Б Яковлев - Концентрационные лагери СССР (отрывки) Страница 8

В конце лета 1937 года начался самый страшный период для политических. За процессом Тухачевского в лагерях последовала волна; репрессий. В каждый лагерь приезжала комиссия 3-го отдела ГУЛАГа, разбиравшая на месте с лагерным начальством и руководителями местной 3-й части дела политических заключенных. Производилась быстрая сортировка. В первую очередь отсортировывались заключенные, подлежащие, по мнению комиссии, расстрелу. Их группами сажали в изоляторы, затем увозили или уводили на расстрел, происходивший обыкновенно вблизи лагерей. Если эту группу и увозили далеко от лагеря, все равно судьба вывезенных для остальных лагерников была совершенно ясна, так как уводимые из лагеря уходили без вещей, и их имущество оставалось в лагерной вещевой каптерке. Одним из самых больших массовых уничтожений был расстрел огромного этапа политических, вывезенных в лагерь "Попов остров" осенью 1937 года. На Поповом острове были оставлены все вещи заключенных, и после никого из уведенных в лагерях уже не видели.

После отсортировки и расстрела первой группы комиссия начала отбирать вторую группу, которую (уже с вещами) отправляли на самые тяжелые, находившиеся в большом отдалении от мест поселения и путей сообщения участки. Из третьей группы политических признанных в процессе проверки лояльными, формировались лагери общих работ, находившиеся вблизи центров отделений, управлений и лагери, обслуживающие различные строительства. Заключенные, находившиеся в лагерях в этот период, определяют, что по некоторым лагерям было расстреляно 25 процентов политических, 35 процентов было отправлено в отдаленные лагери со строгим режимом и около 40 процентов перекомплектовано. Но официальная "норма", данная ГУЛАГом для этой кампании, была установлена в 10 процентов от общего количества заключенных.

Принцип распределения заключенных по этим трем группам был следующий. Распределение производилось комиссией, руководившейся, повидимому, данными о заключенных, полученными от местных работников 3-й части. В расчет принимались пункт 58-й статьи и лагерная характеристика. Зачастую срок не играл решающей роли: были случаи, когда в одном лагере сидели заключенные по одному делу, и часто оказывалось, что расстреливали не основных обвиненных по процессу, имевших большие сроки, а обвиненных, имевших меньшие сроки, но проявивших себя антисоветски или по какой-либо другой причине вызвавших неприязнь лагерного начальства.

В основном были расстреляны и отправлены в штрафные далекие командировки заключенные, имевшие обвинения в вооруженном восстании, шпионаже, терроре и диверсии, т. е. по пунктам 2, 6, 8 и 9 58-й статьи Уголовного Кодекса.

Заключенные второй группы, отправленные в отдаленные лагери, по окончании срока из лагерей не освобождались. Зачеты за ударную работу были полностью аннулированы; одновременно в самих лагерях без судебной процедуры значительной части заключенных стали добавлять сроки наказания; многих переводили в начавшие тогда организовываться закрытые изоляторы. В этот период времени заключенные потеряли всякую надежду быть освобожденными.

В конце 1938 года, в связи с арестом Ежова и назначением Берия, некоторые заключенные, пересидевшие сроки, были освобождены особым приказом из Москвы. Декабрь 1938 года был месяцем наибольшего освобождения старых заключенных. Но в этом же году в лагери начали прибывать заключенные по новым срокам, приговоренные на 15, 20 и 25 лет заключения31.

22 Собрание Узаконений 1919 г., No. 12, стр. 124. Опубликовано в Известиях Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов. 15. IV. 1919, No. 81.

23 1-й пункт декрета "О лагерях принудительных работ", 15. IV. 1919.

24 1-е и 2-е примечания к пункту первому декрета "О лагерях принудительных работ". 15. IV. 1919.

25 4-й пункт декрета "О лагерях принудительных работ", 15.IV.1919.

26 Собрание Узаконений 1919 г., No. 20, стр. 235. Опубликовано в Известиях Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов, 17. V. 1919., No. 105.

27 37-й и 38-й пункты декрета, 17. V. 1919.

28 Собрание Узаконений 1919 г., No. 47, стр. 459. Опубликовано в Известиях Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета Советов, 26. IX. 1919.

29 Менделеев Д. К познанию России, Буэнос-Айрес, 1952, стр. 136 -138.

30 Бернер Н. Внутренняя эмиграция и интеллигенция на Соловках, Рукопись, архив Института по изучению истории и культуры СССР, Мюнхен.

31 Постановление ЦИК и СНК СССР, 2. X. 1937, опубликовано в Собрании Законов СССР, No. 66, стр. 297.

4. Предвоенные годы в лагерях заключения (1939 -- 1940 гг.)

Этот период ознаменовался новым притоком заключенных, арестованных еще во времена ежовщины, но задержанных в подследственных тюрьмах.

О созданных в эти годы закрытых изоляторах имеются разноречивые сведения. Повидимому, никому из сидевших в них не удалось достигнуть свободного мира. Созданы эти изоляторы в различных отдаленных местах Советского Союза. Заключенные в них, по ряду сообщений, не принуждались к тяжелому труду и при вступлении становились "номерниками", теряя свои установочные данные.

В этот период лагери заключения пополнились следующими контингентами:

1) польским офицерством, избежавшим Катынского уничтожения;

2) военнопленными, освобожденными из финского плена;

3) депортированными из Польши, Литвы, Латвии и Эстонии.

В 1940 году в лагерях были произведены массовые расстрелы по норме указанной ГУЛАГом -- 5 процентов от общего числа заключенных.

5. Лагери заключения в период второй мировой войны (1941 -- 1945 гг.)

С началом войны в Советском Союзе вновь началась волна репрессий, распространившаяся на бывших заключенных и на ту категорию, которая по "профилактическим" соображениям должна была быть изъята в военный период. Однако, благодаря огромной неразберихе, имевшей место особенно в областях, к которым приближалась линия фронта, многим бывшим заключенным удалось избежать ее тем или иным способом (переменой места жительства, ускоренным добровольным зачислением в армию через чужие военкоматы и т. д.).

Ужасна была судьба политических заключенных, сидевших под следствием в городах, к которым подходили немецкие войска. Большую часть политических подследственных вывезти не успели и их массами уничтожали в оставляемых Красной армией городах. Остались сведения о массовом расстреле в тюрьмах Днепропетровска, Киева, Гомеля, Минска, Винницы и др. В Киеве были сожжены два вагона политических подследственных, вывезти которых не представлялось возможным.

Для этого периода характерно освобождение из лагерей уголовников и бытовиков с зачислением их в армию для "защиты родины". Много военных, включая и крупные чины, сидевших по политическим обвинениям, в период войны было также отправлено в действующую армию в порядке "искупления своей вины перед родиной".

Во время войны лагери заключения пополнились за счет:

1) немцев-колонистов, проживавших на территории СССР;

2) "окруженцев" (солдаты и офицеры, вышедшие из окружения немецкой армией и бежавшие из немецкого плена);

3) жителей освобожденных от немцев областей, подозревавшихся в связях с немцами или хотя бы в лояльном отношении к ним;

4) представителей некоторых национальностей, которые в той или иной степени сотрудничали с немцами во время оккупации (калмыки, крымские татары, карачаевцы, чеченцы, ингуши, балкарцы и т. д.);

5) пленных немцев.

В 1941 году в лагерях были произведены массовые расстрелы по норме, указанной ГУЛАГом.

Режим заключенных в лагерях ухудшился до предела.

6. Лагери заключения в послевоенный период (1945 -- 1954 гг.)

Контингент заключенных в послевоенные годы сильно увеличился. К прежнему составу прибавились:

1) бывшие участники армии генерала Власова;

2) участники национальных военных соединений, находившихся на немецкой стороне;

3) рабочие "остовцы", возвращенные из Германии;

4) "освобожденные" союзными войсками и Красной армией советские военнопленные;

5) враждебные коммунизму элементы из Польши, Чехословакии, Восточной Германии, Румынии, Болгарии, Венгрии, Литвы, Латвии, Эстонии;

6) немецкие и японские военнопленные;

7) возвратившиеся на родину "советские патриоты".

В послевоенные годы положение в лагерях было очень тяжелым,. особенно в отношении питания. Заключенные вследствие недостатка рабочих рук после войны должны были обслуживать не только стройки и разработку природных богатств, но и вновь создаваемые и перегруппированные промышленные центры. Сведения о том, что в 1946 -- 1948 гг. средняя выработка заключенных не превышала 40 процентов, объясняются предельным отчаянием заключенных, большой процент которых прошел тяжелые годы плена, остовских лагерей, войны и долгих голодовок. Но самое главное заключалось в том, что после победной войны над гитлеровской Германией у заключенных на долгие годы была потеряна всякая надежда на освобождение. Большинство населения СССР, и тем самым заключенные, полагало, что освобождение от большевизма возможно только с помощью свободного мира. Причем абсолютное большинство думало, что эта помощь будет бескорыстна, т. е. свободный мир придет на помощь населению СССР и заключенным как рыцарь, поборник добра, возмущенный злом, которое сопутствует коммунизму, и что никаких материальных целей свободный мир при этом преследовать не будет. Вот эта надежда после войны у заключенных и была потеряна. Осталась полная бесперспективность.