Мусульманские страны на пороге XXI в. Власть и насилие - Коллектив авторов Страница 7

Турция вовсе не прозападная и еще менее — проевропейская страна. Геополитики Турции открыто пишут о ее вхождении в ЕС как о пути к исламизации Европы. В самой Турции идет реисламизация общества, лучший показатель которой — успех на парламентских выборах 1995 г. исламистской партии «Фасилет», набравшей 21% голосов. Поэтому, даже несмотря на антиисламистский военный переворот 1997 г., «светский и кемалистский» характер Турции относителен. Посредством автоматически предоставляемого двойного гражданства 70 млн. турков скоро станут 200 млн. — когда к ним присоединятся тюркоязычные народы бывшего СССР (с. 271). Анкара стремится сделать новые независимые государства Средней Азии своими привилегированными партнерами.

Развитие пантюркизма прямо направлено в первую очередь против славянско-православных народов. В России с населением в 150 млн. человек мусульман насчитывается 22,5 млн. человек (15% населения) (с. 278). Поэтому для этой страны исламизм может стать не только внешним, но и внутренним врагом. Исламисты могут активизировать антирусский национализм в двух главных мусульманских очагах страны — Дагестане и Татарстане. Даже в советский период мусульмане (за исключением татар) оказались неподатливыми к насаждаемой коммунизмом лаицизации повседневной жизни. Возникновение в 90‑е годы тысяч мечетей в СНГ — всего лишь выход наружу той реальности, которая в советское время и не исчезала. По близким к ЦРУ источникам, в 1999 г. на территории бывшего СССР функционировали более 50 500 мечетей (и только 18 250 приходов Русской православной церкви!) (с. 278). Радикальный ислам уже стал идеологией чеченских и таджикских боевиков.

По вопросу об отношении к исламизму в России существует две школы. «Евразийская школа» считает русских отличным от европейцев и азиатов народом, но его врагами называет первых, Запад. По мнению неоевразийца А. Дугина, фундаменталистский ислам с его антиматериализмом и отказом от ростовщичества — геополитический союзник России против США с их либеральной, антирелигиозной и антитрадиционной системой. Не случайно евразийцев поддерживает Партия исламского возрождения. Однако «евразийцы» остаются в меньшинстве и дискредитированы, будучи в глазах русских националистов «пятой колонной» «исламского империализма».

Антимусульманское течение включает большинство российских политических партий. Предметом все большей обеспокоенности для российской общественности является не только движение в Средней Азии за реисламизацию, но и демографический кризис в самой России, который делает ее объектом мусульманской экспансии. В бывшем СССР рост тюркского населения в 8-10 раз превышает рост славянского (с. 281).

«Перед лицом исламского блока европейский Старый континент оказался бы в уязвимой позиции, будучи окруженным с запада и востока мусульманскими странами с сильной социальной напряженностью и имея в своих недрах многочисленные мусульманские общины, живущие здесь уже в течение жизни нескольких поколений (Западная Европа) и даже веками (Восточная Европа)» (с. 284-285). Поощряют формирование этого блока США.

Европейцы должны понять, подчеркивает дель Валь, что и по экономической, и по геополитической причинам интересы США расходятся с интересами их западноевропейских союзников по НАТО. Америка всегда старалась занять их место на международной арене. С конца Второй мировой войны Вашингтон поощрял антиколониалистские движения во владениях Франции, Великобритании, Нидерландов, Португалии и Бельгии. ООН при этом служит инструментом легитимации американского неоколониализма. «Даже если кажется, что исламистская военная машина ЦРУ и Разведывательного управления Министерства обороны (РУМО) разворачивается против Вашингтона, Белый дом продолжает делать ставку на успех исламизма. Он уверен, что будущие исламистские режимы предпочтут иметь дело с ним, нежели с европейскими державами, колониальное прошлое которых еще представляет собой фактор напряженности, если не casus belli» (с. 289).

По словам адмирала Лакоста, США объявили Европе и экономическую войну. Именно по ее интересам бьют наложенный на Ливию, Иран и Кубу режим санкций, постоянное нарушение американцами принципов свободной конкуренции (например, путем финансовой помощи «Боингу»). Осуждая европейский «протекционизм», они по сути прибегают к нему же: выделяемая ими своим фермерам субсидия в два раза больше, чем в Европе.

Помимо экономической, между Америкой и Европой идет культурная война, которую американцы, похоже, уже выиграли. С 1945 г. импорт американской культурной продукции в Европу не облагается квотами. В результате, например, в 1985–1995 гг. 56-76% фильмов, показанных в кинотеатрах стран ЕС, были американскими. Сами США терпят у себя не более 1-3% европейских фильмов (с. 292).

Наконец, ведется информационная война. Ставкой для США в ней является контроль над мировой системой коммуникаций. Основную роль в данной войне играет телевидение. CNN стал крупнейшим в мире каналом, который смотрят более 80 млн. семей в 142 странах. В целом крупнейшие американские газеты, периодические издания, телевизионные сети и агентства печати прямо или косвенно контролируют 90% мировой информации (с. 294). Это позволяет США моделировать образ мыслей миллиардов людей. И это — прямая и явная угроза.

Не меньшую угрозу для Европы представляет мусульманский мир. Европейцам не следует преуменьшать исходящую от него экономическую угрозу. Неверно думать, что ислам несовместим с капитализмом. Ислам возник у торгового народа. Что касается главного аргумента исламофилов — запрета исламом ростовщичества (риба), — то в реальности запрет никогда строго не соблюдался (как и в средневековой Европе). На практике ростовщичество было широко распространено в мусульманском мире — под прикрытием разного рода юридических уверток. Когда речь заходит об экономике, «ислам опять же намного гибче, чем предполагают на Западе, — если под сомнение не ставится исламская философско-политическая система. За исключением импорта культурных товаров, признанных декадентскими и антиисламскими, содержащихся в современной музыке (рок, рэп и т. д.), а также в многочисленных западных передачах, торговый обмен с Западом и Америкой вполне приемлем для ортодоксальных и исламистски настроенных мусульман, которые гораздо в большей степени капиталисты и либералы в экономическом плане, чем их баасистские и светские политические враги» (с. 297).

Американцы поощряют экспансию исламизма в мире главным образом по экономическим причинам — с целью увеличения своего влияния за счет всех других акторов, начиная с европейских государств. Если подойти к исламизму с социологической точки зрения, то в лишенной культурных корней и мультикультурной Европе он может стать реальным ответом на аномию и аккультурацию. Подрывает эти корни американская коммерческая субкультура, которую никогда не анализировали с точки зрения обороны и геостратегии, — как будто Сунь-цзы написал свой трактат впустую. «Под предлогом того, что дядя Сэм освободил нас в 1944 г. от немецкого ига, практически никто в Европе не осмеливается разоблачить глубоко подрывную и насильственную природу наводнения Старого континента американскими "культурными продуктами". Европейская культура просто находится под угрозой исчезновения. Она, в самом деле, постепенно слабеет под грубые исступленные афроамериканские ритмы, звучащие по радио и в местах культурной смерти, которыми являются дискотеки. Она пассивно терпит "промывание мозгов", которое осуществляют телевизионные сериалы, произведенные за Атлантикой и продаваемые в Европе по низкой цене, чтобы устранить всякую