Владимир Рыбаков - Хроника Адама Бременского и первые христианские миссионеры в Скандинавии Страница 8

Судьбе было угодно распорядиться так, чтобы в том же 826 г., когда Харальд Клак принял крещение, видный франкский клирик по имени Эрмольд и по прозвищу Nigellus (лат. Чернявый), который попал в опалу у императора, решил восстановить свое пошатнувшееся положение тем, что сочинил историю правления Людовика Благочестивого в четырех книгах, написанную элегическим дистихом. Почти вся довольно обширная (в ней 768 стихов) четвертая книга «Похвалы христианнейшему императору Людовику» посвящена рассказу о проповеднических усилиях императора, которые были направлены на просвещение светом веры северного соседа – Дании. Та м весьма пространно повествуется о приезде Харальда Клака ко двору, о его крещении, о его пребывании в гостях у императора и отъезде обратно в Данию.

Стоит подробнее остановиться на содержании четвертой книги сочинения Эрмольда[74]. Панегирист начинает с того, что восхваляет усердие благочестивого императора, благодаря которому вера франков распространилась вплоть до краев земли. Толпы людей ото всех народов стекались, чтобы узреть, как много совершал государь для дела веры. А между тем был один народ, а именно даны (Deni, то есть датчане), или, как их называют франки, норт манны (Nortmanni)[75] – люди быстрые, активные и весьма умелые воины, которые оставались язычниками и поклонялись Нептуну и Юпитеру. Последнее замечание показывает, что античное наследие, как это часто бывает у каролингских писателей, побеждает в сочинении современную автору реальность, и Эрмольд не называет настоящих имен скандинавских языческих божеств, а использует римские аналоги. Франки сталкивались со скандинавами в основном во время разрушительных набегов викингов, совершавшихся по морям и рекам, видимо, поэтому богами датчан названы бог моря и бог-громовик. Стихи 15 и 16 подтверждают такое предположение: «Этот ведь, право, народ широко, да и много известен, / Лодкою пищу берет, а населяет моря»[76].

И вот, побежденный любовью к Богу и сочувствуя этому древнему и многочисленному племени, которое погибало без наставника, император решил попытаться привести их к Господу, для чего стал искать подходящего человека и наконец отправил к ним Реймсского архиепископа Эбона. Эрмольд даже вспоминает о том, что Людовик Благочестивый и Эбон в детстве были совоспитанниками, хотя интерпретирует это по-своему, к чести и славе императора: «Ведь в свое время его (Эбона. – В. Р.) Людовик воспитывал в детстве / И благородных искусств знаньем его наделил»[77].

О поездке Эбона Реймсского в Данию и его проповеднической деятельности среди датчан рассказывают многие источники, в том числе «Житие святого Ансгария». Эта поездка датируется 822/823 гг. О ней сообщают под 823 г. «Ксантенские анналы»: «Епископ Эбон едет в края данов (датчан. – В. Р. ) вместе с епископом Вильдерихом (Виллериком, епископом Бременским в 789–838 гг. – В. Р. )»[78]. «Большие королевские анналы» не упоминают о Виллерике, но в остальном значительно многословнее: «Приезжал и Хариольд (Харальд Клак. – В. Р. ) из Нордманнии (Дании. – В. Р. ), прося помощи против сыновей Годофрида (Готтрика. – В. Р.), которые угрожали изгнать его с родины. Для более тщательного выяснения этой тяжбы к названным сыновьям Годофрида были посланы графы Теотарий и Хруодмунд, которые, тщательно выяснив и претензии сыновей Годофрида, и состояние всего королевства нордманнов (датчан. – В. Р. ), прибыли раньше Хариольда и открыли императору все то, что они смогли узнать в тех краях. Вместе с ними возвратился и архиепископ Реймса Эбон, который по решению императора и по воле римского папы ради проповеди путешествовал в пределы датчан и предшествующим летом (непонятно, в 822 или 823 г. – В. Р. ) крестил многих из них, тех, кто пришел к вере»[79]. Как видно из последнего упоминания, Эбон Реймсский был первым папским легатом к северным народам и, видимо, также папским викарием в Северной и Северо-Восточной Европе, о чем говорится в предсмертном послании Ансгария (см. приложение к наст. тому, с. 243–247). Впоследствии эта миссия была возложена и на святого Ансгария, который в 831/832 г. стал гамбургским архиепископом, а также на племянника Эбона – епископа Гаутберта-Симона. И только после смерти Эбона в 851 г. и Гаутберта в 859 г. Ансгарий, а впоследствии его преемники в должности стали единственными правомочными легатами и викариями «к северным народам, все еще придерживающимся языческого обычая»[80].

Обратимся снова к поэме Эрмольда. Логика жанра подсказывает, что вместе с поручением франкский император должен дать своему слуге Эбону наставление о том, как действовать в стране язычников-датчан, и действительно, в тексте четвертой книги следует такое наставление, весьма пространное (оно занимает 80 стихов) и изобилующее общими местами. Автор вкладывает в уста Людовику краткий пересказ библейской истории, начиная сотворением мира, грехопадением Адама и Ноевым ковчегом и заканчивая воплощением Христа, причем особый упор в этом повествовании делается на то, как люди в разные времена отпадали от Господа и предавались поклонению языческим богам. С пришествием Христа, говорит Людовик, связано и возникновение таинства крещения, через которое человек только и может прийти к Богу, такова вера, которой учит церковь, и именно ее должен преподать Эбон племени датчан. Снова возникают Юпитер и Нептун, которые, продолжает боголюбивый император, не в силах помочь своим почитателям, изготовлены человеческими руками, глухи и немы. Но пришел час, чтобы языческие культы уступили место почитанию истинного Бога.

Людовик изливает еще много разнообразных увещеваний, из которых историка может заинтересовать лишь одно, данное в стихах 89–90: «в коротком времени отправься из наших краев к королю Херхольдту (Харальду. – В. Р.)»[81]. Ему Эбон должен передать благочестивые речи императора, дабы, оставив дедовские заблуждения, поклонение Нептуну и Юпитеру, датский король дал обеты Христу. Чтобы оценить политическое значение такого шага, как крещение правителя языческого государства, причем государства, которое граничило с Империей, будет полезно прислушаться к следующему замечанию Людовика (на этот раз ради точности перевожу прозой): «Пусть он не думает, что я советую это для того, чтобы его королевство подчинилось (буквально: уступило) мне, но для того, чтобы я смог привести к Богу Божье творенье»[82]. Такое эксплицитное выражение политических намерений государя, пусть и в форме отрицания (мол, я радею не для этого), большая редкость для средневековых источников, обычно подобные намерения усматривают в церковных акциях историки, здесь же перед нами явное указание на геополитические планы франкского императора – указание, сделанное современником. Это цен ное и необычное свидетельство. Людовик снабжает Эбона великими дарами и просит его передать Харальду Клаку, что, если тот желает, он может приехать в гости к императору, чтобы принять крещение, а затем, получив материальную и военную помощь[83], снова возвратиться в свое государство и жить в любви к Богу. На этом длинная речь оканчивается, и – прежде чем снова вернуться к Эбону и его миссии – Эрмольд делает краткое отступление, посвященное распрям внутри Империи и своей собственной судьбе во время этих распрь.

Итак, Эбон отправился в Данию и прибыл к Харальду (на этот раз, в стихе 149, имя искажено в Herordus, видимо, из обычного средневекового латинского Heroldus, которое встречаем в 171-м и 290-м стихах, а также несколько раз ниже), начал проповедовать королю и народу. В ответ на проповедь архиепископа датский король, как выше император Людовик, произносит речь, в которой говорит, что верит словам только тогда, когда за ними следуют дела, поэтому он желает своими глазами увидеть государство и веру франков, войска и пиршества императора, храмы и обряды, и если Бог христиан превосходит достоинством богов датчан и может дать молящимся больше, чем они, то нужно будет подчиниться ему, а идолы – сжечь. Эбон, радостный, с дарами Харальда, возвращается назад и сообщает приятную весть Людовику. Император приезжает в Ингельхайм (в тексте, стих 179, Engilin-heim с тмесисом), местечко к западу от города Майнца, где находился императорский дворец, построенный Карлом Великим и служивший местом съездов знати и епископских синодов. Далее в тексте «Похвалы христианнейшему императору Людовику» следует подробнейшее описание дворца: его местоположения, внешнего вида, росписей на библейские сюжеты, которые украшали тронный зал, скульптурного убранства жилой части, которое было вдохновлено уже античными темами и образцами, а среди прочего представляло деяния императоров Константина, Феодосия и Карла Великого.