Булач Гаджиев - Царские и шамилевские крепости в Дагестане Страница 9

К осажденным с севера форсированным маршем шел генерал Фрейтаг. У него имелось 1350 рекрутов, 1400 казаков и 18 орудий. В столкновении у Кафыр-Кумуха и Муслимаула Фрейтаг оттеснил мюридов в горы. 14 декабря 1843 года, т. е. через месяц и три дня, угроза для Темир-Хан-Шуры миновала.

В своих воспоминаниях Ф. Ф. Тарнов описал трагикомический случай, происшедший по время приготовления к осаде. Незадолго до этого Клюки-фон-Клугенау, оказывается, отдал жителям Кафыр-Кумуха на выпас большое стадо гусей. Когда же Шамиль стал приближаться к Темир-Хан-Шуре, генерал вспомнил о своих гусях и послал за ними целый батальон. Кафыркумухцы, тоже знавшие об успехах имама, не захотели подчиниться приказу Клугенау. В происшедшей схватке обе стороны потеряли коло 40 человек. Однако солдаты сумели овладеть гусиным стадом и в целости доставить его в крепость. Говорят, что гуси в течение осады Шуры были съедены генералом и его гостями.

После событий 1843 года были приняты решительные меры предосторожности. По приказу генерал-лейтенанта Гурко часть войск из Темир-Хан-Шуры переведена в соседние аулы, чтобы обезопасить подступы к крепости. Для размещения солдат пришлось выселить из многих саклей хозяев, что вызвало возмущение местного населения. Военнослужащим строго воспрещалось появляться в одиночку на дорогах, так как теперь считалось невозможным полагаться даже на шамхальских «мирных жителей».

К этому обязывали и тревожные события, происходящие уж очень часто близ самой крепости.

Вот только два эпизода. В зиму 1845 года близ Темир-Хан-Шуры со стороны Агачкалы время от времени стали появляться неприятельские партии. При опасности мюриды скрывались в лесистых балках Гимринского хребта. Улучшив время, они выходили на перехват оказий, идущих из укрепления в Агачкалу или обратно. Опасность и потери стали настолько ощутимыми, что по приказу командующего войсками из Апшеронского полка была выделена команда в 150 солдат. Ими командовали три опытных офицера. Апшеронцы должны были наносить встречные удары по мюридам.

Темир-Хан-Шура. Памятник генералу М.З. Аргутинскому-Долгорукову.

И все же аванпостам Шамиля в этом районе удавалось добиться успеха. 19 марта 1845 года поздней ночью партия мюридов, воспользовавшись темнотою, подошла к дербентской дороге и, остановившись в двух километрах от Темир-Хан-Шуры, устроила засаду.

В 12 часов ночи смельчаки напали на экстрапочту, убив при этом аробщика, везшего корреспонденцию. Казаки же, конвоировавшие почту, навьючили деньги на лошадей и сумели ускакать вперед.

Выстрелы услышали и в крепости. Из Дербентских ворот выбежал караул прапорщика минского пехотного полка Чернушенко. Услышав шум, мюриды решили отойти. На месте происшествия прапорщик Чернушенко нашел убитого почтальона, арбу без волов и два разрезанных чемодана, из которых исчезли несколько посылок.

На следующий день четверо казаков, возвращавшихся в Темир-Хан-Шуру из Кумторкалы, в устье речки Шура-озень были встречены 8 пешими мюридами. В перестрелке был ранен казак Василий Табунщиков. Последнего товарищи доставили в Темир-Хан-Шуру и сдали в госпиталь.

Для охраны дороги, по которой шло сообщение с Чирюртом, в Капчугае и Кумторкале расположили по батальону солдат с пушками. А сами оказии, отправляемые ежедневно на север, сопровождались двумя ротами пехоты и 50 казаками при одном орудии.

В 1845 году в Темир-Хан-Шуру из России прибыли штабы нескольких полков 5-го пехотного корпуса. Тактические соображения требовали обезопасить и дальние подступы к новому укреплению. Часть солдат Апшеронского полка, как опытных и испытанных в горной войне, расквартировали в Верхних Ишкартах.

Грунтовая дорога в это кумыкское селение проходила по лесистой местности. Солдаты, идущие колоннами, нередко подвергались неожиданному нападению со стороны мюридов. Поэтому с весны следующего года началась рубка леса под командой полковника Евдокимова.

Деревья были вырублены по обе стороны дороги на расстоянии ружейного выстрела. Тогда же для быстрого предупреждения опасности в пяти верстах от Ишкартов, на высоком холме «Орталык» были построены казармы для солдат. Дежурный офицер в подзорную трубу осматривал восточные склоны Койсубулинского хребта. При обнаружении противника на длинной мачте поднимали один или два шара, показывая этим, с какой стороны идет неприятель. Получив сигнал, в Темирханшуринской крепости били тревогу и в нужном направлении посылались сильные конные разъезды, а при необходимости выступала и пехота.

В 1853 году был устроен резервуар к югу от крепости с башнею для его прикрытия. Темир-Хан-Шуру украсили два фонтана.

Нападения Хаджи-Мурата

… В апреле 1849 года в районе Темир-Хан-Шуры неожиданно появился известный наиб Шамиля – Хаджи-Мурат со своим помощником Мусою Балаханским. Он не думал захватывать крепость. В укреплении стоял знаменитый Апшеронский полк, два эскадрона нижегородских, несколько сотен казаков, имелись здесь и пушки. А горцев же было немногим более 500 человек.

Хаджи-Мурат хотел поднять переполох в стане противника и захватить добро. Но, может, его привлекало то, что в случае удачи самая грозная крепость царских войск в Дагестане могла оказаться в его руках. И такая мысль, кажется, не исключалась.

В ночь на 15 апреля 1849 года мюриды Хаджи-Мурата двинулись к Темир-Хан-Шуре со стороны Муслимаула. Когда горцы подошли на расстояние ружейного выстрела, триста из них остались сидеть на конях, а двести, по приказу наиба, спешились и поползли к валам.

Все как будто было учтено: ночь, внезапность нападения, канун пасхи, да еще ко всему этому имелся специальный проводник, хорошо знавший улицы крепости. Момент можно было считать и в том отношении удачным, что, кажется, в Темир-Хан-Шуре в ту пору отсутствовал «гроза Дагестана» князь Аргутинский.

Но апшеронцев не удалось ни обмануть, ни застать врасплох. Часов в 11 вечера их сторожевой пост встретил пятерых горцев, ехавших на лошадях со стороны Муслимаула. Апшеронцы дали залп и поспешили к себе, чтобы предупредить об опасности. Воинский начальник Кендзержинский приказал им быть вблизи крепостного вала, а сам, захватив человек 30 из караула сторожевой башни, у Аварских ворот стал ждать донесений разведчиков. Между тем в непроглядной темноте солдаты неожиданно для себя снова оказались перед очень большой группой всадников. Попав под их обстрел, четверо тут же свалились замертво. Остальные сумели ускакать. Горцы, понимая, что выстрелы непременно поднимут тревогу в крепости, бросились во весь карьер к укреплению. Выставив два значка около русских батарей, нападающие через восточную часть вала перелезли вовнутрь. Но находящийся на батарее штабс-капитан Теплин с несколькими десятками апшеронцев дал залп из ружей, ошеломив противника с тыла.

Апшеронцам удалось в штыковом бою опрокинуть горцев. В это же самое время с другой стороны вала перемахнула большая группа людей Хаджи-Мурата; но тут случилось неожиданное: лихие наездники на улицах незнакомого города растерялись, проводник, оказывается, почуяв опасность и пользуясь суматохой, скрылся.

Барабаны били уже тревогу, слышалась команда офицеров, на ноги поднялась вся крепость. Людям наиба нечего было думать о каком-то успехе, хотя они не теряли надежды.

На одной из улиц в кромешной тьме светилось окнами какое-то здание. Горцы побежали к нему, приняв его за резиденцию командира Апшеронского полка князя Орбелиани. Ошибка была явной. Попали в госпиталь. Больные и раненые, услышав выстрелы и крики горцев, вбежали в большую палату, забаррикадировали дверь мебелью. В это время в других комнатах мюриды хозяйничали, срывая с кроватей белье и набивая оловянной посудой свои хурджины. Долго оставаться в помещении было опасно. Они стали выбегать из помещений, но были встречены огнем солдат, поднятых по тревоге.

Крепость Темир-Хан-Шура

Впоследствии сам Хаджи-Мурат, вспоминая об этой операции, рассказывал, что во время нападения на Темир-Хан-Шуру, кроме раненых, которых не сумели в темноте вынести из укрепления его люди, в руках у русских он оставил 12 человек убитыми.

По поводу действий горцев генерал-лейтенант Потто с тревогой отмечал: «… Но нельзя не сознаться, что Шура на этот раз отделалась дешево. Хаджи-Мурат не совсем ошибся в направлении: дом полкового командира стоял как раз напротив госпиталя – светись в нем хоть какая-нибудь лампадка, дело могло бы принять иной оборот. Ворваться в дом полкового командира, как они ворвались в госпиталь, убить часового, двух-трех вестовых, схватив самого Орбелиани, и вместо оловянной посуды вынести полковые знамена, – могло быть делом одной минуты. Если бы это удалось, то горцы успели бы скрыться со своими драгоценностями прежде, чем подоспели бы сюда батальоны»[17].