Борис Соколов - Тайны финской войны Страница 8

Накануне войны в Финляндию прибыло 40 20–мм зенитных орудий из Германии. Еще 20 таких орудий поступило сразу после начала боевых действий. Потом Германия прекратила поставки, и 74 зенитки, закупленные финнами у немцев, в Финляндию так и не прибыли. Германские власти препятствовали и поставкам в Финляндию через территорию рейха итальянских самолетов.

В целом Гитлер и его генералы считали, по крайней мере, в начале советско — финской войны, что она будет на пользу Германии. Начальник Генерального штаба германских сухопутных сил генерал — полковник Франц Гальдер 14 декабря 1939 года с удовлетворением записал в дневнике: «Конфликт с Финляндией толкает Россию в антианглийский лагерь». А через два дня, имея в виду планы оккупации вермахтом Скандинавских стран, отметил сходство этих планов с действиями Сталина на земле северного соседа: «Отношение к Дании и Норвегии такое же, как и отношение России к Финляндии». Но когда стало ясно, что советско — финская война приняла затяжной характер, некоторые немецкие руководители, включая «второго человека в рейхе» Германа Геринга, обдумывали возможность скрытых поставок оружия Финляндии, чтобы тем самым поддержать ее сопротивление. Продолжение «зимней войны» связывало силы Красной Армии и уменьшало возможность того, что она ударит в спину вермахту во время кампании на Западе. В конце декабря фюрер в принципе согласился с тем, что германское оружие может поставляться Швеции для последующей перепродажи Финляндии. Однако эта схема так и не была использована до окончания войны: из опасения, что появление новых немецких вооружений у финнов не останется тайной для русских и значительно обострит германо — советские отношения.

Характеристику финской артиллерии дал главный маршал артиллерии Н. Н. Воронов, наблюдавший за боями на Карельском перешейке: «Финская артиллерия была гораздо слабее нашей. На ее вооружении были 37–миллиметровые противотанковые пушки «Бофорс» (шведского производства. — Б. С.), 76–миллиметровые пушки старого русского образца, 122- и 152–миллиметровые гаубицы системы Шнейдера и устаревшая 107–миллиметровая пушка. Финны пользовались старыми снарядами, изготовленными до 1917 года, — некоторые трубки и взрыватели даже покраснели от ржавчины. Подчас более трети снарядов не разрывались». К тому же финны располагали лишь очень небольшим запасом снарядов и мин. Финляндия вступила в войну, имея патронов на два месяца боев, 81–мм мин — на 22 дня, 76–мм снарядов — на 21 день, снарядов лля 122–мм гаубиц — на 24 дня, снарядов тяжелой артиллерии (от 152 мм и выше) — на 19 дней, горючего и смазочных масел — на 2 месяца и авиационного бензина — на месяц.

Главнокомандующим финской армией был маршал барон Карл Густав Эмиль Маннергейм. До 1917 года он служил в русской армии, где последовательно командовал Владимирским уланским, Лейб — гвардии уланским полком, кавалерийской бригадой, дивизией и корпусом и был произведен в генерал — лейтенанты. Его сослуживец по гвардии генерал князь Г. Н. Эрис- тов в дни «зимней войны» так характеризовал Маннергейма:

«Он любил полк, которым командовал, любил русскую военную среду. В фельдмаршале Маннергейме всегда были чрезвычайно сильны полковые традиции. И вот ныне, когда столь отличной оказалась судьба его от судьбы его былых товарищей, — он в зените славы, а мы — в изгнании, Маннергейм продолжает проявлять к нам те же чувства, что прежде, сносится с нами, думает о нас, кому может — оказывает поддержку.

Он был замечательным полковым командиром. Всегда заботился о том, чтобы полк был готов к войне. И выполнил свою задачу.

Он был ровен со всеми. Всегда был товарищем для своих офицеров, но всегда был и командиром. Как никто, он умел сочетать товарищеские отношения с командованием.

Его всегда отличали спокойствие и выдержка. Выслушает каждое мнение, затем уже примет решение.

Война — его настоящая стихия. Он любит брать препятствия, и точно так же, как уже генералом легко брал он препятствия, подавая пример уланам, так и на войне умел он с блеском преодолевать препятствия уже другого рода.

В бою он горит. Помню его под Красником, когда в линии огня принимал он от меня донесение. Он командовал бригадой, а я был послан к нему командиром полка. Красивые глаза его блестели радостью… Он испытывал большую, глубокую радость от того, что Лейб — гвардии уланский Его Величества полк, которым он прежде командовал, удачно выполнил свое задание.

Барон Маннергейм — подлинный военачальник. Это человек большого мужества, большой отваги, исключительной внутренней честности и глубокого внутреннего аристократизма, такой человек, которому более чем кому бы то ни было подобает командовать другими людьми и вести их, когда надо, на смерть».

Финляндский швед барон Маннергейм, вопреки распространявшемуся советской пропагандой мнению, не питал никакой ненависти к русскому народу. Несмотря на германское происхождение (его далекие предки были выходцами из Померании), в своих политических симпатиях он был на стороне Англии и Франции, а отнюдь не рейха, против которого храбро воевал в Первую мировую войну. Как раз поэтому осенью 1918 года, после поражения Германии, он сменил на посту регента Финляндии прогермански настроенного П. Свинхувуда. В какой‑то мере для Маннергей- ма война с Советским Союзом стала продолжением той гражданской войны, что он вел в 18–м против «красных финнов». И недаром бессменный редактор издававшегося врангелевским Русским общевоинским союзом журнала «Часовой» капитан В. В. Орехов писал о финском маршале, когда‑то бывшем генералом царской свиты:

«В 1918 году Финляндия сыграла роль барьера против продвижения коммунизма на запад. Теперь во главе финляндской армии стоит тот же вождь, безупречный начальник, рыцарь духа, фельдмаршал барон Маннергейм. Да ниспошлет ему Всевышний отстоять свою страну от ужасов большевистского нашествия. А в будущем — мы верим, что, когда падет презренная власть III Интернационала, Двуглавый Орел и Финляндский Лев найдут в добром согласии общие пути и формы совместной жизни».

Большинство финнов воспринимали военный конфликт с СССР как войну за свободу и независимость родной страны. Они сражались под лозунгом «За дом, религию и родину». А вот в Советском Союзе война с Финляндией могла восприниматься только как «интернациональная помощь братьям по классу». А в том, что крошечная Финляндия собиралась напасть на «первое в мире государство победившего социализма», советская пропаганда даже не пробовала убедить народ: слишком нелепо. Оставалось кивать на Германию, Англию и Францию, которые могут использовать Финляндию как плацдарм для нападения. Однако официальная «дружба» с Гитлером сильно ограничивала пропагандистскую свободу по отношению к Германии. Ну а Англия и Франция были гораздо дальше от Финляндии, чем рейх, и к тому же связаны войной на Западном фронте. Очень трудно было бы убедить даже доверчивого советского человека, что англичане и французы захотят вдруг напасть на СССР и умножить тем число своих противников. Поэтому ограничивались ссылками на вечные «козни империалистов», могущих теперь использовать в своих целях финскую территорию. Но от неясности в пропаганде мало толку. Вот почему марионеточное правительство Куусинена нужно было и для последующей советизации Финляндии, и для втирания теперь очков мировой общественности, а заодно красноармейцам, что они сражаются против финской буржуазии и помогают «красной Финляндии». Однако интернациональные лозунги не очень вдохновляли бойцов и командиров, не совсем понимавших, за что, собственно, им приходится погибать в карельских снегах.

Маннергейм был опытным военачальником. Он прекрасно знал, что Красная Армия обладает подавляющим численным и техническим превосходством над армией Финляндии, поэтому финнам остается одно: придерживаться тактики жесткой обороны на заранее подготовленных позициях. Тем самым можно выиграть время в расчете на то, что изменится международная обстановка и, следовательно, положение страны. Либо на помощь Финляндии придут войска Англии, Франции и (или) Швеции, либо СССР поссорится с Германией и вынужден будет прекратить вторжение в Финляндию, бросив все силы против вермахта. Старый маршал понимал, что долго держаться против советской военной моши финская армия без действенной поддержки извне не сможет. Значит, речь могла идти всего лишь о нескольких месяцах, в течение которых дипломаты обязательно должны были либо найти для Финляндии сильных союзников, либо добиться прекращения войны на приемлемых условиях.

Финские военные рассчитывали, что им удастся продержаться полгода. 27 ноября, на следующий день после инцидента в Майниле, в специальной записке из оперативного отдела финского Генштаба утверждалось: «Захват Финляндии будет очень тяжелой задачей даже для такой державы, как СССР. С помощью энергичных работ по усилению обороны можно сделать решение этой задачи непосильным». А до этого, еще 28 октября, статистическое бюро Генштаба сделало успокоительный вывод: «Красная Армия в настоящее время не является и в ближайшее время не станет эффективным средством ведения войны».