Евгений Примаков - Очерки истории российской внешней разведки. Том 1 Страница 8

Нелегко было Висковатому выполнить возложенную на него миссию в Датском королевстве. Король и слышать не хотел о договоре с Московией. Иван Михайлович понял, что обычными дипломатическими средствами успеха не добьешься. И тогда он прибегнул к другим методам — к тому, что сейчас на профессиональном языке разведчиков называется приобретением «агентуры влияния». Потребовались деньги и недюжинная сила убеждения, чтобы тайно привлечь на свою сторону датских вельмож, оказавших в нужный момент выгодное для Ивана Михайловича влияние на короля. В «датском дипломатическом походе» И.М.Висковатый поставил на карту личный престиж и особое положение царского любимца. И добился своего методами, которые лишь несколько веков спустя получат наименование «разведывательных».

В 1566 году в Москву к царю Ивану IV прибыло великое польское посольство. для ведения переговоров об условиях прекращения Ливонской войны. К этому времени военные успехи русской армии в Прибалтике заметно снизились, и поляки воспрянули духом. Они потребовали у России возвращения Смоленска и Полоцка, не желая при этом уступать русским морской порт Ригу. Переговоры застыли на мертвой точке. За дело взялся И.М. Висковатый. Он видел опасность для России в продолжении кровопролитного конфликта и предложил полякам компромисс: он соглашался на перемирие при условии вывода из Прибалтики польских войск и не настаивал на том, чтобы Польша уступила России спорные ливонские города…

Так уж повелось в русской истории, что у мудрых и коварных царей не было недостатка в толковых и знающих дело помощниках. Грозный умышленно то приближал, то удалял от себя способных, самостоятельно мыслящих царедворцев, сталкивал их лбами, чтобы затем по-царски «мудро рассудить». Изнанкой такого политического лукавства была неизбежная вражда претендентов на царские милости. Таким политическим соперником и врагом Висковатого царь сделал окольничего А.Ф.Адашева, который внушал царю мысль о прекращении практически выигранной войны с Ливонией и переносе военных операций против Крымского ханства и Турции. Бесспорно, логика в этих военно-политических изменениях была. Русскому государству приходилось воевать на два фронта, а постоянные столкновения на востоке и особенно юге, с Крымским ханством и Оттоманской империей, сильно досаждали царю Ивану Грозному. Русское общество было расколото: придворная знать поддерживала линию Висковатого, рассчитывая на получение поместий на западе и расширение торговли с Англией, Германией, Голландией и другими странами. Группе А.Ф.Адашева оказывало содействие служилое дворянство, особенно воеводы, которые вдоволь натерпелись от постоянных набегов со стороны турок и татар.

Спор Висковатого с Адашевым мог разрешить только царь. Но намеревался ли он это сделать? Сомнительно. И тут вмешался «его величество случай». Ивана Михайловича, слывшего знатоком церковно-учительской премудрости, вовлекли в чисто теологический, церковный спор, связанный с делом о так называемой «ереси Башкина». Суть конфликта состояла в том, что один из видных религиозных мыслителей того времени Матвей Башкин, вопреки канонам православной церкви, стал отрицать божественное происхождение Христа, необходимость церковной иерархии, а святые книги, за исключением Нового Завета, объявил «баснословием». И.М.Висковатый в присутствии царя и бояр выступил против религиозных взглядов Матвея Башкина, но, доказав судьям свою правоту, он явно не сумел убедить в этом Ивана Грозного, который своим иезуитским умом заподозрил лукавство со стороны Ивана Михайловича. Вот уж, поистине: не бойся суда, а бойся судьи, тем более, если судья — сам царь. По воле Грозного Ивана Михайловича на три года отлучили от церкви. В первый год он должен был стоять около храма и просить входящих помолиться за него; во второй — входить в церковь только для слушания божественного писания; в третий — находиться в церкви, но без права общения. Дальше — больше. Висковатого постепенно отстраняют от ведения текущей повседневной работы в Посольском приказе, затем и формально лишают должности. А когда Иван Грозный вернулся в Москву после «наведения порядка» в мятежном Новгороде, положение бывшего первою руководителя Посольского приказа стало критическим. Его причислили к группе так называемых «московских заговорщиков» и инкриминировали «заговор» с целью сдать Новгород и Псков полякам; обвинили в тайных изменнических сношениях с турецким султаном и крымским ханом, которым Висковатый якобы «предлагал» Казань и Астрахань.

Иван Грозный быстро «разобрался» с заговорщиками и всех их отправил на эшафот.

Прошло долгих тринадцать кровавых лет после смерти Ивана Михайловича Висковатого. Трудно сказать, какими душевными переживаниями и угрызениями совести мучился Грозный, но, очевидно предвидя неизбежную встречу с Богом, царь решил покаяться. С 1583 года во всех монастырях стали регулярно проводиться «поминовения опальных». И одним из первых в трагический список поминаемых попал Иван Михайлович Висковатый. Более того, доподлинно известно, что Иван Грозный самолично прислал в Троице-Сергиев монастырь 223 рубля и на 23 рубля свечей на «помин души Висковатого». Не зря утверждали историки, что царь любил Ивана Михайловича «как самого себя»…

4. Приказ тайных дел

Царь Алексей Михайлович, прозванный Тишайшим за свой в общем-то добродушный характер, был вторым из династии Романовых. Заботясь о собственной безопасности, боясь интриг боярской верхушки, он начал приближать к себе молодых людей из числа «худородных», определяя их на службу в свою личную канцелярию. Тайно от бояр стал давать им секретные поручения. В 1654 году канцелярия была преобразована в Приказ тайных дел.

Известный историк К.Валишевский в книге «Первые Романовы» определял его следующим образом: «Это было нечто вроде тайной канцелярии Людовика XV… Татищев смотрел (на Приказ тайных дел) как на инквизиционный стол… Современные же историки открыли в нем, подобно Костомарову, зародыш будущей тайной полиции… Он (Приказ) входил в область дипломатическую, военную, полицейскую, финансовую и отправлял множество еще других функций, не поддающихся никакой классификации»[8].

Историк М.Н. Покровский дал ему следующее определение: «Почти во главе всего государства был поставлен при Романовых «Приказ тайных дел», и с его легкой руки всякие тайные «канцелярии» и «экспедиции» провожают нас через весь XVIII век. В XIX веке все эти тайные учреждения передаются в руки корпуса жандармов и департамента полиции. Тайный приказ с самого начала, при первых Романовых, был наделен огромными полномочиями. Даже члены Боярской думы, т. е. государственного совета, употребляя позднейшее выражение, в этот приказ не ходили и дел там не ведали. Он был, значит, вне контроля этого московского государственного совета. Он был подчинен непосредственно самому царю, и чиновники его на деле имели больше власти, чем члены Боярской думы»[9].

История не всегда щедра на документальные источники, особенно в том случае, когда речь идет о тайных делах. Конспирация и секретность — основа разведывательной деятельности. Поэтому исследователи истории разведки неминуемо сталкиваются с большими трудностями при попытке воссоздания структуры, целей и задач разведывательных органов, а также выявления их личного состава на том или ином конкретном историческом этапе. Как правило, нам достаются очень скудные, отрывочные, весьма разрозненные свидетельства, достоверность которых порой приходится ставить под сомнение. Вместе с тем особо важные поручения разведывательного характера были столь деликатны, что, как правило, их отдавали в устной форме.

О Приказе тайных дел, этом дальнем предшественнике российских спецслужб — разведывательной, контрразведывательной, охраны «августейших особ», шифровальной, мы можем судить и по сохранившейся довольно значительной части секретного архива, и по сведениям, полученным в то время от перебежчика. При Алексее Михайловиче бежал за границу один из сотрудников дипломатической службы царя — Посольского приказа. Судя по всему, он имел некоторое негласное отношение и к делам Тайного приказа, был хорошо осведомлен о дворцовых секретах. Кроме того, он выполнял тайные поручения царя.

Как и положено перебежчику, он кормился за рубежом за счет продажи своих сенсационных «откровений». О Приказе тайных дел, в частности, он сообщал: в нем «сидит дьяк да подьячих с десять человек и ведают они и делают дела всякие царские, тайные и явные, а в тот приказ бояре и думные люди не ходят и дел не ведают, кроме самого царя, а посылаются того приказу подьячие с послами в государства и на посольские съезды и в войну с воеводами… И те подьячие над послы и над воеводы подсматривают и царю приехав сказывают. А устроен тот приказ при нынешнем царе для того, чтобы его царская мысль и дела исполнялись все по его хотению, а бояре б и думные люди о том ни о чем не ведали». Подлинные документы Тайного приказа, найденные через полтораста лет после откровений перебежчика, в общем подтвердили данную им характеристику этого «загадочного» учреждения.