Яков Голосовкер - Логика античного мифа Страница 9

4. О МНИМОМ ОСНОВАНИИ ДЛЯ РАЗДЕЛЕНИЯ

Для существ и предметов мира чудесного fundamentum divisions (основание разделения), то есть единый признак различия, полагаемый в основание всякого логически правильного Деления, не всегда обязателен; он нарушается и даже может вовсе отсутствовать. Такой единый признак различия для разделения и не может быть обязательным в мире чудесного, так в силу чудесного акта особое различие может быть в любой момент снято, а вместе с ним снимается и само разделение на икс и игрек.

Смерть служит признаком разделения существ на смертных и бессмертных. Смертный не может быть бессмертным, беcсмертный не может быть смертным. Но согласно логике чудеcного то и другое возможно, ибо в мире чудесного при всей его абсолютности нет устойчивых норм и пределов, нет постоянств, на которых покоится всякое различие.

Скилла бессмертна. Одиссею, который хочет оружием отразить нападение Скиллы на корабль, проходящий между Скиллой и Харибдой, Афина говорит о бесцельности сопротивления чудовищу, раз Скилла бессмертна. И в то же время смертный Геракл в конце концов убивает бессмертную Скиллу. Он убивает ее потому, что надо было убрать с Земли последние существа архаического мира титанов, к которому принадлежала и Скилла [42]. Таких случаев немало.

Боги неуязвимы, но герой Диомед ранит Арея и Афродиту Признак «неуязвимости» как fundamentum divisions, основание разделения, для богов отпадает, ибо если признак различия есть величина переменная и аннулируемая, то это уже не признак различия.

Многие из вышеуказанных явлений возникают оттого, что в мире чудесного «ошибочный вывод от сказанного условно к сказанному безусловно» не есть ошибочный вывод, а есть правильный вывод, равно как и ошибка произвольного вывода (формальной логики) в логике чудесного не есть ошибка, а есть утверждение законного права на любой произвольный вывод. Первое для мира чудесного самоочевидно, примерам второго может служить преступление Эдипа, то есть образ преступника – поневоле или без вины виноватого.

На этом же праве на вывод от сказанного «условно» к сказанному «безусловно» основывается судьба героя с ее роковым «если» – то есть положение о якобы свободной воле героя.

Если Эгист убьет Агамемнона – предупреждают Эгиста боги – то его постигнет жестокая кара: то есть Эгист может якобы не убивать Агамемнона и тогда и он сам не будет убит Орестом. Но предупрежденный богами Эгист все же убивает Агамемнона. Почему? В силу ли своей злой воли или в силу изначального решения Мойр? Но ведь и сама злая воля Эгиста, побуждая его убить Агамемнона, делает это принудительно -во исполнение рокового «проклятия». Эгист – сын Фиеста. Фиест сын Пелопса. На роде Пелопса, следовательно, и на Эгисте Пелопиде лежит двойное проклятие роду Пелопидов царя Эномая и Миртила-возницы. Следовательно, «злая воля" Эгиста – от Мойр. Выбора нет.

Поэтому сказанное под условием (если Эгист убьет), якобы предоставляя Эгисту свободу выбора (убить или не убить), заставляет его сделать безусловный вывод, то есть убить -в силу" безусловного предопределения (проклятия).

Такова логика мифа.

В наших суждениях мы часто отрицая утверждаем и утверждая отрицаем: то есть наше отрицание одного есть тем самым утверждение чего-то другого и обратно – наше утверждение одного есть тем самым отрицание чего-то другого (ad subcontrarium). Но логика чудесного в мифе, отрицая одно, может одновременно отрицать ему прямо противоположное и, утверждая одно, может одновременно утверждать ему прямо противоположное.

То есть в логике чудесного отсутствует обязательность противоподразумеваемости; оно может отрицать так называемую контримпликацию.

Миф утверждает, что убитый Аполлоном-Парисом и затем сожженный Ахилл находится живым на Островах Блаженства. Но миф утверждает и другое, а именно то, что тень убитого Ахилла находится в Аиде. На Островах Блаженства Ахилл празднует свою вечную свадьбу с Еленой или Медеей или другой героидой – в Аиде тень Ахилла жалуется Одиссею на свою горькую участь. Оба Ахилла эллинского рая и ада существуют в классическую эпоху эллинской мифологии одновременно. Утверждая, что Ахилл находится на Островах Блаженства, миф тем самым отрицает, что Ахилл находится в Аиде. Однако миф именно этого не отрицает, а наоборот, утверждает, что Ахилл находится и в Аиде. То обстоятельство, что эти противоположные версии мифа возникли в разное время, ничего не меняет, так как обе версии издавна существовали в Элладе и были всем известны одновременно [43].

Отрицая голосом Афины, что бессмертная Скилла может быть убита, миф тем самым утверждает ее бессмертие, однако миф именно этого не утверждает, а наоборот, отрицает, что бессмертная Скилла не может быть убита, ибо ее все-таки убивает Геракл.

Такова алогическая логика мира чудесного.

В формальной логике здравого смысла оба модуса сводятся к принципу внутренней противоподразумеваемости. Логика мифа отрицает внутреннюю противоподразумеваемость.

При дилемме – «либо – либо», когда согласно формальной логике tertium non datur (третьего не дано), логика чудесного утверждает обратное: tertium datur (третье дано) *.

Принцип исключенного третьего гласит: из двух противоречащих суждений одно должно быть истинным, другое ложным и между ними нет и не может быть ничего среднего – люди могут быть либо живыми, либо мертвыми. Но логика чудесного утверждает нечто третье: мертвые могут быть живыми и даже вечно живыми, хотя и отрешенными от мира живых. Таковы герои, обретшие вечную телесную жизнь на Островах Блаженства.: тот же Ахилл, Менелай, Эак и другие.

Положению научного знания и жизненного опыта о том, что все материальные существа смертны, логика чудесного противопоставляет положение: «Есть материальные существа, которые бессмертны» – это боги и герои Блаженных Островов.

Таким образом логика чудесного замещает закон исключенного третьего законом неисключенного третьего и тем самым создает положительное понятие абсурда: ибо в мире чудесного не существует reductio ad absurdum (сведения к нелепости).

В нем нет нелепого – в нем все лепо.

Так, Страна Блаженства, доведенная до окарикатуренной страны-наизнанку (Schlaraffenland), выступает в мифе, в его фабульной географии как действительно существующая страна-например, Эфиопия, Афания, Макария, Гиперборея. и другие – с царями и обитателями-подданными [44].

Сама нелепость, то есть самая нелепейшая фантазия, в мире чудесного воплощена в живое существо, в образ Химеры, в дикое сочетание окрыленного льва, козы и змеи (дракона). Но раз абсурд выступает как чудесное существо, чудесный предмет, чудесный акт, чудесный факт, то абсурд не есть уже абсурд.

Абсурдом в мире чудесного была бы вера в недопустимость или в невозможность существования абсурдов. То есть абсурдом было бы утверждение: reductio ad absurdum abest (сведения к нелепости не существует). Такое положение, как «абсурда нет», было бы, согласно логике чудесного, действительным и единственным абсурдом в мире чудесного, ибо там любой абсурд логики здравого смысла существует как не-абсурд.

Но как раз известная логическая ошибка – post hoc, ergo propter hoc *[45], то есть ошибка заключения «от повторяющейся последовательности двух явлений к их причинной обусловленности», является в мире чудесного не ошибкой, а закономерным причинно обусловленным отношением. На этом законе (в скрытом виде) – post hoc, ergo propter hoc («если вслед за этим, следовательно вследствие этого») – основано объяснение множества актов и мотивов действий по воле бога: Зевса, Геры, Афины, Посейдона. Воля бога есть в таких случаях неизменно предшествующее proper hoc; после изъявления воли бога (причина) и действие следует якобы с необходимостью * [46].

В «Илиаде» в сцене штурма ахейских кораблей, когда у героя Главка разрывается тетива лука и он не может защищать корабли, дано объяснение (propter hoc) – «так хочет бог»[47]; лук потому сломался, что бог хочет даровать победу троянцам. Воля бога – это предшествующее (propter hoc), крушение лука – это последующее (post hoc).

Мы можем формулировать так: всякий раз как бог хочет, чтобы герой потерпел поражение, герой терпит поражение. Вывод: герой терпит поражение вследствие волеизъявления бога (оно есть причина его поражения). Поэтому при неудаче действия героя неудача объясняется (редуцированно) злой волей бога.

Герой посылает копье в противника. Копье летит мимо, или задевает противника, или застревает в его доспехах. Почему? Потому что (дает объяснение миф) бог захотел, чтобы копье не попало. «Плохой прицел» или «ловкость противника» как причина неудачи отпадают, хотя бы они были очевидны. Перед нами аналогия магическому акту. Объяснение, «каким образом» бог совершает свое волеизъявление, не дается.