Александр Костин - Убийство Сталина. Все версии и ещё одна Страница 9

Таким образом, во всех версиях неизменными остаются три утверждения. Первое: смерть Сталина «сторожат» из Политбюро только четыре человека — Берия, Маленков, Хрущев и Булганин. Второе: врачей к Сталину допускают только на вторые сутки. Третье: в смерти Сталина заинтересован лично Берия. Отсюда А. Авторханов делает два вывода. Несмотря на исключительную тяжесть болезни Сталина (потеря сознания), к нему намеренно не вызывали врачей, пока «четверка» не убедилась, что смертельный исход неизбежен. И второй вывод: поскольку вызовом врачей распоряжался (даже по долгу службы) один Берия, то он, очевидно, вызывал всех, кто будет исполнять его волю, — поможет Сталину умереть.

Второй вывод, по-видимому, наиболее уязвим — для него нет никаких реальных доказательств. Что касается первого, то с большой натяжкой его можно принять в качестве предположения, но не более. Хотя полностью исключать возможность заговора тоже было бы неправильно. Вождь постарел, физически ослаб. Хрущев вспоминает, что произнести пяти-семиминутную речь при закрытии XIX съезда в 1952 году для Сталина было невероятно трудно, он считал это своей победой. Время от времени сам заговаривал об отставке, правда, неизвестно, с какой целью — не исключено, проверял приближенных. Он не верил уже сам себе. В этой обстановке у ближайшего окружения, ждавшего от него новых репрессий, вполне мог созреть замысел об устранении тирана. Другое дело, что неожиданный удар, случившийся в ночь на второе марта, облегчил им задачу. Как будто само небо, смилостивившись над обреченными, даровало им возможность избавиться от диктатора, не обагрив рук его кровью.

Намеренно ли не вызывали к нему врачей? Это пока одна из самых глубоких тайн. Как и то, от кого в действительности был удар — от «четверки», одного Берии или судьбы. Когда-нибудь станет известно и это. Ведь о том, как произошло убийство Павла I в 1801 году, Россия узнала только через сто лет, после революции 1905 года. Царствующий дом строго охранял преемственность своих интересов — независимо от личности отдельных царей»[2].

Как видим, Н. Зенькович не смог найти в воспоминаниях Н. С. Хрущева и дочери Сталина убедительных аргументов для раскрытия тайны «загадочной смерти Сталина» и обратился к «первоисточнику» — антисоветскому, антисталинскому и антибериевскому сочинению А. Авторханова, интуитивно почувствовав, что эта тайна с какого-то боку вытекает именно из этого сочинения. Мы готовы поддержать автора «классической» версии, вплотную приблизившегося к разгадке тайны, дополнив его догадку следующим аргументом. На наш взгляд, совершенно не случайно родилась «легенда Лозгачева» именно в 1977 году, сразу же после публикации на Западе сочинения А. Авторханова.

К сожалению, Н. Зенькович не догадался сопоставить и рассмотреть эти два события с точки зрения разгадки таинственных обстоятельств ухода из жизни вождя всех народов, хотя в своей версии он широко использовал факты из «легенды Лозгачева», ни разу не сославшись напрямую на эти «свидетельства». Как мы понимаем, его ввела в заблуждение дочь Сталина, использовавшая факты из этой легенды, но не напрямую, а в изложении некоей «работницы Ближней дачи Сталина», которая, якобы и поведала ей эти подробности еще в 1966 году.

Преднамеренно ли она это сделала, или ее подвела память, ведь к концу написания «Книги для внучек» «бабушке» было уже свыше 60 лет, и она могла спутать источник и время получения информации из «легенды Лозгачева»? Нам представляется, что ни «работница ближней дачи», ни время получения С. Аллилуевой информации о событиях, зафиксированных охраной, здесь ни при чем. Имея хорошие связи в кругах, близких к правительственным, С. Аллилуева была ознакомлена с «легендой Лозгачева», но к тому времени разрешения на ее публикацию еще не было принято. Ей позволили публикацию фактов из «лЛ», но под другим «благовидным» соусом, что и было сделано путем привлечения несуществующего свидетеля — «работницы» ближней дачи Сталина (почему бы ей не назвать имя этой работницы, например, Валечка Истомина?). Однако, к концу написания книги и особенно после ее издания в 1991 году в России, тайна о «происхождении» «легенды Лозгачева» была снята, А. Рыбин вовсю раздавал интервью и начал писать свои знаменитые «записки телохранителя», а затем наступила пора выхода из забвения самого П. Лозгачева. Но С. Аллилуева уже ничего не захотела менять в своей «Книге для внучек», над которой она трудилась целых 20 лет.

Да она сама же и признается в этом, воспользовавшись известным литературным приемом, перенеся события на 25 лет назад и придумав несуществующего персонажа. Стоит только несколько «подправить» ее рассуждения, приведенные на стр. 105:

«Я не писала об этом (т. е. о полученной информации из «легенды Лозгачева». — А.К.) в «Книге для внучек»: книга была уже написана до того, как я услышала историю с вызовом врачей. Я не хотела в ней ничего менять — ее уже многие читали в литературных кругах Москвы» (реконструкция текста моя. — А.К.). Так С. Аллилуева — фактический свидетель лишь предсмертной агонии своего отца, превратилась как бы в одного из «свидетелей» охраны.

Изложение своей «классической» версии о болезни и смерти И. В. Сталина Н. Зенькович завершает на несколько мистической ноте:

«В США недавно вышла книга «Снежный волк». Ее автор ирландский писатель Глэн Мид исследовал ряд странных обстоятельств кончины Сталина и пришел к выводу, что к смерти советского диктатора приложили руку… агенты ЦРУ.

Прежде всего, Глэну Миду показалось подозрительным, что тогдашний американский президент Дуайт Эйзенхауэр, известный аккуратностью в ведении личных дневников, по непонятным причинам не делал записей в течение целых трех недель как раз в тот период. Хотя для Эйзенхауэра все происходящее вокруг Сталина было крайне важным.

В название книги лег тот факт, что Сталин в последние недели жизни проявлял непонятный интерес к волкам. Любопытно, что за пару недель до внезапной кончины, на встрече с индийским послом Меноном, последним видевшим его в живых иностранцем, Сталин сказал две фразы, наполненные каким-то загадочным смыслом: «Волк рыскает в поисках моей крови. Надо уничтожить волков». Посол, несомненно, был озадачен.

О том, что Сталин во время беседы рассеянно рисовал в блокноте красным карандашом изображения волков, есть сведения и в книге американского журналиста Гаррисона Солсбери, который большую часть своей жизни провел в Москве. Ему рассказывал об этом все тот же посол Индии Менон. По словам Менона, Сталин сказал: русские крестьяне знали, что делать с волками, — они их уничтожали. Менону показалось странным это замечание.

И еще. Дочь Сталина, Светлана Аллилуева, вспоминала, что в последние дни жизни Сталин постоянно рисовал волков с длинными острыми клыками и приказывал держать печи на даче раскаленными добела. Ведь охотники разжигают костры, чтобы отогнать голодные волчьи стаи. Примечательно, что в политических карикатурах тех лет агентов ЦРУ изображали именно волками.

Во время работы над «Снежным волком» Глэн Мид рассказывал о своей версии бывшим сотрудникам КГБ. Реакция была неоднозначной — от категорического отрицания до задумчивого «все может быть».

Действительно, настоящие тайны долго остаются нераскрытыми. Разве нам известно, кто убил президента Кеннеди? В официальную версию мало кто верит.

Внезапная смерть Сталина тоже загадка. К сожалению, разгадки высказываются лишь публицистами да писателями. Официальные расследования по этому поводу не проводились»[3].

Глава 3

«МИЛИТАРИСТСКАЯ» ВЕРСИЯ Э. РАДЗИНСКОГО

Сталин готовил стране кровавую баню, подобную той, которую он устроил в 1937 году — вот основной тезис Э. Радзинского, выдвинувшего свою, так называемую, «милитаристскую» версию для объяснения загадочной смерти вождя.

«Дело врачей», нагнетание антисемитского угара, борьба с космополитизмом в искусстве и науке, слухи о тотальном переселении евреев в отдаленные районы Сибири— это все мрачные предпосылки широкомасштабного террора, который готовил стареющий диктатор, и который де факто уже начал осуществляться («ленинградское дело», «дело врачей», дело грузинских националистов — «мингрельское дело»). Какова конечная цель широкомасштабного террора, который явился бы логическим продолжением террора 30-х годов? Историки по-разному отвечали и продолжают отвечать на этот вопрос, благо поле для всевозможных версий, гипотез, теорий и т. п. широкое, как море разливанное, поскольку судить о несовершившемся событии можно с любой степенью фантастичности. Здесь мы рассмотрим точку зрения Э. Радзинского, которую разделяют некоторые исследователи.

Цепочка последовательных действий, инициируемых диктатором и возникающих в качестве ответной реакции на его действия, выглядит по Э. Радзинскому следующим образом.