Николай Стариков - Ликвидация России. Кто помог красным победить в Гражданской войне? Страница 71

Подумал он именно так, но им сказал совсем другое.

Оставленная всем миром, обескровленная армия, боровшаяся не только за наше русское дело, но и за дело всего мира, оставляет родную землю. Мы идем на чужбину, идем не как нищие с протянутой рукой, а с высоко поднятой головой, в сознании выполненного до конца долга. Мы вправе требовать помощи от тех, за общее дело которых мы принесли столько жертв, от тех, кто своей свободой и самой жизнью обязан этим жертвам...

Заставы погрузились. Тогда и сам Врангель направился на катере к крейсеру «Генерал Корнилов», на котором взвился его флаг. С судов, проплывавших мимо, неслось «ура». Корабль за кораблем, нагруженные до предела, этим мощным русским кличем отдавали дань уважения своему вождю. Все, что только мало-мальски держалось на воде, оставило берега Крыма. Только так смогли забрать всех тех, кто не хотел остаться под большевиками. И это при том, что барон Врангель издал приказ, разрешающий всем желающим остаться в Крыму! Никого плыть не заставляли, каждый делал свой выбор сам. Другой приказ командующего говорил о запрещении уничтожения мостов, фабрик, техники и другого оставляемого имущества. Ведь это все русское, это все Россия. Пусть и красная...

Последними, кого видел Николай Петрович Врангель на русской земле, была группа представителей городского управления Севастополя.

- Вы правильно сказали, ваше превосходительство, вы можете идти с высоко поднятой головой, в сознании выполненного долга. Позвольте пожелать вам счастливого пути.

Барон жал протянутые ему руки, благодарил...

Это было всего лишь вчера, даже можно сказать сегодня. А как будто в другой жизни.

– Мы должны бороться, пока есть силы, – подумал Врангель, медленно оглядывая исчезающий в дымке крымский берег. – Но, кажется, сил больше нет.

Последние полгода, когда он руководил Белым движением, пронеслись вихрем, словно один день. В одну большую картину слились восстановление армии, новые надежды, вероломство и коварство «союзников». И поражение – вероятно, теперь уже окончательное.

Крейсер «Генерал Корнилов» быстро набирал ход. Оставаться на палубе было холодно. Врангель взглянул на развивающийся на ветру Андреевский флаг и шагнул в коридор, ведущий в каюту. Темно будущее, и лучше не заглядывать в него. Что будет дальше, неизвестно. Пока же, чтобы спасти 145 тысяч 693 беженца, ему пришлось написать в своем официальном письме французскому представителю:

«... Я считаю, что эти суда должны служить залогом оплаты тех расходов, каковые уже произведены Францией или могут ей предстоять, по оказанию первой помощи, вызванной обстоятельствами настоящего времени».

Он, генерал Врангель, заложил русские боевые корабли. Это невероятно и неслыханно, но другого выхода ход событий ему не оставил. Только получив его заверение, «союзники» дали добро на эвакуацию людей и объявили о своей готовности их принять.

Спустилась ночь. В темном небе ярко блистали звезды, искрилось море. Тускнели и умирали одиночные огни родного берега. Вот потух последний...

К зиме 1920 года ликвидация Белого движения, казалось, была закончена. Разгромлены Колчак и Юденич, уничтожена группировка генерала Миллера на Севере России. После мастерски «организованных» англичанами эвакуаций остатки деникинской армии в Крыму деморализованы и разоружены. И в этот момент на сцене русской смуты появился генерал Врангель. Деникин сложил с себя полномочия командующего Белой армией и передал ему. Произойди это раньше – вся

история России могла пойти по-другому. Потому что барон Врангель был, пожалуй, единственным вождем Белого движения, кто не питал никаких иллюзий относительно «союзников». История не дала ему даже малейшего шанса на успех в тех условиях, в которых он находился. Но он попытался, использовав имеющиеся ресурсы на все 200 %. К огромному удивлению стран Антанты – белая борьба в Крыму продолжилась...

А ведь в самые последние дни деникинского правления британское правительство выступило с «мирной инициативой». По сути это был простой шантаж. Англичане предлагали обратиться «к советскому правительству, имея в виду добиться амнистии». Если же руководство белых вновь решит отказаться от переговоров с губителями Родины, то «в этом случае британское правительство сочло бы себя обязанным отказаться от какой бы то ни было ответственности за этот шаг и прекратить в будущем всякую поддержку или помощь»[347].

Написано предельно понятно и четко. Именно это послание британцев становится первым международным документом, полученным бароном Врангелем в ранге руководителя Белого движения. Деникин же выбирает «гостеприимное убежище в Великобритании» и уже навсегда уходит с арены русской смуты...

Врангель стоит перед сложным выбором: продолжать борьбу с армией, которая благодаря «блестящей» эвакуации «союзниками» безоружна и деморализована, или капитулировать перед большевиками. И главное, что отказ англичан оказывать помощь на деле означает невозможность за деньги купить у них новое вооружение. Барон решает бороться до конца. Попытки красных с наскока ворваться в Крым отбиваются. Врангель быстро и решительно реорганизует армию и даже переименовывает ее в Русскую. Кавалерийские полки сажают на коней свои первые эскадроны, мелкие части укрупняются. И тут меняется политическая конъюнктура

Именно в этот момент поляки начинают активное наступление на Белоруссию и Украину. Начинается очередной раунд большой политической партии. Есть в русском языке поговорка – «кому война, а кому мать родна». Молодое польское государство можно смело отнести к тем, для кого мировая бойня стала огромным национальным праздником. «Уродливое детище Версальского договора», как позднее назовет Польшу выпускник Петербургского политехнического университета Вячеслав Михайлович Молотов, от войны только выиграла. Едва появившись на свет, нарезанное из кусков немецкой и русской территорий, это молодое государство проявило невероятную прыть, стараясь использовать благоприятный момент и оттяпать себе куски территории пожирнее. Аппетит у поляков отменный, они пытаются не только пощипать рухнувшую Россию, но и отобрать у немцев Верхнюю Силезию, а у литовцев Вильно (Вильнюс).

Пока красные и белые русские мутузят друг дружку, полякам «под шумок», совершенно безнаказанно удалось захватить некоторые украинские, белорусские и литовские земли. Занимаются территории, собственно Польше принадлежавшие лег триста назад, во времена Речи Посполитой, когда граница с Россией проходила под Смоленском. Теперь настал момент реванша. Для «союзников» ситуация похожа на методы истребления русского флота: поменял флаг, и судно уже не принадлежит России. Если взять куски Украины и Белоруссии и отдать полякам, то они уже совсем и не русские.

На «освоенных» Польшей территориях начинается активное «ополячивание». В Российской империи такого никогда не было, и поляки могли свободно учиться своей истории и языку, в Совдепии их тоже никто не притесняет. В новой «демократической» Польше к ноябрю 1921 года в Западной Белоруссии из 150 белорусских школ осталось только две[348]. Попытки открыть новые насильственно подавлялись, а «виновные» подвергались арестам. В 1930-е годы дискриминация национальных меньшинств еще больше усилилась. Начались гонения на православие, в результате которых были уничтожены сотни православных храмов, в том числе и величественный собор Александра Невского в Варшаве. Конец этим притеснениям положила Красная армия в 1939 году...

Для захвата русской территории нужен инструмент, поэтому «союзники» спешно формируют польскую армию. Нигде так не бросалась разница в «помощи» англичан и французов, как в деле снабжения русских белогвардейцев и свежеиспеченных польских войск. Это белые армии могли идти в атаку, имея по нескольку патронов на винтовку; польские арсеналы загружены по самую крышу, обмундирование с иголочки, вдоволь продовольствия и амуниции. Как и польская территория, вооруженные силы склеиваются из нескольких разных частей: «русский» корпус Довбор-Мясницкого, «австро-немецкая» армия генерала Галлера и вновь формируемые части из призывников, добровольцев и... эмигрантов. Большое количество поляков из США и Западной Европы поспешили влиться во вновь формируемые национальные войска. «Союзные» правительства, разумеется, этому не препятствуют, а всячески поощряют этот процесс[349]. Почему мы уделили внимание полякам? Потому что безудержный рост польского государства в 1919–1920 годах означал катастрофу для Белого движения. Многие демарши «союзников» объясняются влиянием именно польских факторов в политической ситуации того времени.

Наибольшую роль сыграли польские паны в судьбе армии Деникина и Черноморского флота. Сначала польская помощь была весомым «союзным» аргументом для начала трагического деникннского похода на Москву. Затем в самый решительный момент поляки и их сателлиты петлюровцы заключили с большевиками перемирие, дав им возможность всеми силами навалиться на обескровленных белых. Теперь, когда Врангель, несмотря ни на что, решил сопротивляться на Крымском полуострове, история должна была повториться. Под ударами Красной армии Польша затрещала и готова была рухнуть. Спасти заботливо выращенную «союзниками» польскую независимость должны были солдаты Врангеля.