Андрей Васильченко - Штрафбаты Гитлера. Живые мертвецы вермахта Страница 8

Между тем ведущие представители психологов из рядов Вермахта сожалели о неоднородном составе «особых подразделений». По мнению доктора Негельсбаха, основным препятствием в достижении «воспитательной цели» являлась именно подобная «разнородность». В «неоднородном составе» Негельсбах и его коллега Хессельманн видели «самую крупную проблему «особых подразделений»: «Личный состав особых подразделений является предельно разнообразным с точки зрения представленных там типов. Командование военного округа направляет сюда людей с несколькими судимостями и тех, кто выразил недовольство своей службой в армии, то есть просто невыполнившими поставленный приказ. Элементы, недостойные службы, находятся среди тех, кто дезориентирован собственными или чужими мыслями, социально испуган или разочарован. По своим задаткам они ни в коем случае не являются нравственно неполноценными. Часто по мере военного воспитания они отказываются от прошлого и оказываются пригодными к службе».

Принимая во внимание фразу о «нескольких судимостях» напомним о том, что подразумеваются не тюремные заключения, так как они автоматически приводили к «недостойности несения службы». Когда Негельсбах говорит об «элементах недостойных службы», то подразумевает не специфическую нацистскую формулировку «недостоин несения военной службы»,[2] а психологический тезис — расширенное понятие достоинства и чести, на котором базировались воззрения большинства немецких военных психологов: «Среди переведенных из регулярных частей есть небольшая группа запуганных людей, которых ошибочно наказали. В действительности среди них могут находиться трудновоспитуемые, с которыми нельзя справиться в коллективе. С ними нужно специальное обхождение. Здесь можно найти самые различные отклонения, которые трудно выявить в некой совокупности особых подразделений. В качестве примера можно выделить следующие группы:

— обманутые и дезориентированные элементы, которые могут прятать внутри добрую волю, могут наставляться на правильный путь небольшими искусными воспитательными приемами;

— действительно трудновоспитуемые, с глубоко вжившимися ошибочными жизненными установками, которые мешают нормальной деятельности части — относительно небольшая группа;

— нравственно неполноценные, неспособные к усовершенствованию люди с проявлением психопатических дефектов. Морально нездоровые. Люди необузданных инстинктов. Сексуальные извращенцы. Во всех этих людях проявляется их асоциальная природа.

— нравственно безупречные, благонравные, но слабовольные психопаты, мечтатели, фантазеры, боящиеся жизни, которые не в состоянии вынести суровую действительность. Часто невротики с психическими подавленными состояниями и непроизвольными импульсами к бегству от действительности.

— благонравные люди с интеллектуальными дефектами. Иногда слабоумные. Они не могут ни воспринимать окружающую их среду, ни отдавать отчета о собственных деяниях. Они действуют исходя из момента, следуют за интуицией, а потому подчас пребывают в конфликте с законами.

Из этой конструкции видно, что особые подразделения как средство для избавления от нежелательных элементов в воинских частях нуждаются в неоднократной перестройке. При этом иногда грубые ошибки приводят к дисциплинарным и административным нарушениям. Таким образом получается, что люди переводятся в особые подразделения по недоразумению. В некоторых случаях эти люди уже являются непригодными к службе».

Негельсбах, в будущем сотрудник «Службы по исследованию пригодности», на основании своих наблюдений делал заключение: «С другой стороны, самое благородное задание психологического персонала военной части состоит в том, чтобы отделить действительно трудновоспитуемых, собственно, группа два, для которой и предназначено особое подразделение, от группы один, которую можно перевоспитать обычными дисциплинарными средствами, и, в свою очередь, от абсолютно неполноценной группы три, в то время как специальные санитарные службы должны проверить на пригодность к службе представителей групп четыре и пять».

Если представителей первой группы можно было оставлять в регулярных воинских частях, то последние две группы рассматривались Негельсбахом как абсолютно непригодные к службе. При этом он настаивал на том, чтобы еще расширить список критериев, по которым можно было исключать из армии. Однако эффективнее всего получилось разработать проект урегулирования «действительно безнадежных случаев», которые и должны были направляться в «особые подразделения». Негельсбах писал: «Факт состоит в том, что большинство членов упомянутых групп психопатов по чисто психологическим причинам никогда не смогут приниматься в расчет для прохождения полевой службы в армии. Альтернатива особому подразделению ничего не изменит, а лишь замедлит решение вопроса и поставит крест на прошлой работе особых подразделений. Было бы желательно, чтобы дин-айг[3] благодаря соответствующим соглашениям с армейскими санитарными инспекциями, получила возможность сотрудничать по данному вопросу с компетентными медицинскими службами, дабы по общему коллективному решению действительно безнадежные случаи списывались с военной службы и находили бы применение вне Вермахта».

Судьбу представителей четвертой и пятой групп, которых Негельсбах обозначил как «благонравные», надо было решать от случая к случаю. В зависимости от психологических характеристик и социально-экономических соображений их могли использовать или на обычных предприятиях, или в специальных закрытых формациях. При этом Негельсбах умудрился подчеркнуть, что делается это «отнюдь не из ложно понятого принципа гуманизма, а во имя пользы всей воинской части». Походя в этом месте указывалось на то, что к 1939 году предполагалось закончить программу эвтаназии неполноценных детей, а стало быть, данная проблема должна была как бы исчерпаться сама собой. Согласно Негельсбаху также «нравственно неполноценные, неспособные к усовершенствованию люди» (группа три) по возможности должны были освобождаться от военной службы, но уже не минуя «особое подразделение». Примечателен тот момент, что психолог Вермахта обращает внимание на то, что в подобных людях в гражданских условиях никогда не проявлялись их криминальные наклонности. Он говорит здесь о «группе абсолютно неполноценных, неспособных к усовершенствованию людей, которые не могут быть криминальными в гражданских условиях жизни, или не соответствуют, во всяком случае, требованиям солдатской службы по причине неподдающегося влиянию нравственного устройства». В качестве организационного следствия должно было возникнуть специальное заведение (за рамками Вермахта), которое использовало бы этих бедолаг как рабочую силу.

Под этой фразой скрывалось не что иное, как концентрационный лагерь, который должен быть заблаговременно создан для людей с ярко выраженными криминальными наклонностями: «Требуется ли, вообще направление людей с ярко выраженными криминальными наклонностями в особое подразделение? Мне этот вопрос кажется по меньшей мере весьма спорным. Вне всякого сомнения, есть случаи, когда с самого начала можно установить, что люди являются неспособными к усовершенствованию, а их направление в особое подразделение — пустая трата времени. Но в некоторых случаях направление в особое подразделение — это последняя попытка Вермахта воспитать человека, даже если шансы на это невелики».

Далее нам предстоит понять, как эта «воспитательная попытка» Вермахта по-разному реализовывалась на практике в «особых подразделениях» мирного периода. До нас не дошли воспоминания служащих довоенных «особых подразделений», по этой причине нам придется опираться только на официальные нацистские документы. Для расположения «лагерных солдат» (одно из первых наименований) надо было подбирать по возможности самые удаленные бараки. Сочувствие никогда не было отличительной чертой лагерной системы нацистов, но здесь мы сталкиваемся с отдельным случаем. В одном из документов предписывалось: «Надо противиться тому, чтобы солдаты все свободное время проводили в своих казармах, где предавались бесполезным занятиям. Обязательно наличие товарищеских домов, читальных залов, библиотек, хоровых залов, чтение поучительных докладов, физические занятия, которые отложат возвращение в казарму». Внутренний распорядок служащих особого подразделения, которые отличались от штатного состава наличием специальных петлиц, регулировался поначалу «Правилами для особых подразделений», которые были приняты 7 августа 1936 года. Но по мере развития «особых подразделений» режим в них ужесточался. Для примера можно лишь процитировать служебную инструкцию от 26 марта 1938 года, предназначенную специально для «особых подразделений». Там говорилось, что служащие «особого подразделения», в отличие от служащих обычной воинской части Вермахта, наряду с общим «военным воспитанием» должны были дополнительно выполнять трудовые задания. Эта «дополнительная трудовая повинность» касалась в первую очередь служащих тех «подразделений», в которых изолировались солдаты с плохим поведением. Эти солдаты не должны были оказывать негативного воздействия на других воспитуемых.