Александр Тюрин - «Русские – успешный народ. Как прирастала русская земля» Страница 8

К 1566 г. была закончена постройка укреплений от устья реки Вожа до реки Жиздры — царь Иван лично инспектировал их.

Черта имела две ветви. Западная проходила через район южнее Козельска, Белев, Одоев, Лихвин, Крапивну, Тулу, Венев и упиралась в Оку выше Переяславля-Рязанского. Восточная ветвь от Шацка шла на север, к Оке, а оттуда опять на юг, к Сапожку, Ряжску, и снова к северу, до Скопина.

Между Тулой и Веневом черта состояла из двух рядов укреплений, между Белевом и Лихвином — из трех, между Белевом и Переяславлем-Рязанским — из четырех.

На черте находились многочисленные естественные препятствия — реки, болота, озера, овраги. К числу искусственных препятствий относились засеки, рвы, валы, надолбы, частоколы, остроги. На дне рек, в районе бродов, вбивались заостренные колья, затапливались «бревна с гвоздьем дубовым частым».

Укрепления были обращены как к «полю», так и на свою сторону — чтобы при необходимости встретить крымцев, возвращающихся после набега с добычей.

Главным городом черты являлась Тула, обладавшая каменной крепостью, с населением в конце XVI в. около 5 тыс. человек. Тульский острог охватывал значительную территорию с трех сторон от крепости — в его границах находились дворы посадских и детей боярских. В слободах, примыкавших к острогу преимущественно с юга, откуда приходили непрошенные гости, жили служилые казаки, засечные сторожа, стрельцы и пушкари, часть ремесленников, ямщики.

Типовой городок на черте был обнесен валом, по верху которого шел стоялый острог.[43] Над воротами стояла башня, крытая шатром, под которой помещался сруб для караула. Между городским валом и засекой оставалось 15–20 сажень свободного пространства, пересеченного частиком,[44] рвами и надолбами.

С постройкой Большой засечной черты русские войска передвинулись на юг, чтобы встречать степняков с фронта, бить с флангов их отряды, идущие по шляхам, отрезать им путь обратно.

В 1570-е гг. черта была протянута далее на запад, включив города Почеп, Стародуб, Серпейск, Севск. На востоке она получила продолжение в виде засек Нижегородского края.

В середине XVII в. Большая черта получит название Тульской.[45]

Сторожевая и станичная служба

Самые ранние сообщения о постоянной страже на степной границе Руси относятся к 1360 г. Митрополит Алексий упоминает о сторожах московских по Хопру и верховьям Дона.

Сторожи, возникшие при великом князе Дмитрии Ивановиче, представляли собой разъезды, которые наблюдали за передвижениями ордынцев на Хопре, верхнем Дону, Быстрой и Тихой Сосне, Воронеже. В 1380 г., незадолго до Куликовской битвы с войском хана Мамая, княжеские дружинники даже ездили «под Орду» добывать «языка». Впрочем, рейды того времени носили ситуационный характер. Постоянной сторожевой службы при Дмитрии Донском не могло быть даже теоретически, Московское государство отделялось от Орды владениями рязанских, муромских, нижегородских князей.

С расширением границ Московского княжества на юг и восток, сторожи стали превращаться в линии постов на всем протяжении южных границ государства.

В 1472 г. пограничная стража встретила большеордынского хана Ахмата у переправы на Оке и вела с ним перестрелку, пока не подошла московская рать.

Хан Ахмат, приближаясь к Оке со стороны Литвы в 1480 г., везде встречал московские патрули. Отслеженное передвижение орды закончилось «стоянием на Угре». С наступлением холодов ордынцы с позором отправились в свои кочевья через владения короля Казимира. А по дороге грабили всех встреченных подданных своего союзника.

10 июня 1492 г. московские станичники догнали между Трудами и Быстрой Сосной ордынцев мурзы Темеша, возвращавшихся из набега на Алексинский уезд, и отбили у них пленников.

В 1528 г. московские сторожа на Оке не пустили через границу «крымских султанов».[46]

Конечно, было немало случаев, когда степняки приходили «безвестно», то есть внезапно, незамеченные стражей, как, например, в 1521 г., но тем не менее борьба с нашествиями приобретала все более организованный характер.

К концу правления Василия III сторожи стояли от Алатыря до Рыльска и Путивля. Разъезды станичников проникали в степь вдоль Донца и Дона.

В 1540 г. благодаря своевременно полученной информации воевода рязанский князь Микулинский поспел на помощь каширцам, на которых пришел крымский «царевич» Амин. И на следующий год, при нашествии Саип-Гирея, правительство получило немало известий о его передвижении. 25 июля приехал в Москву из Рыльска станичник Гавриил, побывавший у Святых Гор — урочища при впадении Оскола в Донец. Служилый обнаружил сакмы,[47] по которым сделал вывод, что крымское войско насчитывает до 100 тыс. человек.

В 1552 г., во время подготовки наступления на Казань, к царю Ивану постоянно прибывали гонцы с вестями о наступлении крымцев — хан Девлет-Гирей явно собирался сорвать восточный поход русских войск.

16 июня царь на пути из Коломенского в Остров встретил гонца от станичника Волжина, побывавшего у Айдара. Было доставлено сообщение, что крымцы переправились через Донец. Потом приехал станичник В. Александров с известием, что степняки направились к Рязани. 21 июня прискакал тульский городовой казак с сообщением, что крымский отряд появился под Тулой. Делать нечего, московское войско собралось идти на юг.

23 июня к государю приехали два гонца и сообщили, что крымцы с турками палят по Туле «огненными ядрами», пытаясь зажечь город, янычары ходили на штурм, но были отбиты. Царь отдал приказ воеводам перейти Оку и сам поспешил к переправе у Каширы. Однако 24 июня была получена благая весть, что тульские воины и горожане вышли из города и разгромили крымцев. 1 июля стало известно, что ханское войско уходит и не собирается возвращаться. Станичники, следовавшие за ним, видели, что крымцы улепетывают на всех парах, покрывая в день по 60–75 верст, бросая утомленных лошадей и награбленное добро. Это сделало возможным поход на Казань.

В 1555 г. царь учредил стражу в низовьях Волги, состоящую из стрельцов и казаков. Они стали стеречь перевозы от немирных «детей Юсуповых», сообщаясь со сторожами по Донцу и Дону.[48]

В том же году царь Иван отправил воеводу И. Шереметева на юг (возможно, на соединение с союзными черкесами). Русское войско встретил на Донце сторож Святогорский, а гонец, посланный станичником Л. Колтовским, известил Шереметева, что хан Девлет-Гирей перешел Донец и направляется к «украйнам» Рязанским и Тульским. Шереметев двинулся за ханским войском, уничтожая крымские отряды, рассыпавшиеся по округе для грабежа. В двухдневной битве у Судьбищ воевода потерпел поражение от многократно превосходящих крымских сил, однако обескровленная орда вернулась в Крым.[49]

В это время был учрежден для сторожевой службы казачий Хоперский полк, до бурного XX в. сохранивший знамя, пожалованное царем.[50]

В 1556 г. казаки из украинных городов начали проникать далеко в степи. В марте атаман Михайло Грошев ходил из Рыльска к Перекопу и привел к государю захваченных крымских языков. По царскому указу воеводы Даниил Чулков и Иван Малцов спустились вниз по Дону. Чулков дошел до Азова и в его окрестностях разбил татарский отряд.

В 1550-е гг. управление сторожевой службой было передано в ведение Разряда.

За несение этой службы люди получали жалованье выше полкового или городового, а также возмещение от казны за все убытки и потери, которые могли случиться в разъездах. Лошади, сбруи и вооружение при отправке в степь оценивались воеводами, которые вносили оценку в особые книги. Согласно этим записям выдавалось и возмещение.

Сторожи сообщались друг с другом и таким образом составляли несколько наблюдательных линий, пересекавших все степные дороги, по которым крымские татары ходили на Русь.

Самая восточная группа сторож шла выпуклой линией от Барыша, притока Суры, до Ломова, притока Цны. Самая западная — по притокам Ворсклы и Донца до устья Айдара, проходя почти перед кочевьями крымцев.

Всего до 1571 г. было учреждено 73 сторожи, которые разделялись на 12 разрядов, в зависимости от их удаления в степь.

Людям, несущим службу на дальних сторожах, приходилось уходить на 400 верст от родных уездов. Но еще дальше сторожей забирались в поле станичники. Например, первая путивльская станица переправлялась через Сулу, Псел и Ворсклу, ездила полем по Муравскому шляху до верховьев рек Водолаги, затем вниз по Донцу до Святых Гор, добираясь до верховья реки Самары. И возвращались в Путивль. Путь огромный.

«Они, — говорит о станичниках Багалей, — главным образом должны были заботиться о том, чтобы определить, конечно приблизительно, количество неприятеля, для этого пользовались всякими признаками. Ездил один сторожевой атаман по реке Торцу и видел много огней и слышал прыск и ржанье лошадей… не доехав двадцати верст до Северского Донца, увидел пыль великую, а по сакме казалось ему, что было неприятелей 30 000 человек. Значит, огни, фырканье и ржанье лошадей, пыль, следы копыт — все это служило признаками для станичников».