Сюзанна Шаттенберг - Инженеры Сталина: Жизнь между техникой и террором в 1930-е годы Страница 9

Писателям в процессе формирования нового человека отводилось не менее значимое место, чем режиссерам{100}. Неоднократно подчеркивалось, что литература имеет решающее значение для создания новой советской интеллигенции: «Искусство — не самоцель, оно играет колоссальную роль в перевоспитании, в переделке людей».{101}

Название «инженеры человеческих душ», закрепившееся за писателями, свидетельствует не только о символической силе понятия «инженер», но прежде всего о твердом намерении партии включить литераторов в процесс формирования инженеров{102}. «Будьте подлинными "инженерами душ"! Будьте учителями новой жизни!»{103} — призывали работников пера в 1934 г. на открытии съезда писателей. Литературных героев приводили в пример, словно реальных людей, желая продемонстрировать, какими свойствами должен обладать инженер, а от каких ему следует избавиться. Инженер Клейст из романа Федора Васильевича Гладкова (1883-1958) «Цемент», инженер Габрух из практически забытого сегодня произведения Сергея Александровича Семенова (1893-1942) «Наталья Тарпова», инженер Звягинцев из пьесы Александра Ильича Безыменского (1898-1973) «Выстрел» были известными, неоднократно упоминавшимися личностями, представлявшими тип старого инженера{104}. Как фильм, так и роман или пьеса рассматривались в качестве непосредственной инструкции для инженеров{105}. Деятелям искусств дали задание сформировать образ нового, идеального инженера{106}. Вместе с основанием в 1932 г. Союза советских писателей и провозглашением метода «социалистического реализма» были определены свойства нового героя{107}: «Наш герой положителен… Наш положительный герой борется за счастье. Но он борется за счастье всех трудящихся, личное свое счастье он видит в счастье всех, а свою пользу как раз в том, чтобы улучшить жизнь всего человечества. Наш герой за индивидуальную смелость, решительность, инициативу… но он не стоит над "толпой", и его героизм потому прекрасен, что он принимает характер массовый»{108} Органы различных инженерных организаций заявляли, что хотят увидеть в литературе не «абстрактного» человека и кабинетного ученого, а нового инженера на стройплощадке. Был сформулирован перечень тем, которые необходимо осветить, изображая инженера: «вредительство», отношения инженеров с хозяйственными руководителями, а также с рабочими и с парторганизациями, «спецеедство» — попытки ущемления и дискредитации инженеров, перевоспитание старых кадров, проблема «отцов и детей»{109}.

Симбиоз техники и литературы заходил, наконец, столь далеко, что от писателей требовали, чтобы они сами погружались в мир техники, если хотят нарисовать «верную» картину строительства{110}: «Техническая и научная неграмотность наших поэтов еще больше, чем прозаиков. Возьмите любое произведение наших поэтов — познавательное значение их в плане научных и технических вопросов ничтожно, если совсем не отсутствует»{111}. В этой связи выражение «инженеры человеческих душ» получает еще один смысловой оттенок, ибо партия в действительности способствовала образованию из писателей инженеров или, по крайней мере, их более глубокому знакомству с великими стройками страны{112}. Писатель Юрий Соломонович Крымов (1908-1941) в 1930 г. окончил физико-математический факультет МГУ и в 1930-е гг. работал на верфях на Каспийском море, прежде чем написал в 1941 г. повесть «Инженер». Гладков удостоился похвалы за достоверность изображенного в романе «Энергия» строительства гидроэлектростанции, так как провел пять лет на Днепрострое и изучил здесь все технические и производственные процессы{113}. Мариэтта Сергеевна Шагинян (1888-1982) также написала роман «Гидроцентраль» после нескольких лет, проведенных на строительстве гидроэлектростанции ДзораГЭС на реке Памбак в Армении. Исаак Бабель (1894-1940) в 1934 г. подтвердил, что многие писатели считали своей задачей ездить на стройки и писать оттуда репортажи: «Очень правильно сделал, что побывал в Донбассе, край этот знать необходимо. Иногда приходишь в отчаяние — как осилить художественно неизмеримую, курьерскую, небывалую эту страну, которая называется СССР»{114}.

Связь писателей с инженерами и индустриализацией, таким образом, существовала на двух уровнях. Во-первых, считалось, что писатель своим творчеством формирует нового человека. Во-вторых, литераторы 1930-х гг. сами были технически подкованными специалистами и отлично разбирались в инженерном деле{115}.

В данной работе использованы 18 наиболее популярных и цитируемых в 1930-е гг. романов и пьес. Большая часть этих произведений о строительстве родилась в годы первой пятилетки. По завершении этого периода в литературе на передний план вышли другие темы, однако в кино фигура инженера присутствовала до конца 1930-х годов.

II. СТАРЫЙ ИНЖЕНЕР

1. Развитие профессионального сословия

а) Инженер и дореволюционное общество

Инженерное образование в России долгое время импортировалось из-за рубежа, ориентировалось не столько на потребности экономики, сколько на интересы дворянства и страдало существенным недостатком практики{116}.

Еще Петр I (1672-1725) грезил о России, опирающейся на технику и благоденствующей благодаря процветающей горной промышленности, мощным верфям и системе каналов, которая откроет доступ во все уголки страны. Основанная им в 1701 г. первая школа математики и навигации, а также учрежденная в 1712 г. инженерно-артиллерийская школа были созданы британскими инженерами и математиками и курировались ими{117}. Затем Екатерина II в 1773 г. создала первую горную академию, а в первой трети XIX в. развитие инженерного образования начало осуществляться под руководством и влиянием французских специалистов. Они создали в 1809 г. Институт путей сообщения по образцу французской Ecole national des ponts et chaussees (Национальной школы мостов и дорог){118}. В 1831 и 1832 гг. благодаря влиянию французских ученых появились сыгравший важнейшую роль в истории русского и советского инженерного дела Технологический институт в Санкт-Петербурге, который его выпускники любовно называют «Техноложкой», и московская кузница инженерных кадров — Московское техническое училище, позже переименованное в Московское высшее техническое училище, МВТУ, которому в советское время присвоили имя Н.Э. Баумана (после реорганизации в 1930 г. училище называлось Московским механико-машиностроительным институтом, пока в 1943 г. ему не возвратили прежнее название. — Прим. пер.).

Формирование профессиональной группы техников поначалу шло не без колебаний, будучи тесно связано с промышленной революцией, продвигавшейся в России весьма медленно{119}. Экономику страны определяло преимущественно сельское хозяйство, поэтому в большом количестве инженеров не возникало надобности и техническое образование до 1860 г. сохраняло скорее «экспериментальный характер»{120}. Вместо буржуазного профессионального сословия возникла еще одна разновидность царских слуг благородного происхождения. Инженерное образование предполагало не техническую работу, а службу в министерстве: до 1860 г. инженеров готовили исключительно к чиновничьей карьере{121}, практический труд считался уделом низменным и презренным{122}. Дворянские семьи пользовались техническими институтами, чтобы придать своим отпрыскам светский лоск с помощью работавших там учителей танцев и фехтования{123}. В первой половине XIX в. было выпущено всего несколько сотен инженеров{124}, однако после Крымской войны и реформы образования в 1860-х гг. обучение инженеров получило гораздо более широкое развитие{125}. Институты открыли свои двери для представителей всех слоев общества, даже при том, что треть мест зачастую резервировалась для сыновей инженеров и представителей дворянства, а евреи могли составлять лишь 3% студентов{126}. Женщинам возможность получить высшее техническое образование предоставилась только (но, если сравнивать со всем остальным миром, уже) с 1906 г., когда в Санкт-Петербурге были основаны Высшие женские политехнические курсы (переименованные впоследствии в Женский политехнический институт){127}.

Во второй половине XIX в. профессия инженера обещала социальное восхождение и привлекала многих молодых людей из бедных семей. Начальный оклад примерно в 75 руб., жалованье в 475 руб. для инженеров на руководящих постах и 1000 руб. для начальника отдела далеко превосходили 25 руб., которые зарабатывал, например, десятник{128}. Если в 1894 г. почти половина учащихся в петербургских технических институтах еще происходила из дворянства и чиновничества, то в 1919 г. — лишь треть, в то время как доля разночинцев, напротив, увеличивалась{129}. На рубеже веков резко возросло количество желающих получить высшее образование, так что в 1894 г. из 2647 абитуриентов в семь институтов попали только 608 человек{130}.