Михаил Елисеев - Митридат против Римских легионов. Это наша война! Страница 9

В течение года удерживали восставшие власть, Савмак оказался толковым правителем и прилагал все усилия, чтобы вывести страну из затяжного кризиса, в котором она пребывала. А Диофант в это время занимался подготовкой военной экспедиции на Боспор, он понимал всю сложность стоявшей перед ним задачи и готовился к предстоящим боям как никогда. Ряды его армии пополнили граждане Херсонеса, морем прибыли подкрепления от Митридата, и в 107 г. до н. э. стратег начал действовать. Но основной удар он нанес не на суше, где его поджидали войска Савмака, а с моря, внезапным ударом захватив Феодосию. Этим он сразу же разрушил весь план обороны повстанцев, внес в их ряды панику и дезорганизацию, а сам, используя создавшееся положение, форсированным маршем двинулся на Пантикапей. В результате ожесточенных боев за столицу повстанцы потерпели поражение, город был взят, а Савмак захвачен в плен. Это был очередной триумф Диофанта, новая славная победа понтийской армии, и, отложив в сторону меч, стратег занялся устройством внутренних дел страны. Трудно сказать, что произошло дальше — то ли Диофант как воспитанник последнего царя Боспора стал иметь какие-то виды на ведущую роль в управлении вновь присоединенными территориями, то ли Митридата стала смущать невероятная популярность стратега в войсках и стране, только все его триумфы и победы вышли Диофанту боком. Царь отозвал его из Тавриды, и больше о нем нет никаких упоминаний, а на место проштрафившегося полководца прибыл новый наместник — стратег Неоптолем. Он тоже оказался отличным воякой и летом разгромил пиратский флот в проливе между Меотидой (Азовским морем) и Понтом Эвксинским. А зимой на льду этого самого пролива в кавалерийском сражении он отразил последнюю попытку скифов прорваться на Боспор, окончательно замирив таким образом регион. Молниеносные и победоносные кампании понтийских полководцев произвели сильнейшее впечатление на причерноморских эллинов и заставили их задуматься о выгодах, которые сулило им подчинение власти Митридата. После этого вполне естественным было продвижение его войск на запад, где греческие города (например, Ольвия), страдая от постоянных набегов сарматов, сами попросились под могучую руку Евпатора. Громадный регион объединялся под единой властью, начинал следовать единым интересам, и царю предстоял колоссальный труд, чтобы завершить это объединение, спаять воедино все разнородные территории своего необъятного государства. Но история отпустила Митридату слишком мало времени, чтобы довести до конца эту труднейшую работу, которая требовала не одного десятилетия усиленного труда.

Блестящую характеристику этого периода деятельности Митридата дал Е. А. Молев в своей работе «Властитель Понта». «Объединение причерноморских городов и земель под властью Митридата Евпатора явилось завершающим этапом подготовлявшегося издавна процесса создания единого государственного образования в этом районе. Оно завершило собой многовековой период обособленного существования отдельных эллинских полисов. Процветание городов под властью Митридата в первые годы его правления выглядело настолько резким контрастом по сравнению с положением греческих городов, подвластных Риму, что в период успехов Митридата все греческие города римской провинции Азия встали на его сторону…

Превращение Понта Эвксинского во внутреннее море Понтийского царства представляло купцам причерноморских городов удобный и безопасный в военном отношении путь для торговых операций. Сосредоточение основных торговых интересов этих городов в бассейне Черного моря привело к тому, что внутренний рынок государства поглощал абсолютное большинство торговой продукции, производимой городами и сельскими местностями. Прочность этих внутриэкономических связей стала основным источником силы и могущества Понтийского царства. Создание объединения причерноморских городов и областей предоставило в распоряжение Митридата Евпатора мощную военно-экономическую базу. Костяком этой базы являлись античные города черноморского побережья, служившие основным источником денежных доходов понтийского царя, плацдармами для его военных наступлений и связующими пунктами всей разноплеменной империи Митридата в целом. Действуя в их интересах, Митридат имел крепкую опору. Но как только он оказался неспособным сохранить единство своих черноморских владений, города побережья один за другим покинули его, чем обрекли на полное поражение и личную гибель».

Присоединение Северного Причерноморья к Понтийскому царству сыграло ключевую роль в создании Черноморской державы Митридата, располагая ресурсами этого региона, он мог теперь себе позволить гораздо более активную внешнюю политику. И его соседи с ужасом обнаружили, что рядом с ними возникла могучая держава, которую они не только не смогут одолеть, но и не смогут даже ей противостоять. А на берегах далекого Тибра отцы-сенаторы, разбуженные громом побед понтийского оружия, очнулись от безмятежной дремы и с тревогой посмотрели на Восток: а кто это там потревожил их спокойствие? И то, что они там увидели, повергло их в состояние шока, ибо в Азии теперь появилась новая грозная сила, с которой властителям Ойкумены волей-неволей приходилось считаться. Проглядели! Прозевали!

А Митридат уже не мог остановиться, и следующий его поход был направлен в Пафлагонию, после смерти его отца, Митридата V Эвергета, вышедшую из-под понтийского контроля. Пафлагония — это древняя страна в Малой Азии на побережье Черного моря, между Вифинией, Галатией и Понтом, и со стратегической точки зрения важнейшая область региона. Но поскольку сенат теперь очень внимательно стал следить за тем, что происходит на Востоке, то требовалось соблюсти хотя бы минимум приличий и на всякий случай найти себе союзника. И такой союзник был найден в лице Вифинского царя Никомеда III, который тоже имел виды на эту область: оба правителя начали тихо и не спеша прибирать к рукам сопредельные территории, одновременно подготавливая военное вторжение. Открытая агрессия понтийской и вифинской армии в Пафлагонию началась в 104 г. до н. э. и прошла без особых затруднений, организованного сопротивления союзники не встретили. Таким образом, в период с 107 по 103 г. до н. э. два союзника, Митридат и Никомед, полностью оккупировали область Пафлагонии и разделили ее между собой таким образом, что Митридату достались прибрежные районы страны вплоть до Гераклеи Понтийской, а Никомеду — внутренние земли. Это был очередной успех Митридата, казалось, что все, за что бы он ни брался, обречено на успех, но римские сенаторы, которые наконец-то поняли всю опасность ситуации, сложившейся в Малой Азии, решили все-таки принять меры. К Никомеду III и Митридату Евпатору были отправлены посольства «с приказанием вернуть народу пафлагонскому его прежнее положение» (Юстин) — политиканы из далекого Рима вновь вернулись к исполнению роли поборников международной справедливости и навязывания своего мнения соседним правителям. Но какое же жестокое разочарование их постигло! «Так как Митридат уже считал себя равным по величию с народом римским, то он дал гордый ответ: ему досталось на долю царство, на которое имел наследственные права его отец; он удивляется, почему оспаривают у него то, чего у отца его не оспаривали. Не испугавшись угроз, он захватывает еще и Галатию» (Юстин). Это был плевок в самодовольные лица отцов-сенаторов, но что самое поразительное, что они утерлись и промолчали! Во-первых, потому, что почувствовали, что с той страшной силой, которая появилась на Востоке, просто так не справишься, нужна длительная и серьезная подготовка, а во-вторых, положение дел в самой Италии и некоторых провинциях было достаточно тревожным. Потому что в это время началось Второе восстание рабов на острове Сицилия (104–99 гг. до н. э.), а борьба с германцами достигла своего наивысшего накала: племена кимвров вторглись в Северную Италию.

Но был еще один момент, о котором упоминает Диодор Сицилийский, и момент этот достаточно интересный — не случайно Митридат всегда считал главным пороком римлян не имевшую пределов жадность. «Посланники царя Митридата прибыли в Рим, принеся с собой большую сумму денег, надеясь подкупить сенат ». Они не только надеялись его подкупить, они его действительно подкупили! Потому что когда народный трибун Сатурнин стал обвинять послов в том, что подобными действиями они оскорбляют сенат, последовала ответная реакция: «подстрекаемые сенаторами, обещавшими оказать поддержку, послы обвинили Сатурнина в своем оскорблении». Оскорбление посольства — вещь очень серьезная, а римляне, как никто другой, очень трепетно к этому относились, достаточно вспомнить, что именно убийство римского посла стало причиной войн с Иллирией и началом римской агрессии на Балканах. Сатурнину за это, по отечественным законам, грозила смертная казнь, и трибун еле-еле сумел избежать наказания, но факт остается фактом — люди Митридата развили в Риме активную деятельность и достигли определенных успехов.