Вера Давыдова - Кремлёвские козлы. Исповедь любовницы Сталина Страница 8

Никто не ответил на эту ядовитую реплику. Несмотря на материальное благополучие, большинство руководителей, народных комиссаров и партийных деятелей не имели детей.

Сталин предложил посмотреть новый фильм с участием Чарли Чаплина. Никто не посмел отказаться. Я хотела сесть где-нибудь в углу, но Сталин, обратив на это внимание, сказал:

— Вера Александровна, не имеете права лишать мужчин вашего общества.

Подчинившись, села около него. После кино все вышли, кроме Кирова. Он, воспользовавшись отсутствием Сталина, подошел ко мне:

— Вера Александровна, Ленинградский комитет партии обязал меня пригласить вас на гастроли. Пришлю к вам директора театра для подписания контракта.

В этот момент вошел Сталин.

— Что, нашему лучшему другу Сергею Мироновичу ни в чем нельзя отказать, правда? — сказал Сталин, ревниво глядя на меня.

Позднее предупредил меня:

— Переспишь с Кировым — убью без колебаний!

Я по-детски расплакалась.

— Не бойся, дура. Пошутить с тобой нельзя? Но, запомни раз и навсегда, если мне изменишь — пеняй на себя!

Сталин изменился. Приближалась старость, и его характер становился более въедливым, капризным и непредсказуемым.

Утром убирала новая горничная. Она представилась: «Мария Филипповна…»

Да, реакция Сталина — мгновенна. Придется быть с ним более осторожной.

СТАЛИН И ЛЕНИН

После завтрака решила побродить по парку. Сталин, присоединившись ко мне, спросил:

— Вам здесь нравится, Верочка?

— Очень, — ответила.

Сталин вздохнул:

— Вы еще плохо знаете Сочи. Грузия — чище и красивее Москвы, а мы, грузины, более талантливы и работоспособны, чем русские. Верочка, хотите поехать в Сочи?

— Когда?

— В сентябре или октябре.

— Я могу ответить вам через неделю?

— Не спешите, время есть.

Мы сели в плетеные кресла.

— Иосиф Виссарионович, мы можем поговорить откровенно?

— Ваша первая ложь станет причиной нашего разрыва. У вас нет причин бояться. Говорите без обиняков.

— Круглые сутки за мной шпионят, следят! Это — мучительно. Около моего дома и у Большого театра постоянно дежурят какие-то люди. Последний раз, когда я была в кино, агент ГПУ сидел рядом и ни на секунду не спускал с меня глаз. Вы же знаете, что я верна вам!

— Попробую что-нибудь для вас сделать, — с заметным удовлетворением сказал Сталин.

— Иосиф Виссарионович, можно у вас спросить о личном, но на сей раз не относящемся к нам с вами?

— Говорите, слушаю вас.

— Скажите, Владимир Ильич Ленин имел на вас большое влияние как революционер?

— Ленин был безумным фанатиком, авантюристом без угрызений совести…

Сталин оживился. Я была глубоко взволнована.

— Он направил революцию по ошибочному пути. Он ничему не мог научить. Я вам уже говорил, что мое мировоззрение сформировалось в религиозной школе в Тбилиси. Как-нибудь, под настроение, расскажу вам о Ленине более подробно… Сегодня тепло и мы пообедаем в саду.

Мне надоели бесконечные разговоры. Никого не хочу видеть.

— Это и меня касается? — спросила я грустно.

— Вы, Верочка, единственное исключение.

Мы медленно пошли к дому. Подбежала дежурная секретарша:

— Приехал Орджоникидзе. Пригласить его?

— Скажите, что я уехал в Москву.

МАССАЖИСТКА НАТАША

Вечером Сталин сказал:

— Знаете, Верочка, я очень люблю баню. Люблю, когда меня хлещут березовым веником. Хотите попариться?

— Спасибо, я уже помылась в ванной.

Сталин расхохотался:

— Не волнуйтесь! Здесь два отделения, мужское и женское, вам никто не помешает.

Мне приходилось пользоваться общественными банями: маленькие помещения с ржавыми кранами, липкие лавки, старые тазы, большей частью дырявые. Горячая вода была только по пятницам, раз в неделю. Для того чтобы помыться, приходилось выстаивать в очереди по несколько часов. Некоторые женщины приносили с собой тазы.

Из-за этих воспоминаний я с опаской согласилась на предложение Сталина…

Да, это никак не соответствовало моим представлениям: стены покрыты коврами, на окнах тяжелые шторы, все помещение залито светом, удобные кресла, шкафы и чайные столики украшали предбанник.

Ко мне подошла высокая женщина с жемчужными зубами.

— Меня зовут Наташа, — сказала она, протягивая руку. — Хотите пить?

— Если можно, минеральной воды, но не холодной

— Уже несу.

Принесла воду и бутерброды с семгой и осетриной. Потом подала мне каучуковые сандалии и проводила в баню, облицованную цветным кафелем.

— Сначала примите душ, — сказала Наташа, — а потом я дам пар. Хорошо?

— Нет, спасибо, боюсь застудить горло.

После душа Наташа умело сделала мне массаж. Помогая мне встать, сказала:

— Какая вы красивая! Любая женщина позавидует вашей фигуре, у вас изумительная грудь, налитая, упругая. Можно я ее поцелую?

От этих двусмысленных комплиментов мне стало дурно.

— Наташа, не говорите глупостей!

— Извините, Вера Александровна, я не хотела вас обидеть.

Отхлестанная веником, я раскраснелась. Наташа причесала меня, сделала маникюр и педикюр. Я хотела ее отблагодарить, но она скромно отказалась:

— Нам нельзя брать чаевые.

— Хорошо, тогда я пришлю вам билет в театр. Запишите мой домашний телефон.

— Ох, большое спасибо! С удовольствием посмотрю спектакль и послушаю вас.

Сталин отдыхал в библиотеке, заполненной книгами, газетами и различными журналами.

— Вам понравилось? — спросил. — Как вам наша баня? Хорошо себя чувствуете?

— Очень хорошо, Иосиф Виссарионович. Чудная баня!

— А как работала Наташа? — испытующе взглянул он на меня.

— Она умелая, сильная. Впервые в жизни мне делали массаж.

— Что еще произошло? — продолжал Иосиф Виссарионович, пристально глядя на меня.

Долго не отвечала…

— Кто вас просил давать ей номер своего телефона? Что у вас с ней общего, чтобы приглашать ее в театр? Да поймите же, Вера Александровна, эти люди должны преданно служить. Кто нарушает эти правила, лишается доверия.

Мне страшно надоели его нотации. Я пожалела, что приехала.

ГРИГОРИЙ ЕВСЕЕВИЧ ЗИНОВЬЕВ

Однажды позвонила Зинаида Николаевна Райх:

— Милая Верочка, приходите к нам вечером, после десяти. Не пожалеете. До свидания. Я, как всегда, тороплюсь, полно неотложных дел. Привет от Всеволода Эмильевича.

Вечером хозяйка расцеловала меня и представила гостям:

— Наш соловей, лучшая солистка Большого театра, будущая всемирная известность — Вера Александровна Давыдова.

Усадила меня между Ягодой и Зиновьевым. Чокаясь со мной, Ягода шепнул:

— Не ожидал вас здесь встретить. Спешу доложить: ваш любимец Норцов арестован, начато следствие.

Присутствующие начали обращать внимание на наше шушуканье. Тогда Ягода встал и произнес тост: «Вера Александровна, пью за ваше здоровье!»

Мне стало дурно. Мейерхольд, наблюдавший за нами, спросил:

— Что вам сказал Ягода?

— Мой приятель — солист Большого театра Норцов — арестован!

— Завтра утром позвоню Калинину и потом перезвоню вам. У нас в гостях Рыков, это — очень влиятельный человек. Я с ним постараюсь поговорить.

Ягода повел меня в кабинет Мейерхольда:

— Вера Александровна, давно вас не видел. Хотите поссориться со мной, продолжаете там бывать, ходите в баню, разрешаете красивой девушке делать массаж и целовать вас.

Все это было сказано легко, как бы между прочим. Я была поражена его осведомленностью. Создавалось впечатление, что он не боится, что я перескажу наш разговор Сталину, Маленкову и Ежову. А может быть, он думает, что я испугаюсь и соглашусь на все?

— Я отвезу вас домой, — сказал он нагло.

— Я хочу пройтись.

— В таком случае, пойдемте вместе.

Этот навязчивый начальник ГПУ действовал мне на нервы, но я не знала, как от него избавиться. Ко мне подошел Рыков:

— Вера Александровна, вот наш домашний телефон. Мы с женой будем рады видеть вас у себя. Принимаем каждый четверг.

Я поблагодарила Рыкова, и тут подошел полупьяный Зиновьев:

— Верочка, почему вы такая недотрога? Одним можно с вами общаться, другим — нельзя! Это несправедливо… Каждый должен иметь равные шансы.

Я торопливо отошла, боясь, что он намекнет на мои отношения со Сталиным, но он просто приревновал меня к Ягоде и Рыкову.

К счастью, сотрудник Маленкова, игравший в шахматы с Мейерхольдом, поднялся и, подав мне плащ, сказал:

— Вера Александровна, вы не забыли о приглашении моей сестры сегодня на день рождения? Мы знакомы, я — Игорь Фетисов.

Не давая мне опомниться, он вывел меня из дома и усадил в машину, стоявшую у подъезда.

— До девяти утра не отвечайте на телефонные звонки, — шепнул, — и не открывайте никому дверь. Я сведу вас с людьми, отвечающими за вашу безопасность. На заднем сиденье — чемодан с мужским костюмом и бородой. Немедленно переодевайтесь!