Русская елка. История, мифология, литература - Елена Владимировна Душечкина Страница 7

обычай устанавливать в Рождественский сочельник елку, то все же следует отметить, что его примеру соотечественники последовали далеко не сразу. Через полстолетия после смерти Лютера на территории Германии еще незаметно следов широкого использования ели на Рождество. Первое письменно зафиксированное свидетельство о начале этого обычая относится к 1605 году: на Рождество некий немецкий путешественник пришел в Страсбург, бывший в то время вольным городом империи. Когда он пересек Рейн, то увидел в домах тамошних жителей украшенные (но неосвещенные) елки. Он был удивлен и впоследствии написал по этому поводу: «В Страсбурге на Рождество приносят в дома еловые деревья и на эти деревья кладут розы, сделанные из цветной бумаги, яблоки, вафли, золотую фольгу, сахар и другие вещи» [см.: {546}: 46]. Из Страсбурга обычай устанавливать в сочельник ярко украшенное дерево стал распространяться по другим городам и деревням вдоль Рейна. Это обыкновение стало широко известным, так что пасторы вдруг увидели в нем опасность. Один лютеранский теолог в своих проповедях неоднократно осуждал новый обычай, говоря, что блеском, сверканием и красотой дерево отвлекает людей от мыслей о Рождестве Младенца Христа, который должен быть единственным центром праздничного торжества.

Новогодняя елка у колодца. Гравюра Отто фон Рейнсберг-Дюрингсфельда. Баварская государственная библиотека. Мюнхен

Обычай зажигать на дереве свечи очень давний, и он неоднократно упоминается в литературных произведениях; так, например, в легендах о короле Артуре встречаются эпизоды, где описывается освещенное дерево [см.: {533}]. Первые письменные данные о рождественском дереве с зажженными на нем свечами, установленном в городе Ганновере, центре Нижней Саксонии, относятся только ко второй половине XVII века. При этом в них говорится не об одном еловом дереве, а о нескольких маленьких деревцах со свечками на каждой ветке. Со временем группа деревьев была заменена одной большой елкой [см.: {71}: 149]. Рождественское дерево со свечами и украшениями впервые упомянуто только в 1737 году. Пятьюдесятью годами позже датируется запись некой баронессы, которая отмечает, что в каждом немецком доме «приготавливается еловое дерево, покрытое свечами и сластями, с великолепным освещением» [см.: {546}: 47].

Таким образом, окончательно на территории Германии рождественская елка была освоена только к середине XVIII века. В романе Гёте «Страдания юного Вертера», вышедшем в свет в 1774 году, мельком, как уже о чем-то хорошо знакомом и привычном, говорится, с каким нетерпением дети ожидают поездки к Лотте на елку, где они получат подарки:

Дети вскоре нарушили его (Вертера. — Е. Д.) одиночество, они бегали за ним, висли на нем, рассказывали наперебой: когда пройдет завтра, и послезавтра, и еще один день, тогда они поедут к Лотте на елку и получат подарки; при этом они расписывали всяческие чудеса, какие им сулило их нехитрое воображение [см.: {97}: 87].

На рубеже XIX столетия на площадях немецких городов в Рождественский сочельник начали устанавливать большие еловые деревья. Свидетельством окончательного усвоения немцами этого обычая можно считать появление елок на рождественских ярмарках. Если в 1785 году на ярмарке в Лейпциге елки еще не продавали, то в 1807 году на Дрезденской ярмарке их уже было множество.

В сочельник установленную в доме елку украшали блестками и мишурой, освещали свечками, лампочками или фонариками. Под ней или же на ее ветвях раскладывали подарки вначале только для детей, а позже — и для остальных членов семьи. К верхушке прикреплялась Вифлеемская звезда или же геральдический ангел. Дерево (а иногда лишь одна его ветка) стояло в доме в течение всего праздничного периода. Во многих местах считалось необходимым выносить елку из дома перед Двенадцатой ночью (Богоявлением). В соответствии с распространенным суеверием во избежание несчастья все рождественские украшения нужно было убрать из церкви перед Свечной мессой. Считалось, что любая хвоинка или еловая веточка, оставшаяся на церковной скамье, способна принести несчастье тому, кто на нее сядет. По той же причине немцы следили и за тем, чтобы на рождественском дереве было четное количество свечей [см.: {538}: 388].

Освоенный в Германии обычай к концу XVIII столетия начинает распространяться по другим странам Европы. Первыми рождественское дерево переняли у немцев жители северных европейских стран, хотя полного признания елка не получила у них вплоть до середины XIX века. Гораздо чаще хвойными ветками они украшали лишь потолок и двери. Иногда же вместо елки использовался обвитый красной и зеленой бумагой шест, освещенный восемью или десятью свечками [см.: {181}: 109]. Первые сведения о рождественском дереве в Швеции относятся к концу XVIII века, в Финляндии — к 1800 году, в Дании — к 1810‐му, а в Норвегии — к 1828 году. В Бельгии и в Нидерландах рождественское дерево (Kerstboom) было освоено только к середине XIX века, а во многих провинциях этот обычай не принят еще до сих пор: его, например, не признают в некоторых частях Фландрии. И все же в настоящее время «в большинстве городских и сельских домов нарядная елка, увенчанная звездой и обвешанная блестящими шарами, яблоками и конфетами, является необходимой принадлежностью» зимнего праздника [см.: {181}: 75]. К Рождеству ветки падуба, омелы и ели доставляют в города Бельгии и Нидерландов на баржах по каналам и продают на рынках и на улицах. К. Смык в своей недавней книге, посвященной польской елке и ее символике в польской культуре, датирует появление первых елок в Польше 1815 годом [см.: {548}: 30].

Полагают, что в Париже рождественское дерево впервые появилось в 1840 году при дворе короля Луи-Филиппа. Инициатором этого события стала невестка короля лютеранка герцогиня Елена Орлеанская, урожденная немецкая принцесса Мекленбургская. Дерево было воздвигнуто перед королевским дворцом Тюильри. Однако обычай рождественской елки распространялся по Франции медленно. Впервые дерево было установлено снаружи, а не внутри помещения, отчего его нельзя было осветить, и потому выглядело оно не слишком эффектно. Кроме того, во Франции долго сохранялся обычай жечь в сочельник рождественское полено (le bûche de Noёl), и елка усваивалась не столь охотно, как в северных странах. В рассказе-стилизации писателя-эмигранта М. А. Струве «Парижское письмо», где описываются «первые парижские впечатления» русского юноши, отмечавшего Рождество 1868 года в Париже, говорится: «Комната… встретила меня приукрашенной, но елки, любезной мне по петербургскому обычаю, даже хотя бы и самой маленькой, в ней не оказалось» [см.: {438}: 635]. 19 декабря 1925 года Марина Цветаева писала своей чешской приятельнице Анне Тесковой из Парижа:

…Прага: там все подарочно, все елочно. Здесь (нынче