Нина Соротокина - Императрица Елизавета Петровна. Ее недруги и фавориты Страница 9

В 1740 году у молодой четы родился сын, несчастнейший из смертных – будущий император Иван V. Анна Иоанновна была уже серьезно больна. Смерти она боялась и до последнего часа не подписывала манифеста о престолонаследии. Двор был в большом беспокойстве. Младенцу Ивану было два месяца, ему необходимо было назначить регента – фактического правителя России. Казалось, самой подходящей кандидатурой была мать ребенка, но отец ее, герцог Мекленбургский, тиран, самодур, был самым известным скандалистом в Европе. А ну как он явится в Россию и предъявит права на власть!

Бирон не отходил от постели больной государыни. Надо сказать, что в обществе ближайших к трону сановников появилось новое лицо – Алексей Петрович Бестужев. В Кабинете он занял место Волынского. Позднее я подробно расскажу об этом умном, значительном и очень противоречивом человеке. Именно Бестужев первым произнес то, что у всех было на языке, регентом назначить Бирона. Сам Бирон ничего подобного не говорил. Конечно, он очень хотел занять эту должность, но и боялся ее. Как покажет время – не без основания.

Анна Иоанновна успела подписать обе бумаги – манифест о престолонаследии и о регентстве Бирона. Она умерла, держа руку своего фаворита, последнее слово ее: «Небось…» Это случилось 17 октября 1740 года.

Первыми своими указами Бирон выказал великодушие: приостановил казни уже подписанные, освободил от наказания преступников (кроме воров, убийц и казнокрадов), даже снизил на 17 копеек подушную подать. Но столица недоумевала, почему Бирон в регентах, а не родители младенца-государя. Гвардия роптала, и даже возникло некое подобие заговора в пользу отца – принца Антона. Глава Тайной канцелярии Ушаков разговаривал с принцем строго: мол, интересы государства превыше всего и если вы измените собственному сыну-государю, то с вами обойдутся как с обычным подданным. Анна Леопольдовна с ужасом ждала, что ее с мужем вышлют за пределы России. Уж лучше бы выслали, честное слово, но человек не может провидеть свою судьбу.

Но были доносы в Тайной канцелярии и на приверженцев Елизаветы Петровны. Гвардия ее помнила и любила. Выдержка из опросных листов капрала Хлопова: «Вот император Петр Первый в Русской империи заслужил и того осталось. Вот коронованного отца дочь, государыня цесаревна, оставлена». Счетчик из матросов Максим Толстов отказался присягать регенту и тоже попал в Тайную: «…у него у государя осталась дочь цесаревна Елизавета Петровна, и надобно ныне присягать ей, государыне цесаревне. О том между собой говорили лейб-гвардии Преображенского полка солдаты, идучи от присяги». Толстой отделался очень легким наказанием, его сослали в Оренбург.

Скрытое недовольство народа объясняет вспыхнувшую вдруг дружбу Бирона с цесаревной Елизаветой. Правда, он никогда не выказывал ей откровенной неприязни, отдавая должное ее красоте и веселому нраву. А здесь он расщедрился, назначил ей высокий пансион, захаживал в гости, дарил комплименты и беседовал о том, о сем. Бирон знал, что общественность благоволит дочери Петра, и надеялся дружбой с ней упрочить свое положение. Сплетням не было конца. Кто-то «своими ушами слышал», что Бирон собирается вызвать из Киля Голштинского принца – внука Петра I и извести Брауншвейгскую фамилию. Другие утверждали, что он задумал жениться на Елизавете. Все было проще – регент решил повторить попытку добиться трона для сына Петра: женить Петрушу на Елизавете, провозгласить ее императрицей и сделать своих потомков законными императорами. В мыслях он уже предал императора Ивана Антоновича. Что думала по этому поводу сама Елизаветы, мы не знаем, но из всех пострадавших в перевороте 1741 года Бирон был наказан легче других.

Регентство Бирона продолжалось двадцать два дня. 7 ноября (роковая в русской истории цифра) Миних явился к Анне Леопольдовне и предложил свою помощь в низвержении регента. Она страшно рисковала. Неудача могла кончиться монастырем или даже казнью. Но согласилась. 8 ноября Миних мирно отобедал в доме Бирона. Там же присутствовал Левенвольде. Он вдруг спросил Миниха: «А что, граф, во время ваших походов вы никогда не предпринимали ничего важного ночью?» Миних смутился на мгновенье, а потом ответил: «Не помню, чтобы я когда-нибудь предпринимал что-нибудь чрезвычайное ночью, но мое правило пользоваться всяким благоприятным случаем».

И воспользовался. Этой же ночью он вернулся в дом Бирона с отрядом гвардейцев. Кроме Бирона были арестованы его брат Густав и кабинет-министр Бестужев. Их отправили в Шлиссельбургскую крепость. Во дворец призвали Остермана, но несчастного свалила жестокая болезнь. Второй посыльный сообщил, что своими глазами видел арестованного Бирона. И произошло чудо. Остерман мигом очнулся от тяжкого недуга и явился во дворец, чтобы восхвалить подвиг Миниха и освобождение России от тирании негодяя герцога Курляндского, то бишь Бирона.

Эрнст Иоганн Бирон

Время правления Анны I называют «бироновщиной» на том основании, что так прозвал его народ. Но народ и Петра I прозвал Антихристом, а отнюдь не Преобразователем. И был не прав. Бирон принимал участие в управлении не больше, чем рядовой фаворит, а их было в XVIII веке пруд пруди.

Приехав в Россию, Анна Иоанновна привезла и свой двор во главе с любимцем Эрнстом Иоганном Бироном (1690–1772). Позднее Бирону сочинили достойную родословную: он-де происходит из старинного рода Биренов, корни которого восходят к XVI столетию. Но бытует мнение, что дед Эрнста Иоганна был конюхом при дворе герцога Курляндского, а отец с трудом дослужился до офицерского чина.

Еще в 1714 году Бирон (ему 24 года) приезжал в Петербург искать места при дворе принцессы Софьи – супруги царевича Алексея. Однако в должность Бирон не был принят из-за своего низкого происхождения.

Затем Бирон учился в Кенигсбергском университете, но не окончил курс, потому что за драку с городской стражей угодил под арест. В тюрьме он просидел довольно долго, поскольку городское начальство требовало уплаты штрафа в 500 талеров. Бирон ходатайствовал перед прусским двором о сложении с него штрафа или хотя бы уменьшения его. Документы молчат о том, удалось ли ему получить желаемое, но из тюрьмы его выпустили. После неудачной учебы Бирон вернулся в Курляндию и был представлен обер-гофмаршалом Петром Бестужевым (отцом будущего канцлера) вдовствующей герцогине Анне.

Бестужев-отец вначале «по-родственному» покровительствовал Бирону, поскольку находился в любовной связи с его сестрой. Однако главной любовницей Бестужева была сама Анна Иоанновна. Политическая игра заставила Бестужева на время оставить курляндский двор. Когда он вернулся из Петербурга, то нашел место свое прочно занятым Бироном.

Со временем Анна, желая прикрыть свои любовные отношения с Бироном, женила его на своей фрейлине Бенигне Готлиб. Бенигна отлично поняла смысл этой женитьбы и постаралась стать «неразлучным другом» герцогини, а потом и императрицы. Смысл своей жизни она видела в том, чтобы сохранить положение своего мужа при Анне I. Так они и жили втроем. Анна Ивановна, как говорили тогда, не имела «собственного стола», а потому обедала и проводила все вечера в обществе Бирона и его супруги.

Леди Рондо, супруга английского посланника в России, в своих «Письмах» пишет, что Бирон был представителен, но взгляд имел отталкивающий; Бенигна же «так испорчена оспой, что кажется узорчатой, у нее прекрасный бюст, какого я никогда не видела ни у одной женщины». При дворе Анны Бенигна стала статс-дамой, Бирон оставался до времени всего лишь обер-камергером, но Европа быстро разобралась, что к чему: при своем положении он сможет внушить Анне все, что пожелает. Австрия первой подала всем пример. Желая получить от России корпус в 30 тысяч солдат, она подарила Бирону 200 тысяч талеров и титул графа Германской империи. В Европе стали говорить, что Бирона легко склонить на свою сторону, были бы деньги.

Теперь о «засилье немцев» в правление Анны I. Замечательный наш историк Ключевский пишет, что «немцы посыпались в Россию точно сор из дырявого мешка, облепили двор, обсели престол, забирались вовсе доходные места в управлении». В этом есть своя правда, но ведь не Анна I калитку немцам открыла! У русских всегда инородцы виноваты. Звали их с поклоном: приезжайте, учите нас уму-разуму.

Четыре главных «немца» управляли Россией при Анне: Остерман, Карл Густав Левенвольде, Бирон и Миних. Был еще пятый – гофмаршал Рейнгольд Левенвольде, но государственными делами он заниматься не любил, а любил женщин, карты, танцы и хорошо организованные пиры. Почему именно Бирон объявлен главным негодяем? Эта избирательность в оценках, видно, у нас в крови.

Бирон не был злодеем, он был авантюристом. В жизни его интересовали три вещи: лошади, любовь государыни Анны и Курляндия, где он хотел стать герцогом (и стал в 1737 году). Государственными делами он не занимался и склонности к этому не имел. Бирона не любили за капризность, чванливость и эгоизм.