Сергей Нечаев - Реликвии и скоровища французских королей Страница 7

Согласно завещанию Генриха, Анна должна была стать опекуншей своего малолетнего сына Филиппа. Однако Анна — мать короля — осталась королевой и стала регентшей, но опекунство, по обычаю того времени, передала мужчинам, шурину покойного короля графу Бодуэну Фландрскому и Жерве де Беллему, архиепископу Реймсскому.

К счастью для юного короля и его матери, в первые годы регентства никаких волнений в стране не происходило: титул короля Франции действовал на людей как некое магическое заклинание, и ни один вассал не посмел поднять руку на помазанного Богом мальчика.

Но едва успела Анна оплакать мужа и обдумать создавшееся положение, как все вокруг увидели, что Филипп — вовсе не ребенок, а твердо заявляющий о своих правах король, причем настолько твердо, что королева даже иногда спрашивала себя: неужели это тот самый младенец, что еще совсем недавно так громко плакал, когда она отнимала его от груди?

С юных лет Филипп отличался острым умом, подозрительностью, недоверием к людям, презрением к их слабостям и неразборчивостью в средствах для достижения поставленных перед собою целей. Как и у Генриха I, у него было мало воинских способностей, но с самого начала своего правления юный король заставил слушать себя, и в этом отношении ему помогала мать, так как трудно было избежать сетей ее очарования и не сделать того, чего она хотела.

Изучая науки и хорошо зная латынь, юноша тем не менее без особого уважения относился к разговорам ученых мужей, которые, по его мнению, только и делали, что переливали из пустого в порожнее. Филипп предпочитал песни менестрелей и проделки жонглеров, и никогда еще во Франции не сочиняли столько стихов, как в годы его правления. Он любил окружать себя молодыми людьми, которые видели в нем не только короля, но и заводилу в веселых проказах и любовных похождениях. Так Филипп стремился попрочнее привязать к себе своих сподвижников. Юный король трезво смотрел на окружающий мир, и его язык был резким, а выражения часто не отличались от площадных. Однако некоторые действия короля давали повод думать, что французская эксцентричность вполне соединялась у него со спокойной русской рассудительностью. Филипп никого не щадил в своих высказываниях, ибо считал, что каждый должен отвечать за свои поступки, и в этом отношении не делал исключения даже для самого римского папы, чем весьма огорчал королеву.

Одним из советников Филиппа был Рауль де Крепи, граф де Валуа. Этот человек обладал еще и другими многочисленными титулами — де Вексен, д’Амьен, де Витри, де Перонн и де Мондидье. Из этого следует, что он был одним из самых могущественных вельмож Франции, и, словно подтверждая это, он находил удовольствие, говоря, что ему не страшны ни королевские армии, ни духовники.

По существовавшей тогда традиции вдовствующую королеву вскоре выдали замуж, и взял ее в жены как раз этот самый человек. Он слыл одним из самых непокорных вассалов Генриха I, но тем не менее всегда оставался приближенным к его двору.

Выдали? Вполне возможно. Однако существуют и более романтические версии второго замужества Анны Ярославны. Утверждают, например, что граф де Валуа влюбился в Анну с первых дней ее появления во Франции и только после смерти короля осмелился открыть ей свои чувства. По другой версии, Анна и Рауль начали встречаться еще при жизни Генриха.

В любом случае Анна никак не могла не видеться с этим красивым и гордым графом на судебных разбирательствах, на королевских советах или пирах. Однако лишь после смерти мужа она предстала перед ним как свободная женщина. Рауль де Крепи умел ждать, и он дождался своего часа.

Анна всегда восхищала его. Она была так не похожа на других женщин, окружавших его, и прежде всего на его супругу, полногрудую Алиенору. Рауля всеми силами влекло к Анне, и он почел бы за счастье упасть перед ней на колени и поцеловать край ее платья. Так он и поступил однажды, когда случайно остался с ней наедине в одном из дворцовых помещений. Анна отступила на шаг и тихо сказала:

— Не забудьте, граф, что я королева Франции!

Но с той поры она уже не могла не думать о нем. Она постоянно чувствовала на себе его взгляды, но делала вид, будто его поведение докучает ей. На самом же деле ее сердце наполнялось томлением при одном только воспоминании о графе де Валуа. Не потому ли, что каждой женщине суждено хотя бы раз в жизни испытать подобную бурю любви, всегда приходящую и уходящую, помимо нашей воли?

Между тем в душе Рауля происходили странные перемены. Некоторые удивлялись, видя, как на лице у него самодовольство и гордыня постепенно сменились чувством тревоги и даже разочарования. Как бы то ни было, граф узнал о существовании в мире таких вещей, какие невозможно приобрести ни за какие сокровища и которыми нельзя завладеть силой, и впервые усомнился в своем могуществе.

Королева вдовствовала уже второй год. Она находилась в полном расцвете своей красоты; была способна не только внушить любому человеку пламенную любовь, но и разделить ее. Анну влекло к этому сильному человеку, но книги, за чтением которых она проводила порой ночи напролет, родили у нее тоску по большой и красивой любви. А между тем все вокруг нее было так примитивно: мужчина обнимал женщину, и когда она, воспламененная своим женским естеством, а порой — уступая силе или необходимости, отдавалась ему, он удовлетворял свое желание и начинал преспокойно храпеть; а еще хуже — он тут же покидал любовницу и на ближайшей пирушке начинал бесстыдно рассказывать приятелям о ее прелестях.

Долго так продолжаться не могло, и однажды наступил момент, когда граф де Валуа проявил настойчивость и похитил Анну, «когда она охотилась в Санлисском лесу, увезя в свой замок как простую смертную».

Так Анна оказалась в Мондидье. Жизнь здесь была скучной и неудобной. Однако граф не зря облюбовал именно этот сильно укрепленный замок, только здесь он мог чувствовать себя в полной безопасности.

Похищение — это так романтично! Постепенно душа Анны успокоилась, траурные настроения отошли на второй план, и она стала отвечать на ласки пылкого Рауля поцелуями. А потом местный священник обвенчал их.

История с этим бракосочетанием, имевшим место в 1062 году, наделала много шума. Дело в том, что Рауль де Крепи, граф де Валуа, уже был женат, причем во второй раз. Его первой женой была Адель, дочь графа де Бар-сюр-Об, и от этого брака у них родилось шестеро детей, в том числе сыновья Готье, Алике и Симон. Овдовев, граф в 1054 году вновь женился, на этот раз на некоей Алиеноре, никаких сведений о которой не сохранилось. Известно лишь, что эта самая Алиенора тут же пожаловалась римскому папе Александру II на неблаговидное поведение своего мужа и тот пообещал приказать Раулю расторгнуть брачный союз с Анной, объявив его недействительным.

Слухи о том, что произошло с французской королевой, быстро поползли по всей Европе. Развод графа де Валуа и его брак с Анной действительно были незаконными с точки зрения канонических установлений.

Действительно, похищение королевы и ее тайное замужество вызвали большой скандал в королевстве. Знатные вельможи негодовали, говоря, что юные принцы нуждаются в матери, что она их бросила без тени сожаления, устремившись за женатым человеком. Повсюду слышался ропот:

— В ней достоинства не больше, чем в собаке.

— А графа Рауля следовало бы отлучить от Церкви…

В течение некоторого времени двое влюбленных не знали о злых слухах, которые ходили о них по всему королевству. Они были безразличны к мнению других, их не интересовало, какую оценку при дворе могло вызвать их поведение. Большую часть времени Анна и Рауль проводили в постели, в пылу нежной любви, удовлетворяя свои страсти…

Наконец, в дело вмешался Жерве де Беллем, архиепископ Реймсский. Встретив как-то графа в королевском дворце, он попытался уговорить его отпустить Анну и вернуть на супружеское ложе Алиенору, ссылаясь при этом на мнение папы.

Однако Рауль с присущей ему дерзостью ответил:

— Наплевать мне на его мнение!

А потом он прибавил к этому и другие слова, которые ни один летописец не решился бы внести в свою хронику, настолько они были неуважительны по отношению к наследнику святого Петра. Но что можно было поделать с этим отпетым безбожником!

Архиепископ покашлял в кулак и прекратил этот бесполезный и небезопасный разговор.

В любом случае обрушившаяся на голову Рауля де Крепи, графа де Валуа, анафема ни в малейшей степени не помешала ему продолжать жить с Анной.

Безразличные к окружающей их враждебности, стали они открыто путешествовать по королевству, ни от кого не прячась и не проявляя ни капли смущения или признаков угрызения совести. В конце концов все смирились, и их брак был признан. К тому же король Франции Филипп счел благоразумным примириться с матерью и ее новым мужем.