Борис Романов - Император, который знал свою судьбу. И Россия, которая не знала… Страница 76

Но тут выступила на сцену так называемая русская общественность. Совершенно не разбираясь в стратегической обстановке на Дальнем Востоке, наши тогдашние газеты зашумели о безумной авантюре. В обществе стали говорить: «Швыряют миллионами, чтобы великим князьям можно было наживаться на лесных концессиях на Ялу». Давление на правительство было произведено такое организованное и всестороннее, что по настоянию Витте средства на постройку Порт-Артурской крепости были значительно урезаны [123].

Конечно, молодому Николаю II было непросто в те годы — первые годы своего правления, — и некоторые его решения (но не главные) можно, вероятно, назвать и сомнительными. Так, в 1897 году он согласился на просьбу Вильгельма, чтобы Россия не возражала против захвата Германией китайского порта Циндао (Киао-Чау). Действительно, впоследствии это привело к обострению противоречий на Дальнем Востоке, всех против всех, и необходимости для России участвовать далее в разделе Китая. Иногда можно услышать еще и такое мнение, что как раз в те годы лучше было бы, если бы Николай заключил союз с Вильгельмом. Но это уж точно не так: положение на Дальнем Востоке после 1897 года стало бы ухудшаться еще быстрее, противостояние в этом регионе с Англией, США и Японией все нарастало бы, и Россия вступила бы в войну с Японией раньше, в гораздо менее выгодных для себя условиях (еще и Транссиб не был сдан в эксплуатацию). Кроме того, в случае союза с Германией Николаю II пришлось бы согласиться не только на оккупацию Германией Киао-Чау, но и на многое другое. Ну а Германия помогала бы России таким образом, чтобы противостояние и война с Японией длились как можно дольше.

Такова была ситуация на Дальнем Востоке к концу XIX века.

Николай II с самого начала своего правления прекрасно понимал, что без активной политики на Дальнем Востоке и без мощного усиления этого региона как в хозяйственном, так и в военном отношении Россия неизбежно его потеряет, а значит — лишится и выхода к незамерзающим портам в Азии. С целью сократить время пути из европейской части России до Владивостока до двух-трех недель в мае 1891 года было начато строительство Транссибирской магистрали. Российское правительство было крайне заинтересовано и в сельскохозяйственной колонизации Приморья, и как следствие — в обеспечении беспрепятственной торговли через незамерзающие порты Желтого моря, такие как Порт-Артур и Дальний.

Более того, «Большая азиатская программа» была ключевым моментом внешней политики всю первую половину царствования Государя, и он прямо и публично говорил, что рассматривает укрепление и усиление влияния России в Восточной Азии как задачу именно своего правления. Именно для того, чтобы не потерять Дальний Восток навсегда. Основным препятствием к русскому владычеству на Дальнем Востоке была Япония, неизбежное столкновение с которой Николай II предвидел и готовился к нему как в дипломатическом, так и в военном отношении. Сделано было немало: соглашение с Австрией и улучшение отношений с Германией обеспечивали русский тыл; постройка Транссиба и усиление флота давали материальную возможность борьбы. Однако в русских правительственных кругах была сильна надежда на то, что страх перед силой России удержит Японию от прямого нападения.

И не только надежда. Напомню, что в 1898 году Государь предпринял беспрецедентную инициативу в мировой политике, разослав лидерам всех держав (с которыми Россия имела дипломатические отношения) предложение созвать всемирную конференцию по ограничению вооружений и разоружению для предотвращения войн в будущем. Несмотря на первоначальный скепсис некоторых мировых лидеров, благодаря личной настойчивости Николая и усилиям русской дипломатии такая конференция все же состоялась в Гааге в мае 1899 года и прошла весьма успешно, заложив основы подобных международных соглашений и организаций на весь XX век (и Лига Наций, и затем ООН были фактически продолжением тех инициатив Николая II). Однако напряжение на Дальнем Востоке нарастало.

В октябре 1900 года в рамках подавления Ихэтуаньского восстания в Китае войсками альянса восьми держав (куда вошли силы Японии, России, Англии, Франции, США, Австро-Венгрии, Италии и Германии) русские войска оккупировали Маньчжурию.

В мае 1901 года в Японии пал сравнительно умеренный кабинет министров Хиробуми Ито, и к власти пришел кабинет Таро Кацура, настроенный более конфронтационно в отношении России. 17 (30 января) 1902 года был подписан англо-японский договор, статья 3 которого в случае войны одного из союзников с двумя и более державами обязывала другую сторону оказать военную помощь. Договор давал Японии возможность начать борьбу с Россией, обладая уверенностью, что ни одна держава (например, Франция, с которой Россия с 1891 года состояла в союзе) не окажет России вооруженной поддержки из опасения войны уже не с одной Японией, но и с Англией. Японский посол, отвечая на вопрос англичан о возможном поводе для войны с Россией, пояснил, что «если безопасность Кореи будет гарантирована, Япония, вероятно, не пойдет на войну из-за Маньчжурии или Монголии или других отдаленных частей Китая» [95].

3 (16) марта 1902 года была опубликована франкорусская декларация, явившаяся дипломатическим ответом на англо-японский союз: в случае враждебных действий третьих держав или беспорядков в Китае Россия и Франция оставляли за собой право «принять соответствующие меры». Декларация эта имела необязательный характер — существенной помощи на Дальнем Востоке Франция своей союзнице России оказать не могла.

26 марта (8 апреля) 1902 года было подписано русско-китайское соглашение, по которому Россия обязывалась в течение 18 месяцев (т. е. к октябрю 1903 года) вывести свои войска из Маньчжурии. Вывод войск должен был быть осуществлен в три этапа по шесть месяцев каждый. В апреле 1903 года российское правительство не выполнило второй этап вывода своих войск из Маньчжурии, понимая, что агрессивная политика нового правительства Японии опасна в первую очередь для этого региона. В ответ Англия, США и Япония заявили России протест против нарушения сроков вывода российских войск.

Еще в 1902 году, давая свое согласие на заключение англо-японского союза, Ито заявил в Лондоне, что «рано или поздно необходимо будет положить предел русскому вторжению в Маньчжурию, если не штыком, так какими-нибудь иными средствами». <…> Не будь Ито, возможно, кабинет Кацуры открыл бы войну не в феврале 1904 года, а раньше. Но в январе (1904 года) посол Японии Гаяси мог уже смело заявить в Лондоне, что «была одно время в Японии мирная партия — теперь ее не существует». <…> И это было не по каким-нибудь корейским, а только по маньчжурскому пункту японских условий, которому японское правительство тогда придало ультимативный характер [95].

Как видно, в Японии с самого начала была очень сильна «партия войны», которая считала переговоры вообще излишними — и к январю 1904 года эта партия победила. Да и «партия мира» (Ито) с самого начала не исключала решение проблем военным путем. Кроме того, для японцев именно маньчжурский, а не корейский пункт был главным — и как раз по этому пункту Николай II с лета 1903 года все же шаг за шагом пошел практически на полные уступки Японии, стремясь предотвратить войну.

Фанатичный сторонник «партии войны», посол Японии в Лондоне Гаяси, во все время переговоров непрерывно распространял информацию о том, что война — дело решенное, и ему удалось фактически нейтрализовать посреднические усилия Франции для разрешения этого конфликта. Итак, в Японии побеждала «партия войны» — в этом и была вся проблема, а вовсе не в том, что Николай «тянул время», или «недостаточно уступал».

На самом деле Япония начала войну потому, что была уверена в своей скорой победе и в том, что военной силой она добьется больше, чем переговорами. В итоге это оказалось ошибкой. Как мы уже говорили, Портсмутский мир был воспринят в Японии как национальная трагедия, а потери Японии оказались почти в два раза больше, чем наши потери. Да, Россия проиграла войну, но и Япония ее не выиграла. Бывает и такое.

Но вернемся в 1903 год.

1 июля 1903 года было открыто движение по Транссибу на всем его протяжении. Движение шло через Маньчжурию (по КВЖД). Под предлогом проверки пропускной способности Транссиба немедленно началась переброска российских войск на Дальний Восток. 30 июля было образовано наместничество Дальнего Востока, объединившее Приамурское генерал-губернаторство и Квантунскую область. Целью образования наместничества было объединение всех органов русской власти на Дальнем Востоке для противодействия возможному японскому нападению. Наместником был назначен адмирал Е. И. Алексеев, которому были поставлены в подчинение войска, флот и администрация (включая полосу Китайско-Восточной железной дороги).