Александр Грановский - Крестовые походы: в 2 т. Т. 2. Страница 8

Утром 13 апреля крестоносцы заняли центральную и южную части города, куда не решались вступить с вечера. Дож и видные бароны, расположившиеся в Большом императорском дворце, объявили солдатам, что отдают им город на три дня. На протяжении трех дней в городе царили убийства, насилия и грабеж. И если, по меркам Средневековья, убитых было не очень много, не более двух тысяч, то вакханалия насилия и грабежа превысила все мыслимые пределы. Крестоносцы врывались в дома, не щадили ни монастырей, ни церквей, ни библиотек. Все, что не могло быть унесено, уничтожалось. От рук варваров и в огне пожара погибли бесценные произведения искусства. Венецианцы лучше французов понимали их ценность, они увезли домой бесчисленное количество сокровищ, в том числе квадригу Лисиппа, придворного скульптора Александра Македонского, стоявшую над императорской ложей на ипподроме и ныне украшающую собор Святого Марка. В Святой Софии пьяные солдаты рвали на куски тканные серебром алтарные завесы, играли в кости на мраморных досках с изображением ангелов, пили вино из алтарных сосудов, а одна шлюха танцевала на престоле патриарха и пела непристойную французскую песню. Священнослужители начали охоту за реликвиями. Гунтер из Пэриса с наивностью рассказывает, как его аббат Мартин в храме Христа Пантократора (Всевластителя), угрожая смертью греческому священнику, заставил его показать место, где были спрятаны священные реликвии, которые произвели на аббата значительно более сильное впечатление, чем все сокровища Греции. «И он поспешно и жадно запустил обе руки [в хранилище] и очень осторожно начал наполнять брюшной карман рясы церковными святынями». Видимо, аббат был очень крепким человеком, так как в кармане его рясы уместились след Крови Господа, часть Святого Креста, немалая кость святого Иоанна, рука святого Иакова, ступня святого Козьмы, зуб святого Лаврентия и еще святые останки 36 святых — 28 мужчин и 8 женщин, а также каменные обломки из 16 святых мест. Епископ Конрад Хальберштадтский, возвратившись на родину в Саксонию, привез с собой телегу, нагруженную константинопольскими реликвиями.

Через три дня был восстановлен порядок. Все, взятое в городе, было приказано снести в три церкви, было запрещено под угрозой смертной казни и отлучения присваивать себе что-либо из добычи, несколько солдат и даже один рыцарь, нарушившие приказ, были повешены. Согласно договору, четверть добычи была оставлена будущему императору, три восьмых получили венецианцы, и три восьмых — рыцари, из которых 50 тысяч марок было передано венецианцам в уплату долга, после чего рыцарям досталось по двадцати марок серебром, конным воинам — по десяти, а пехотинцам по пяти. По словам де Виллардуэна, «без того, что было передано венецианцам, [паломникам] осталось четыреста тысяч марок серебром и 10 тысяч лошадей», то есть вся добыча деньгами, взятая в Константинополе, составила 1 миллион 200 тысяч марок серебром.

Маршал Шампани Жофруа де Виллардуэн засвидетельствовал, «что с тех пор, как стоит мир, не было столько захвачено ни в одном городе». Хронист Никита Хониат оплакал падение города в жалобной песне, пронизанной мотивами из ветхозаветного «Плача Иеремии»: «О город, город, око всех городов, предмет рассказов во всем мире, зрелище превыше мира, кормилец церквей, вождь веры, путеводитель православия, попечитель просвещения, вместилище всякого блага! И ты испил чашу гнева от руки Господней, и ты сделался жертвой огня, еще более лютого, чем огонь, ниспавший древле на пять городов!»

4. Создание империи

Теперь нужно было выбрать императора. Дандоло не претендовал на эту должность: он уже был главой Венеции, и к тому же венецианцам было не по силам защитить такую большую страну без французов, которые, обидевшись, могли возвратиться домой. Бонифаций, чтобы обеспечить свое избрание, женился на молодой красивой вдове императора Исаака II Маргарите Венгерской, дочери короля Белы III и внучке Людовика VII, у которой от первого брака был сын Мануил Ангел. Бонифаций стал теперь его отчимом и как бы опекуном законного наследника. Греки уже начали называть его императором-маркизом. Однако большинство французов было против него. Не хотели видеть жесткого и неуступчивого Бонифация императором и венецианцы, к тому же он был их ближайшим соседом в Италии и родственником их наследственных врагов Штауфенов, а теперь еще и венгерских Арпадов. 9 мая комитет Двенадцати (в том числе шесть венецианцев) большинством в один голос избрал императором Бодуэна IX Фландрского-Геннегауского, отвергнув дожа Дандоло и Бонифация, причем решающим был голос венецианца[3]. Вененцианцы, по всей видимости, полностью контролировали процедуру выборов. 16 мая Бодуэн в Софийском соборе был помазан и коронован короной императора Мануила как первый император Романии, Латинской империи Константинополя по латинскому обряду, и подписал документы об избрании, по византийскому обычаю, красными чернилами. На коронации присутствовал недавно прибывший папский легат Петр Сен-Марсельский, епископ Вифлеемский. Патриархом избрали венецианца Томмазо Морозини, получившего собор Святой Софии.

Личные земли императора включали южную часть Фракии и северо-западную часть Анатолии, то есть земли, лежавшие по обеим берегам Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также несколько островов в Эгейском море, в том числе Лесбос, Хиос и Самос. Бонифаций потребовал, вместо предложенных ему земель в Азии, земли в Македонии и Фессалии как наследство от своего брата Райнера, будто бы переданное последнему его тестем, императором Мануилом. Его поддержали венецианцы, которым он продал причитавшийся ему остров Крит. Он стал королем королевства Фессалоники с ленным подчинением императору. В Анатолии получил герцогство Никейское граф Луи де Блуа.

Венеция получила большую часть Константинополя, а также гавани на Адриатическом побережье, на Пелопоннесе и во Фракии, Ионические острова, большую часть островов в Эгейском море и остров Крит (то есть контроль над всем морским путем из Венеции в Константинополь). Дож Венеции получил высший византийский титул деспота и стал именоваться «Владетель четверти с половиной [четверти] империи Романия» — то есть трех восьмых. Этот титул оставался за дожами до середины XIV в. Должность латинского патриарха Константинополя, несмотря на все старания пап, стала теперь принадлежать венецианцам.

Три договора, от марта и октября 1204 г. и от октября 1205 г., составили основу государственного устройства Латинской империи, каждый император перед коронацией должен был присягнуть этим договорам. С самого начала император был лишен власти, так как был отстранен от раздачи 600 ленов и высших должностей, то есть не мог создать собственной армии, раздача производилась смешанной франко-венецианской комиссией. На основании договора от октября 1205 г. венецианцы были обязаны принимать участие в военной службе, и в качестве верховного органа был создан смешанный франко-венецианский государственный совет, на котором председательствовал император, а его заместителем был подеста (градоначальник), правитель венецианской части государства. Совет руководил военными предприятиями и мог отменять административные распоряжения императора. Основной закон империи был изложен в Assises de Romania (Ассизах Романии), на которые повлияли, видимо, Иерусалимские ассизы. Высокий суд улаживал споры императора с ленниками. Таким образом, император был не более чем председателем наследственного собрания дворян.

Формально был провозглашен союз церквей, но греки в вопросах веры и обряда остались непреклонными. Греческие высшие священнослужители были по большей части заменены латинцами. Были основаны новые епископства, цистерцианцы и новый орден францисканцев начали основывать свои монастыри.

Большая часть церковных владений была конфискована, первоначально православным церквам вне Константинополя оставили только пятнадцатую часть церковных владений, затем она была увеличена до одиннадцатой части. Латинское население должно было выплачивать церковную десятину, православные тридцатую часть. Нужно отметить, что, помимо раздоров между католическим клиром и православным, налицо были раздоры между латинскими прелатами, а также между ними и светскими баронами, норовившими ограбить монастыри и завладеть церковными землями.

Никто из крестоносцев больше не помышлял о крестовом походе. Папа и Западная Европа сначала с большим воодушевлением приветствовали падение civitas diu profana (давно уже оскверненного города). Теперь Святая Земля должна была бы получить действенную помощь от сильного франкского государства на месте Византии и смог бы осуществиться столь желанный союз православной церкви с римской. Когда папа затем получил более точную и обширную информацию, он ужаснулся и был страшно возмущен. Гнев папы еще более усилился, когда он узнал, что с его правами руководителя похода не посчитались и государство и церкви были разделены, а его легат Петр Сен-Марсельский освободил крестоносцев от обязанности дальнейшего похода в Святую Землю. Полный возмущения, он написал в Константинополь, перечисляя злодеяния крестоносцев, но был вынужден смириться, все еще надеясь на помощь, которую новое государство окажет Святой Земле.