Антон Горский - Русское Средневековье Страница 8

Единой дискуссии «норманистов» и «антинорманистов» не было. Говорить можно о двух дискуссиях. Первая шла в XVIII–XIX веках по вопросу: «Кем были варяги — норманнами или нет?» Вторая проходила в XX столетии по вопросу: «Создали ли варяги Древнерусское государство?» С точки зрения современных научных знаний ответ на первый вопрос однозначен — варяги были норманнами; ответ на второй вопрос будет отрицательным. Реальная научная полемика может идти только о степени участия выходцев из Скандинавии в процессе образования государства у восточных славян и о характере их роли.

Источники: Повесть временных лет. Ч. 1–2. М. — Л., 1950 (2-е изд. — СПб., 1996);

Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М. — Л., 1950 (то же в: Полное собрание русских летописей. Т. 3. М., 2001);

Древняя Русь в свете зарубежных источников. М., 1999.

Литература: Шаскольский И. П. Норманская теория в современной буржуазной науке. М. — Л., 1965;

Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества XII–XIII вв. М., 1982;

Ловмяньский Г. Русь и норманны. М., 1985; Славяне и скандинавы. Л., 1986; Скрынников Р.Г. История российская. IX–XVII вв. М., 1997;

Франклин С., Шепард Дж. Начало Руси: 750—1200. СПб., 2000; Сборник Русского исторического общества. Т. 8 (156). М., 2003;

Горский А.А. Русь: От славянского Расселения до Московского царства. М., 2004. Часть 1. Очерк 3;

Фомин В.В. Варяги и варяжская Русь: К итогам дискуссии по варяжскому вопросу. М., 2005;

Максимович К.А. Происхождение этнонима «Русь» в свете исторической лингвистики и древнейших письменных источников // KANISKION: Юбилейный сборник в честь 60-летия профессора И.С. Чичурова. М., 2006.

Глава 3. Древнерусские «княжества»

Когда в тех или иных трудах по истории — научных, научно-популярных или учебных — речь идет о политическом развитии средневековой Руси, самыми употребительными терминами являются два — это «государство» и «княжество». Оба слова — русские, не заимствования из иностранных языков, и у читателя-неспециалиста может создаться впечатление, что они были в употреблении и в эпоху Средневековья. Это тем более должно казаться вероятным, поскольку оба термина происходят от слов явно древнего происхождения — государь и князь.

Но на самом деле термин «государство», в современном русском языке обозначающий самостоятельные политические образования, появляется лишь в XV столетии, а закрепляется в близком к современному значении только в XVI веке. Для раннего Средневековья, таким образом, «государство» — это не более чем условный научный термин. Что касается слова «княжество», то оно в современной политической терминологии практически отсутствует (так называют разве что государство Монако, поскольку его правитель носит титул prince, который в Новое время принято переводить как «князь»). Это должно вроде бы значить, что использование термина «княжество» историками указывает на его бытование в Средневековье: иначе почему его стали применять?

Действительно, историки очень часто пользуются в отношении средневековой Руси понятием «княжество». Причем так определяют самые разные политические образования. Иногда «княжествами» называют даже догосударственные славянские общности (скажем, пишут о «княжестве полян» или «княжестве древлян»). «Княжествами» нередко именуют составные части Древнерусского государства XI века. И особенно последовательно применяется этот термин к политическим образованиям XII и последующих столетий, эпохи так называемой раздробленности: сплошь и рядом на страницах исторических трудов и (особенно) учебников встречаются «Владимиро-Суздальское княжество», «Черниговское княжество», «Галицко-Волынское княжество» и т. п. Короче говоря, «княжествами» именуют любые территориальные образования, возглавляемые князьями.

Термин «княжество» производит действительно впечатление безупречно древнего: ведь он, повторюсь, образован от слова «князь». Как же еще называться территории, находящейся под властью князя, если не княжеством?

Но если обратиться к историческим источникам, то оказывается, что слово «княжество» впервые фиксируется ненамного раньше, чем слово «государство», — лишь в конце XIV столетия. Причем фиксируется оно первоначально на крайнем юго-западе русских территорий, на землях, вошедших к тому времени в состав Литовского и Польского государств. В частности, в XV веке «великим княжеством» (точнее — «великим князством») именуется Литовское государство, включившее в себя много русских территорий. И только с конца XV столетия слово «княжество» появляется в Московской Руси. Причем что любопытно: обозначают им составные части уже единого Московского государства — т. е. территориальные единицы, которые в нашей исторической литературе как раз обычно «княжествами» не именуют…

Итак, оказывается, в домонгольской Руси никаких «княжеств» не было. Если бы мы могли встретить, скажем, жителя Чернигова XII столетия и сказали бы ему, что он живет в «Черниговском княжестве», соотечественник нас не понял бы. В ту эпоху существовало, правда, другое понятие, образованное от слова «князь», — «княжение»; но оно обозначало не территорию, подвластную тому или иному князю, а саму княжескую власть или княжеский «стол» (престол). Как же реально назывались в древности политические образования?

Догосударственные общности славян в Византийской империи именовали, как говорилось выше, в главе 1, «славиниями», т. е. термином, образованным от этнонима «славяне». Но у самих славян общего terminus technicus для этих образований не было. Принадлежащие славянским догосударственным образованиям территории определялись названиями, образованными от этнонимов. Так, слово «вятичи» означало и народ, и занимаемую им территорию, т. е. этноним и хороним (наименование территории) здесь совпадали по звучанию. В других случаях название территории несколько отличалось от этнонима, но все равно было связано с ним: например, территория древлян именовалась «Деревы».

Иное дело — эпоха так называемого Древнерусского государства. В этот период, в конце X — начале XII века, существовало два понятия, обозначавших политические образования. Это земли и волости.

Очень часто в исторической литературе термины «земля» и «волость» употребляются как синонимичные, обозначающие якобы одно и то же. Например, составные части Руси XI столетия могут именоваться (если не применяется самый популярный и, как сказано выше, анахронистичный по отношению к этой эпохе термин «княжество») и «землями», и «волостями». Встречается иногда даже своеобразный гибрид — «земли-волости» (или «волости-земли»), в реальности, естественно, не существовавший. На самом деле между понятиями «земля» и «волость» существовало достаточно строгое (по меркам Средневековья, для которого вообще-то не свойственна терминологическая строгость) соподчинение.

«Землями» на Руси называли независимые государства. В источниках встречаем «Греческую землю» (Византию), «Болгарскую землю» (Дунайскую Болгарию), «Угорскую землю» (Венгрию), «Лядскую землю» (Польшу) и т. д. Соответственно и на Руси в XI — начале XII века была только одна земля — «Русская земля»; так называлось государство, страна в целом. Термин «Русская земля» применялся для ее обозначения наравне с названием «Русь», обозначавшим и народ, и страну[23].

«Волостями» же именовались в источниках XI — начала XII века составные части государства «Русь»/«Русская земля». Что собой представляли эти волости? Сам по себе термин «волость» дожил до начала XX века. В дореволюционной России им обозначалась мелкая территориально-административная единица в сельской местности, охватывающая несколько сельских поселений. Иногда историки распространяют такое значение понятия «волость» и на древние времена, на домонгольский период, но для этого нет оснований в источниках. Волость XI столетия — это совсем иное. Она являлась крупной территориальной единицей, с центром в городе, причем городе, где имелся княжеский стол. То есть волостью управлял князь, представитель русской княжеской династии (так называемых Рюриковичей)[24], выполнявший в ней функции наместника верховного правителя — князя киевского[25]. Главной его функцией был сбор дани с территории волости; часть ее (обычно две трети) князь должен был отправлять в Киев.

В историографии существует целое направление, представители которого считают, что «волости» являли собой некие «города-государства», «государства-общины», где всеми делами управлял народ, а князья были всего лишь приглашаемыми чиновниками. Сведения источников о «волостях» XI — начала XII века полностью противоречат такому представлению. «Волость» в них выступает именно и только как княжеское владение. Мы не встретим в этот период определений волостей по городам, на найдем «Новгородской волости», «Переяславской волости», «Смоленской волости» и т. п. Волости определяются исключительно по князьям-владетелям. Название города (причем в форме существительного, а не прилагательного) только может служить уточняющим дополнением к указанию на князя. Например: «Иди в волость отца своего Ростову, а то (Муром. — А.Г.) есть волость отца моего», — обращался черниговский князь Олег Святославич к сыну Владимира Мономаха Изяславу в 1096 году.