Олег Вишлёв - Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки Страница 8

Ни по своему составу, ни по характеру своей дислокации данная группировка не могла быть использована как армия вторжения и в качестве таковой не рассматривалась и немецким военным командованием. Оценивая советскую группировку в западных приграничных округах, начальник генерального штаба сухопутных сил Германии Ф. Гальдер отмечал в своем дневнике (запись от 22 мая 1941 г.) ее оборонительный характер и "решимость русских удержаться на границе", а отнюдь не вторгаться в Германию[119].

Говоря об оценке германским политическим руководством и командованием вермахта военных намерений СССР, нельзя также не отметить, что они квалифицировали материально-техническое и кадровое состояние Красной Армии как в целом неудовлетворительное и считали, что она не в состоянии вести широкомасштабные наступательные операции[120]. В оперативном планировании германского военного командования (от первых разработок сценариев войны против СССР, сделанных летом 1940 г., и до самого нападения на СССР) вариант наступательных действий Красной Армии в расчет даже не принимался[121]. Ни Гитлер, ни другие представители нацистского руководства не верили в возможность нападения Советского Союза на Германию и не располагали ни дипломатическими, ни агентурными сведениями на этот счет. Неслучайно германскому правительству пришлось впоследствии изрядно поломать голову над тем, как обвинить СССР в "нелояльности" и подготовке "удара в спину" Германии "во время ее смертельной схватки" с Англией. Несмотря на все старания, нацисты так и не смогли привести доказательств агрессивных намерений Советского Союза. В официальных заявлениях, сделанных 22 июня 1941 г., Гитлеру и нацистскому министерству иностранных дел пришлось ограничиться лишь перечислением разногласий между СССР и Германией, указанием на деятельность Коминтерна и советской разведки на подконтрольных рейху территориях да ссылкой на увеличение численности советских войск у границы Германии, которое якобы создавало угрозу ее безопасности[122].

Обо всех этих фактах приверженцы тезиса о "превентивной войне" гитлеровской Германии против СССР предпочитают не вспоминать, равно как не говорят они и о том, что части РККА, расположенные в приграничных округах и даже в непосредственной близости от границы, советское правительство не приводило в состояние повышенной боевой готовности, что лишний раз свидетельствовало о выжидательно-оборонительной, а отнюдь не об агрессивно-наступательной позиции, которую занимала Москва. Если бы СССР планировал нападение на Германию, то ему вряд ли стоило дожидаться завершения оперативного развертывания вермахта. Еще проще было бы для него совершить нападение летом 1940 г., когда восточную границу рейха прикрывало всего несколько дивизий. Но этого, как известно, он не сделал.

Военная доктрина и оперативные планы Красной Армии накануне войны или как СССР пытаются представить в качестве агрессора

Выдвижение дополнительных частей Красной Армии на запад, начавшееся в мае 1941 г., являлось ответом на германские военные приготовления и отнюдь не свидетельствовало о намерении СССР напасть на "третий рейх". В этой связи нельзя не сделать краткое источниковедческое отступление и не остановиться на одном документе, с помощью которого в последнее время СССР пытаются обвинить в наличии у него агрессивных замыслов. Этот документ — проект "Соображений по плану стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза" от 15 мая 1941 г., подписанный A. M. Василевским, занимавшим тогда должность заместителя начальника оперативного управления Генштаба Красной Армии. В нем предлагалось "упредить противника в развертывании и атаковать германскую армию", пока та не успела сосредоточиться, организовать фронт и взаимодействие войск.

Специалистам этот документ известен давно. Основная его идея была в свое время изложена в книге Д. А. Волкогонова о Сталине[123], а затем сам документ был опубликован в российской научной периодике[124]. Разработка от 15 мая 1941 г. представляет собой набросок одного из вариантов плана стратегического развертывания Красной Армии, подготовленный в обстановке нарастания военной опасности и совершенно очевидных приготовлений Германии к нападению на СССР.

В самом факте подготовки этого документа, учитывая сложность ситуации, не было ничего особенного. В задачи генерального штаба любой армии входит изучение всех возможных сценариев войны с вероятным противником. Работа советского генштаба в этом отношении не представляла исключения. Важен другой вопрос: был ли данный документ принят к исполнению, т. е. имелось ли политическое решение, приводившее в действие изложенный в нем сценарий войны против Германии? Военные, как известно, лишь готовят предложения, а решение о том, начинать войну или нет, когда ее начинать и какого плана придерживаться, принимают политики, прежде всего глава государства.

Сколько бы раз ни заявляли о том, что проект оперативного плана от 15 мая 1941 г. был подписан Сталиным, Тимошенко и Жуковым[125] или был принят к исполнению на основании устных распоряжений названных лиц[126], никаких документальных подтверждений этому нет. На разработке, подписанной Василевским, отсутствуют какие бы то ни было подписи, пометы и резолюции, сделанные Сталиным, Тимошенко или Жуковым. Нет также ни прямых, ни косвенных документальных подтверждений того, что эта разработка была вообще представлена главе советского государства или правительству. Думается, не лишне было бы задать вопрос, мог ли вообще этот документ в том виде, в каком мы его имеем (рукописный текст с многочисленными исправлениями и вставками, большинство из которых с трудом поддается прочтению), быть подан первому лицу в государстве? Заслуживает внимания, наконец, и тот факт, что этот документ долгое время (до 1948 г.) хранился в личном сейфе Василевского — не в бумагах Сталина, Тимошенко, Жукова либо начальника оперативного управления Генштаба РККА Н. Ф. Ватутина, где ему, казалось бы, надлежало находиться, если бы он был утвержден или хотя бы рассмотрен, и именно из сейфа Василевского перекочевал в архив. Данный документ никогда не выходил из стен генштаба. Он так и остался черновым рабочим документом.

Попытки сделать сенсацию из разработки, датированной 15 мая 1941 г., призваны по сути дела отвлечь внимание от другого документа — "Соображений об основах стратегического развертывания Вооруженных Сил Советского Союза на западе и на востоке на 1940 и 1941 годы" от 18 сентября 1940 г. Этот документ был подписан наркомом обороны Тимошенко, начальником генштаба Мерецковым, утвержден Сталиным (14 октября 1940 г.) и являлся как раз той основополагающей директивой, которой руководствовалась Красная Армия.

Но прежде чем обратиться к этому плану, укажем еще на один недостойный прием, который используют авторы, пытающиеся доказать, что Советский Союз готовил нападение на Германию, — преднамеренное искажение военной доктрины СССР того периода. Пытаясь представить РККА в качестве армии агрессии, они постоянно цитируют слова из ее полевого устава (ПУ-39) о том, что Красная Армия — это "самая нападающая из всех когда-либо нападавших армий". Однако стоит заглянуть в устав, чтобы убедиться в сомнительном характере данного "аргумента". В уставе проводится идея активной обороны, а отнюдь не агрессии. В нем говорится: ''На всякое нападение врага Союз Советских Социалистических Республик ответит сокрушительным ударом всей мощи своих вооруженных сил. Если враг навяжет нам войну, Рабоче-Крестьянская Красная Армия будет самой нападающей из всех когда-либо нападавших армий"[127][128] (курсив мой. — О. В. ).

Идея быстрого перехода от обороны в наступление, но никак не агрессии против других стран, определяла военную доктрину Красной Армии. Ее главная установка заключалась в том, чтобы в случае нападения сдержать противника на границе, разгромить вражескую армию вторжения в приграничных боях, перенести боевые действия на территорию противника и, развернув наступление, нанести ему окончательное поражение в его собственном "логове". Эта установка предельно ясно изложена в плане от 18 сентября 1940 г. В нем черным по белому записано, что война может начаться в результате нападения на СССР Германии и ее союзников, и высказывалось предположение, что главный удар будет нанесен вермахтом с территории Восточной Пруссии по двум направлениям — на Ригу и на Минск. Задачи Красной Армии в случае войны определялись следующим образом: "активной обороной прочно прикрывать наши границы в пе риод сосредоточения войск" и сковать основные силы противника. По завершении сосредоточения советских войск нанести ответный удар (в зависимости от конкретной политической обстановки) на направлении Люблин — Краков — верхнее течение р. Одер либо в Восточной Пруссии. Ни слова о том, что инициативу развязывания войны СССР может взять на себя, в плане нет[129].