Алексей Безугольный - Генерал Бичерахов и его Кавказская армия. Неизвестные страницы истории Гражданской войны и интервенции на Кавказе. 1917–1919 Страница 9

Но в Казвине отряду пришлось задержаться надолго. Во исполнение договора он вынужден был ожидать подхода английских сил. По словам Денстервилля, ему пришлось «кормить обещаниями» Бичерахова целых десять недель, которые «отнюдь не были приятными для нас обоих»101. Бичерахов неоднократно был готов разорвать соглашение с Денстервиллем, ставя интересы скорейшего возвращения отряда на родину выше его содержания англичанами.

Еще одна причина, которая удерживала Бичерахова от дальнейшего движения вперед, – это неоконченная эвакуация имущества Экспедиционного корпуса в Россию. Задачу охраны колонн русских обозов возложил на его отряд, как на последнюю организованную часть корпуса, командир корпуса Н.Н. Баратов. Бичерахов не отказался заняться этим, хотя подчинялся Баратову уже лишь формально. По всему Кавказскому фронту русские войска целыми полками и дивизиями снимались с передовой и уезжали по железной дороге в Россию, нисколько не заботясь ни о фронте, ни об имуществе (конечно, кроме того имущества, которое уместилось в солдатские мешки). И только в далекой Персии, в то время когда вся Кавказская армия уже разъехалась и разбрелась по городам и весям, два человека – генерал от кавалерии Н.Н. Баратов и войсковой старшина Л.Ф. Бичерахов – организовали вывоз имущества русской армии. В письме поручику С. Альхави, который еще не раз появится на страницах этой книги, 1 апреля 1918 г. Бичерахов отмечал: «Моя задержка не зависит от движения англичан. Я задерживаюсь благодаря тому, что моя задача – прикрыть всю эвакуацию корпуса»102. К первым числам апреля полностью были эвакуированы русские войска и имущество из Керманшаха, и было обещано, что в Хамадане в первые же дни апреля «не останется ни одного человека и ни одного патрона»103.

К началу апреля большая часть русского имущества была сосредоточена в Казвине, уже совсем недалеко от морского порта Энзели, однако, по признанию Бичерахова, для его переброски требовался еще месяц. Работа очень серьезно затруднялась постоянными нападениями на колонны партизан Кучук-хана, которые с некоторых пор обзавелись официальными бумагами «борцов с контрреволюцией» и ссылались на русские революционные комитеты.

Вынужденный простой пагубно сказывался на состоянии дисциплины в отряде. Очевидцев казвинского «стояния» бичераховского войска поражал его неповторимый колорит: «совершенно неправдоподобный грязный вид» и пьянство казаков104. «Развращенные высокими окладами, полной безнаказанностью, отсутствием дисциплины. бездельем, обеспеченные возможностью широко пользоваться услугами голодающих персов, солдаты лихо скачут со стрельбой и употреблением холодного оружия по улицам, и даже понятное стремление домой. совершенно незаметно и в разговорах отсутствует»105.

Между тем весной 1918 г. силы гилянских повстанцев быстро росли. Агенты Кучук-хана вели антибританскую пропаганду далеко за пределами Гиляна – в Казвине, Хамадане, других городах. Поэтому двухсоткилометровый переход от Казвина до Решта – административного центра Гиляна – и далее до Энзели, чудом удавшийся англичанам в самом начале 1918 г., уже весной едва ли был возможен без серьезного сопровождения.

В этот же период гилянцы вошли в активный контакт с Бакинским советом народных комиссаров. Последний пытался воспользоваться революционной энергией персидских повстанцев, с тем чтобы задержать дальнейшее продвижение на север англичан. Помогавший англичанам Бичерахов был объявлен бакинцами «контрреволюционером», «врагом Родины и Персии». Была достигнута договоренность о блокаде бичераховцев и англичан. Им не продавалось продовольствие и фураж, задерживался отправляемый из Энзели бензин106.

Впрочем, гилянцы и без революционного антуража готовы были к ставшему уже привычным разбойничьему промыслу.

Бичерахов, со своей стороны, старался не провоцировать повстанцев: «Уступаю Кучук-хану и терплю их насилие и издевательства»107.

В связи с этими обстоятельствами Денстервилль в своем донесении вышестоящему руководству от 5 мая 1918 г. мог сообщить, что союз с Бичераховым «явился необычайной удачей». «Бичерахов достиг Казвина 28 марта, примерно в тот день, когда Кучук-хан готов был уже занять город без всякого сопротивления. Если бы Кучук-хан сумел это сделать, то Тегеран поднял бы знамя дженгелийцев и на следующий день вся Северная Персия ускользнула бы от нас»108.

В этом же донесении Денстервилль пояснял: «Бичерахов требует довольно много денег, и Военное министерство спрашивает меня, стоит ли он того. Конечно, стоит. Я вовсе не считаю его требования чрезмерными, особенно если принять во внимание то, что он для нас делает, и еще то обстоятельство, что только он один может это делать. У нас нет выбора»109. 19 апреля Денстервилль получил наконец подкрепление в виде офицеров и сержантов Новозеландской стрелковой бригады в количестве 178 человек110, но для развертывания активных самостоятельных действий этого по-прежнему было недостаточно.

Суммы, выдаваемые Бичерахову, действительно были немалыми. Первый платеж англичан составил 1 млн персидских кран (около 30 тыс. фунтов стерлингов). Для сравнения можно привести порядок оплаты строителей объездной дороги вокруг города Хамадана из числа местных жителей, которым англичане в это же время платили по три крана в день. Стол офицера английской армии обходился в 30 кран в день111.

В дальнейшем выплаты отряду Бичерахова значительно выросли. По агентурным данным лидера бакинских комиссаров Степана Шаумяна, ежемесячно на текущие нужды Бичерахов получал по 9 млн рублей112. За полный 1918 г. отрядом было израсходовано 75,1 млн рублей и 10,2 млн иранских кран (в мае 1918 г. 5 кран обменивались на один николаевский рубль)113.

Интересно отметить, что российские деньги, которыми английское командование оплачивало как услуги Бичерахова, так и прочие свои расходы, возможно, печатались в Великобритании, то есть были фальшивыми. Этот ход существенно экономил средства британской казны. В тех критических условиях никто не ставил под сомнение их подлинность. Н.Н. Лишин, поступивший на службу в отряд Денстервилля весной 1918 г.[4], вспоминал, что «в Персии все получали деньги в персидской валюте, но со времени прибытия в Баку их заменили русские деньги (речь идет об осени), бумажные, так называемые «царские», в отличие от «керенских» и бакинских денежных бонов. Вид у «царских» кредитных билетов был чрезвычайно новый, настолько, что они не только хрустели, но и в пачках чуточку склеивались. До того, как они к нам попадали, в употреблении они не были». Лишин, между прочим, спросил у одного британского старшего офицера, откуда эти деньги. «Из Басры, конечно», – последовал ответ. «Очень подмывало спросить, как они попадают в Басру и. где они печатаются», – вспоминал Лишин свои ощущения114. Слухи о том, что англичане расплачиваются фальшивыми деньгами, были распространены по всему Кавказу. 14 декабря 1918 г. газета «Народная власть» писала о том, как англичане расплатились с председателем антибольшевистского Атагинского совета в Чечне Чуликовым, выдав ему «полтора миллиона «николаевских» денег издания английской скоро-печати»115.

Следует отметить, что производство российских денег царского образца действительно было налажено в Великобритании. Летом 1918 г. заказы на их изготовление разместило руководство белого Севера – Верховное управление Северной области (ВУСО). А в конце осени британский генерал-майор Ф. Пуль, который имел дело с ВУСО, предложил командованию Добровольческой армии «в видах облегчения изготовления денежных знаков для Добровольческой армии» способствовать доставке соответствующих машин из Англии либо помочь «принятием соответствующего заказа на отпечатание потребных денежных знаков в Лондоне по образцу изготовляемых английским правительством для Северной армии, оперирующей на Мурмане»116. Особое совещание при главнокомандующем Добровольческой армией, испытывавшее острейший дефицит бумажных денег117, 7 декабря 1918 г. постановило разместить в Англии заказ на печатание 500 млн рублей «по точному образцу романовских (царских) денег»118. Для английской стороны это было не ново.

На протяжении всего 1918 г. «николаевские» деньги ценились гораздо выше, чем пресловутые керенки, многочисленные региональные боны и прочие суррогаты платежных средств, в изобилии появившиеся в период Гражданской войны. Поэтому летом 1918 г. Бичерахов способен был оплатить любые расходы. Если что-то не продавалось за деньги, он предлагал двойную оплату119.

В период с апреля по июнь 1918 г. отряд Бичерахова честно выполнял союзнические обязательства перед англичанами, которые, впрочем, исчерпывались бесполезным времяпрепровождением в Казвине и его окрестностях. Англичане ожидали подхода подкреплений, чтобы оставить в Казвине гарнизон. Эвакуация русского имущества приостановилась. Отношения между Бичераховым и Денстервиллем медленно, но верно портились. 1 июня большая часть английской миссии перебралась из Хамадана в Казвин, и здесь союзники имели возможность встречаться значительно чаще. Денстервилль пытался увлечь Бичерахова обсуждением планов совместного похода на Кавказ. Однако никаких официальных полномочий для этого английский генерал не имел. По воспоминаниям Денстервилля, Бичерахов часто восклицал в сердцах: «Как я могу о чем-либо сговариваться с вами, когда у вас нет войск и вы даже не можете обещать мне, что они у вас будут!»120 В отряде среди казаков также утвердилось твердое недоверие англичанам за их манеру «воевать в тылу отряда и на автомобилях»121.