитской разведки, и Кэмпион. Их задачей было вести пропаганду католицизма, активизировать действия местного католического духовенства, превратив его в эффективное орудие Рима в борьбе против протестантского правительства Англии. Хотя Елизавета была по — прежнему отлучена от церкви, иезуиты заявляли, что им предписано «ни в какой мере не вмешиваться в государственные дела и политику Англии» [12]. Вместе с тем, как писал Кэмпион, никакие преследования не заставят иезуитов отказаться от поставленной цели — реставрации католицизма на английской земле.

«Издержки учтены, дело начато, это божье дело, которому невозможно противостоять. Так утверждалась вера, так она должна быть восстановлена»[13].

Многократно меняя имена и местопребывание, скрываясь от преследовавших их полицейских агентов, Парсонс и Кэмпион ухитрились создать в окрестностях Лондона подпольную типографию, постоянно перемещавшуюся из одного католического дома в другой. Иезуиты отлично понимали, что сам факт издания их трактатов в Англии вопреки воле Елизаветы будет серьезным ударом по правительству и усилит надежды сторонников Марии Стюарт. Главной продукцией иезуитской типографии были памфлеты в защиту католической веры и полемика с ересью, Иезуиты вставляли в свои трактаты даже обращения к Елизавете с призывом вернуться к вере ее славных предков [14].

Это должно было, прежде всего, замаскировать роль иезуитов как союзников и прямого орудия испанских великодержавных планов, угрожавших национальной независимости Англии. Не пропагандировать же было иезуитам составленный Парсонсом план будущего устройства Англии после устранения еретической королевы: католические епископы должны были получить право назначать членов палаты общин английского парламента, предусматривалось также введение инквизиции… А одновременно продолжала ткаться паутина заговоров, причем иезуиты старались сами внешне оставаться в стороне, ограничиваясь ролью тайных подстрекателей и организаторов этих конспирации. В конце концов ищейки Уолсингема обнаружили Кэмпиона, который в декабре

1581 года вместе с несколькими своими помощниками кончил жизнь на эшафоте. Парсонсу удалось скрыться и возобновить из‑за границы тайную и пропагандистскую войну против Елизаветы. А поток иезуитских и других католических проповедников и лазутчиков, тайно высаживавшихся в Англии, не иссякал. «Английское дело» иезуитов не закончилось. Не прекращались попытки вести психологическую войну против протестантской Англии. Так продолжалось еще два десятилетия.

Шекспир, современник контрреформации, вкладывает в уста Молвы настоящую программу пропагандистской кампании:

Развесьте уши,К вам пришла Молва.А кто из вас не ловит жадно слухов!Я быстро мчусь с востока на закат,И лошадью в пути мне служит ветер.Во все концы земли я разношуИзвестья о делах земного шара.Я сшила плащ себе из языков,Чтоб ими лгать на всех наречьях мира.Нет выдумки такой и клеветы,Которой я б ушей не засорила.Я говорю про мир в канун войны,И я вооруженьями пугаюВ дни тишины, когда земля полнаКакой‑нибудь совсем другой заботы.Молва — свирель. На ней играет страх,Догадка, недоверчивость и зависть[15].

В 1603 году Елизавету сменил на престоле Яков I, сын казненной Марии Стюарт. Ярый сторонник подчинения церкви королевской власти, он не прекратил действия репрессивных законов против католиков. Иезуиты ответили организацией в 1605 году известного «порохового заговора» — плана взорвать здание палаты лордов, когда король будет открывать очередную парламентскую сессию.

Теорию Беллармино о праве «народа» свергать монархов — еретиков с престола папство пыталось применять не только против протестантских или склонявшихся к протестантству стран, но и католических государств, вызвавших почему‑либо неудовольствие в Риме.

В начале XVII века возник острый конфликт с Венецией, открыто отвергнувшей эти притязания папства. Павел V прибег к традиционному средству давления — в апреле 1606 года дож и сенат были отлучены от церкви, а поскольку виновные не выразили раскаяния, на «Республику св. Марка» был наложен интердикт — запрещение совершать религиозные службы. Но он остался мертвой буквой. Местное духовенство, повинуясь воле венецианского правительства, отказалось подчиниться приказу из Рима, а иезуиты и капуцины, пытавшиеся его провести в жизнь, были выдворены с территории республики. Затягивать конфликт было опасно, так как многоопытная венецианская дипломатия быстро нащупала бы почву для союза с протестантскими государствами. Римской курии пришлось отступить, удовлетворившись туманным заявлением Венеции, что она будет и впредь действовать с «обычным благочестием». Оставалось неясным, входит ли в это понятие прямое отрицание светской власти папы.

В конфликте с Венецией традиционные методы ведения психологической войны папства против католических стран оказались совершенно неэффективными.

Однако многие приемы пропаганды, унаследованные воинствующим католицизмом от средневековья, были впоследствии широко использованы не только Римом, но и другими реакционными силами при ведении психологической войны в новое время.

В XVII веке римский престол, пуская в ход оружие отлучения от церкви, уже не осмеливался объявлять подданных свободными от присяги и имеющими право на восстание против монарха — еретика. Так, когда в 1641 или 1642 году папе Урбану VIII предлагали отлучить от церкви французского короля Людовика XIII за его союз с протестантскими странами против католиков, папа в сердцах напомнил о булле 1570 года: «Разум предписывает нам не подражать Пию V»[16].

В эту эпоху к оружию психологической войны обращались лишь спорадически не только потому, что необходимость в ней для реакционных сил возникала тоже только в определенные моменты особого обострения классовой борьбы. Господствующие классы на практике убеждались, насколько опасным было для них любое приобщение народа к политической жизни, которое могло легко выйти за заранее установленные рамки. Опыт религиозных войн привел к тому, что французская абсолютная монархия в XVII веке стремилась даже во время напряженной борьбы с сепаратизмом вельмож не прибегать широко к оружию политической пропаганды. Так было в царствование Людовика XIII, когда фактическим правителем Франции был кардинал Ришелье. Так продолжалось и в первые годы правления его преемника кардинала Мазарини. Так было во второй половине XVII века при «короле — солнце» Людовике XIV и в царствование его наследника Людовика XV, занявшее большую часть XVIII века. Иначе обстояло дело в годы так называемой фронды (1648–1654 гг.). Она началась оппозиционными выступлениями столичной буржуазии, возникшими на волне крестьянских движений, но так и не вылилась в буржуазную революцию.