Виктор Земсков - Сталин и народ. Почему не было восстания Страница 8

По отдельным отрывочным сведениям об образовательном уровне взрослых спецпереселенцев можно сделать вывод, что в начале 30-х годов примерно 3/4 из них являлись грамотными и имели образование, как правило, в объеме начальной школы. Впоследствии удельный вес грамотных еще более повысился в процессе ликвидации безграмотности, которая в той или иной степени коснулась и спецпереселенцев. В ряде районов охват спецпереселенцев ликбезом был весьма значительным. Так, из общего количества взрослого населения спецпереселенцев Хибиногорска (Кировска) Мурманского округа 3635 человек (или 26 %) были неграмотными или малограмотными, но к началу 1935 года 3374 из числа последних прошли обучение в пунктах ликбеза[75].

В первой половине 30-х годов у сотрудников комендатур не было ясности в вопросе, следует ли записывать в метрики детям, что они — дети спецпереселенцев (трудпоселенцев). Этот вопрос был окончательно решен в конце 1935 года. На рапорте зам. наркома внутренних дел СССР М. Д. Бермана от 29 октября 1935 года по вопросу о записи в актах гражданского состояния детей трудпоселенцев Г. Г. Ягода поставил резолюцию: «Трудпоселенцы будут восстановлены, поэтому надо записывать так, как хотят родители. В метриках писать, что это ребенок трудпоселенца, не следует и ни к чему. Г. Я. 1 /XI»[76]. В инструкции Отдела актов гражданского состояния (ОАГС) НКВД СССР от 8 декабря 1935 года разъяснялось, что в случае, если родители носят разные фамилии и один из них является трудпоселенцем, фамилия ребенку присваивается по соглашению родителей. Трудпоселенческое происхождение ребенка запрещалось указывать не только в выдаваемых свидетельствах о рождении, но и книгах записей актов гражданского состояния[77].

В первое время в «кулацкой ссылке» в плачевном состоянии находилась система школьного обучения. Количество детей школьного возраста только в спецпоселках Урала, Восточной Сибири и Северного Кавказа в 1931 году превышало 129 тыс., из них охвачено учебой не более 3 %[78]. К середине 30-х годов такое положение в значительной степени удалось выправить, и большинство детей обучалось в школах. Органы власти придавали этому особое значение, поскольку школьное обучение рассматривалось как важный инструмент отрыва детей от влияния на них «реакционных» родителей.

В сентябре 1938 года в трудпоселках имелось 1106 начальных, 370 неполных средних и 136 средних школ, а также 230 школ профтехобразования и 12 техникумов. Насчитывалось 8280 учителей, из них 1104 были трудпоселенцами. Всеми учебными заведениями трудпоселений было охвачено 217 454 детей трудпоселенцев. Сетью дошкольных учреждений было охвачено 22 029 малолетних детей (с ними занимались 2749 воспитателей). 5472 ребенка, не имевшие родителей, размещались в поселковых детских домах. В трудпоселках имелись 813 клубов, 1202 избы-читальни и красных уголка, 440 кинопередвижек, 1149 библиотек[79]. По постановлению СНК СССР и ЦК ВКП(б) от 15 декабря 1935 года «О школах в трудпоселках» разрешалось детей трудпоселенцев, окончивших неполную среднюю школу, принимать на общих основаниях как в техникумы, так и в другие специальные средние учебные заведения, а окончивших среднюю школу— допускать на общих основаниях в высшие учебные заведения[80].

Таблица 4. Половозрастной состав трудпоселенцев (по состоянию на 1 июля 1938 года)*

* ГАРФ. Ф. 9479. Оп. 1. Д. 48. Л. 11.

Примечание. В эту статистику не вошли 128148 трудпоселенцев, восстановленных в избирательных правах до принятия Конституции СССР 5 декабря 1936 года.

Принятию решения о возможности обучения детей трудпоселенцев в высших и средних специальных учебных заведениях наравне со свободными гражданами способствовали весьма лестные оценки в отношении учащейся трудпоселенческой молодежи, звучавшие в докладных записках местного партийно-советского руководства и органов НКВД. Так, в августе 1935 года Северный крайком партии в своем письме в ЦК ВКП(б) так характеризовал выпускников неполных средних школ в трудпоселках: «Среди учащихся есть очень одаренные, талантливые ребята, у которых большое стремление продолжить образование. По своему мировоззрению это вполне советски настроенная молодежь, что является одним из ярких доказательств претворения в жизнь идеи о переделке сознания людей»[81].

Весной 1936 года был положительно решен вопрос об освобождении из «кулацкой ссылки» лиц, поступивших в институты, техникумы и т. д. Согласно циркуляру НКВД СССР от 15 апреля 1936 года и разъяснению ГУЛАГа от 20 апреля того же года, освобождению из трудпоселков подлежала трудпоселенческая молодежь, поступившая в высшие и средние специальные учебные заведения только после извещения учебного заведения о принятии заявителя в число учащихся. Для прохождения приемных экзаменов разрешался временный выезд из трудпоселков с выдачей на руки удостоверения на срок выезда. Этот же порядок освобождения и выезда из мест поселений распространяется и на молодежь, поступившую в 8—10 классы средних школ, при отсутствии последних в данном труд поселке[82].

Поступление на учебу в высшие и средние специальные учебные заведения на практике превратилось в наиболее распространенный легальный способ освобождения из «кулацкой ссылки». Только в 1939–1940 годах на учебу был освобожден 18 451 труд поселенец[83]. И это без учета десятков тысяч юношей и девушек, освобожденных в 1939–1940 годах по постановлению СНК СССР от 22 октября 1938 года, о чем речь ниже.

В начальный период все выселенные кулаки были лишены избирательных прав. С 1933 года стали восстанавливаться в этих правах дети, достигшие совершеннолетия. В постановлении Президиума ЦИК СССР от 17 марта 1933 года «О порядке восстановления в избирательных правах детей кулаков» указывалось: «Дети высланных кулаков, как находящиеся в местах ссылки, так и вне ее, и достигшие совершеннолетия, восстанавливаются в избирательных правах районными исполкомами по месту жительства при условии, если они занимаются общественно полезным трудом и добросовестно работают»[84].

Что касается взрослых, то восстановление их в избирательных правах до 1935 года производилось строго в индивидуальном порядке по истечении, как правило, 5-летнего срока с момента выселения и при наличии положительных характеристик о поведении и работе. Первый опыт освобождения спецпереселенцев— передовиков производства был произведен в 1932 году. В письме Г. Г. Ягоды от 5 мая 1932 года, адресованном начальникам ПП ОГПУ ряда областей, краев и республик, говорилось: «ЦИК СССР досрочно восстановил в правах спецпереселенцев в Вашем Крае по прилагаемому при сем списку… На общих собраниях широко объявить во всех без исключения спецпоселках Вашего Края (Области) о досрочном восстановлении ЦИК СССР по ходатайству ОГПУ и хозорганизаций этой группы спецпереселенцев, доказавших своей честной работой, высокой производительностью труда и поведением лояльное отношение к Советской власти… Среди восстановленных в правах провести широкую кампанию, с тем чтобы они добровольно остались жить и работать на тех предприятиях, на которых они работают в данный момент… Восстановленные лица имеют право выезда из спецпоселка, пользуются всеми правами граждан СССР, и к ним не могут быть применены никакие меры ограничения…»[85].

Практика восстановления спецпереселенцев в гражданских правах была законодательно закреплена специальным постановлением ЦИК СССР от 27 мая 1934 года[86]. Большинство освобожденных спецпереселенцев, несмотря на проводившуюся с ними пропагандистскую работу, выезжало из мест поселений, что вызывало серьезную озабоченность руководства ОГПУ— НКВД. 2 января 1935 года М. Д. Берман в письменном рапорте на имя Г. Г. Ягоды отмечал: «…На 1 ноября 1934 года со дня существования трудпоселков всего восстановлено в правах 8 505 семей— 31 364 человека, из которых осталось в трудпоселках 2 488 семей — 7 857 человек, или 25,1 % к числу восстановленных… По Северному Краю из восстановленных в правах 9 621 чел. осталось в трудпоселках 968 человек… Для недопущения в будущем подобных явлений считаю необходимым предложить Нач. Управлений УНКВД следующее: 1. Воспретить массовое восстановление спецпереселенцев в гражданских правах; 2. Восстанавливать в правах в индивидуальном порядке исключительно хозяйственно закрепившихся спецпереселенцев в местах их вселения; 3. Развернуть массовую работу среди восстанавливаемых спецпереселенцев по их добровольному закреплению в трудпоселках; 4. Не допускать возвращения восстановленных в правах спецпереселенцев в районы их прежнего местожительства…»[87].

На этом рапорте Г. Г. Ягода поставил резолюцию: «Надо немедленно дать указание, что восстановление в правах не дает права отъезда. Если нет закона, то надо войти или в ЦК или в ЦИК. Составьте записку и приведите эти цифры. 5.1. Г. Я.»[88]. Не удовлетворившись этим, Г. Г. Ягода написал И. В. Сталину письмо следующего содержания (письмо датировано 17 января 1935 года):