Эльдар Ахадов - Лермонтов и другие Страница 7

Слишком много здесь этой палёной травы.

Осторожнее! В ней притаились удавы,

Притаились пантеры и рыжие львы.

По обрывам и кручам дорогой тяжёлой

Поднимись, и нежданно увидишь вокруг

Сикоморы и розы, весёлые сёла

И широкий, народом пестреющий луг…

Поднимись ещё выше: какая прохлада!

Словно позднею осенью, пусты поля,

На рассвете ручьи замерзают, и стадо

Собирается в кучи под кровлей жилья.

Павианы рычат средь кустов молочая,

Перепачкавшись в белом и липком соку,

Мчатся всадники, длинные копья бросая,

Из винтовок стреляя на полном скаку.

И повсюду верху и внизу караваны

Дышат солнцем и пьют неоглядный простор,

Уходя в до сих пор неоткрытые страны

За слоновою костью и золотом гор…

И я вижу, как южное солнце пылает,

Леопард, изогнувшись, ползёт на врага,

И как в хижине дымной меня поджидает

Для весёлой охоты мой старый слуга.»

Глава 5. Во главе каравана

Так поэт Гумилёв описывает свою первую встречу с Абиссинией… Во время своих путешествий русский поэт проник в самые отдалённые глухие уголки Эфиопии, где местные племена постоянно враждовали между собой. Однажды, ему даже удалось лично участвовать в примирении враждующих сторон. Но, если было необходимо, Гумилёв сам вступал в сражения. Он шёл в битву, не боясь смерти.

А ещё, однажды, восемь дней вёл он из города Харрара свой караван сквозь Черъерские горы, отстреливаясь от стай диких обезьян, которые забрасывали путников камнями, и засыпая среди корней сикоморы. На девятую ночь с высокой горы далеко впереди на чуть видной вдали равнине он различил горящие костры, похожие на красные звёзды.

И на следующий день караван ступил на галласкую равнину. Высоченные галласы-мужчины в леопардовых и львиных шкурах, мчась вихрем на своих конях в погоне за страусами, срубали им саблями головы на скаку. А галласки-женщины пасли гигантских верблюдов. Галлаские старики поили умирающих змей парным молоком, заботясь о них, как о детях. А галлаские быки, которые никогда в жизни не видели белого человека, по описанию Гумилёва, разбегались, мыча от ужаса…

Поэт начал изучать абиссинский язык, общаясь с жителями этой далёкой от нас страны, узнавая значения слов, странных и непонятных для русского уха: «Ато» и «гета» – по-нашему «господин», «аурарис» – носорог, «гумаре» – бегемот, «азо» – крокодил, а «ой ю гут!» – возглас удивления!

Он охотился на львов, переправлялся в плетёной корзине через реку, кишащую крокодилами, его принимал император Абиссинии – негус Менелик Второй! На своей родине, в России, слава к поэту Гумилёву пришла именно тогда, когда он находился в Африке…

Глава 6. Царица нилотов

И всё же самое удивительное приключение Гумилёв пережил тогда, в конце своего первого путешествия в Абиссинию. Хотя потом было ещё одно странствие, ещё один поход: он вернулся в Африку в 1913 году, выполняя функции руководителя научной экспедиции Российской Академии наук…

Так что же это было? Сон или явь? Нет. Это был не сон… Это была – любовь! Гумилёв направился в экспедицию к истокам Голубого Нила. Дорога проходила по неизведанным европейцами местам, через леса и горы, туда где обитало никому неведомое племя нилотов. Однажды, когда Николай и его спутники уже достигли долгожданных верховий реки, им встретилась группа чернокожих воинов в боевой раскраске. Под звуки там-тамов, сопровождаемые чёрными копьеносцами (то ли в плену, то ли в гостях?), они вошли в деревушку нилотов. Там их встретила молодая царица этого небольшого народа, обитающего в диких абиссинских горах. Её муж, великий воин и вождь всего племени, со своими приближенными, охотился в это время на леопарда, недавно напавшего на корову одного из своих сородичей. Охотники должны были вернуться лишь через несколько дней.

Прекрасные нежные глаза темнокожей повелительницы, её мелодичный чудесный голос, стройный стан, доброе обхождение со своими неожиданными гостями – весь её облик покорил горячее сердце русского поэта и первопроходца Гумилёва. Всего несколько дней в глухой африканской деревушке – и многое перевернулось в судьбе Николая! Он уже не мыслил своей дальнейшей жизни без неё, повелительницы нилотов. Он готов был остаться с нею навсегда. Но его королева замужем. И он сходил от одной этой мысли с ума! Не было иного выхода, как украсть её у мужа и бежать вместе с ней от его неминуемой мести. Гумилёв начал готовиться к задуманному.

Однако, тайну не удалось сохранить. Слишком зорко следили за всем происходящим глаза подданных вождя нилотов. Поэта схватили. Он был брошен в яму и обречён находиться в ней до самой своей смерти.

Но королева не забыла о влюблённом в неё бледнолицем рыцаре. Её служанки тайно под покровом ночи приходили к месту заточения узника любви и приносили ему еду, чтобы он не умер от голода. Даже там, в этой страшной, душной яме он продолжал сочинять стихи, посвящённые даме своего пылкого сердца! Королева помогла доставить сообщение о случившемся с Гумилёвым в столицу Абиссинии. В дело вмешался русский консул. Через некоторое время, после длительных и трудных переговоров, незадачливого русского поэта всё-таки удалось вызволить из тюрьмы.

Но память о той любви навсегда осталась в сердце землепроходца и первооткрывателя Николая Степановича Гумилёва. Возможно, именно она, эта память, через несколько лет позвала его вновь в трудную и опасную экспедицию вглубь чёрного материка.

Глава 7. Странный сон

Он вернулся в дождливый холодный Петербург. Но и здесь его преследовали воспоминания о далёкой и прекрасной стране. Он тосковал по горячей инджире – абиссинскому хлебу в виде лепёшек, вспоминал абиссинские дороги, деревушки и города, в которых побывал, города с удивительными певучими названиями: Анкобер, Дыре-Дауа, Харрар… И то, как к нему обращались «френджи» – так в Абиссинии называли европейцев.

А однажды, ему приснился странный, похожий на пророчество, сон… Снилось ему, будто черные африканские боги превратили его в ягуара. Во мраке ночи он красля к людскому жилью, чтобы добыть себе пропитание. Неожиданно в тёмном перелеске он увидел прекрасную девушку с яркими жемчужными серьгами в ушах и лёгкой поступью. Он, в образе дикого хищника, изготовился к прыжку, но, завороженный её взглядом и тихим колдовским голосом, замер на месте, так и не посмев наброситься на свою добычу. Девушка исчезла. И тут же отовсюду набежали собаки, набросились на него и начали терзать… Он лежал на земле, истекая кровью, и вспоминал лёгкую поступь своей госпожи…

Иногда ему чудилось, что царица нилотов вновь зовёт его к себе. И он беседовал с ней, обращаясь к её образу на своём поэтическом языке.

«Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд

И руки особенно тонки, колени обняв.

Послушай, далёко, далёко, на озере Чад

Изысканный бродит жираф…»

Русский поэт Гумилёв так и не оставил мысли найти «покой нежданный в дымной хижине дикаря»…

Глава 8. Научная экспедиция

В 1913 году началось третье путешествие Гумилёва в Африку и второе – в Абиссинию. Оно было организовано при поддержке Российской Академии наук.

Поэт собрал в Абиссинии богатейший и разнообразнейший материал, особенно в сфере фольклора. Он записал великое множество легенд, преданий и песен местных племён и народностей. Секретарь историко-филологического отделения Академии наук академик С. Ф. Ольденбург отмечал, что коллекция, собранная в Восточной Африке командированным туда господином Н. С. Гумилёвым, существенно дополняет имевшиеся в те времена в этнографическом музее Петербурга материалы о племенах харрари и сомали, и является уникальной в своём роде.

Научная задача, поставленная перед поэтом, была выполнена им полностью и блестяще.

Что значили эти путешествия для него самого – трудно оценить, ибо они сделали из него совершенно другого человека: мужественного, пытливого, знающего цену жизни и чести. Абиссиния дала мощнейший импульс его творчеству Именно Африке посвящена одна из лучших прижизненных книг поэта «Шатёр» созданная в Крыму в пору гражданской войны.

В последние годы жизни поэт признавался, что в Африке ему нравилось всё, и он не отказался бы жить там даже простым пастухом или охотником, бродить целыми днями по джунглям, а на ночь возвращаться в маленькую абиссинскую деревушку.

Глава 9. Последняя свобода

О чём бы он ещё мог написать? Где, в каких неизведанных краях он мог бы побывать со своим неуёмным, неусидчивым характером, какие открытия сделать? Об этом мы уже никогда не узнаем…

Ему было только тридцать пять лет, когда чекистская пуля оборвала его жизнь. 27 августа 1921 года выдающийся русский поэт, путешественник и первооткрыватель Николай Степанович Гумилёв был расстрелян по приказу большевистского трибунала. И не помогли ни ходатайства друзей-литераторов, ни заступничество пролетарского писателя Максима Горького.