Андрей Иванов - Наполеон. Страсти по императору Страница 9

Армия была на пороге мятежа. Солдаты обвиняли Бонапарта в плохой организации, недостатке продовольствия и амуниции, в том, что он легкомысленно бросал их на штурм Сен-Жан-д'Акра, в неспособности справиться с эпидемией чумы. Они открыто выражали неодобрение, оскорбляли генерала и угрожали ему, когда он появлялся на публике.

Бонапарт проявил железную волю. Он понял, что новое турецкое вторжение дает ему возможность мобилизовать армию и завершить свое пребывание в Египте славной победой.

Он сконцентрировал свои полки, совершил быстрый марш-бросок от Каира до Александрии и рано утром атаковал армию вторжения. Это была его третья встреча с сэром Сиднеем Смитом, который был заместителем турецкого главнокомандующего и на этот раз ничем не смог помочь своим союзникам. Турки были сброшены в море, а немногие уцелевшие заперлись в форте на кончике полуострова Абукир и вскоре капитулировали.

Франция ждала Бонапарта. Он был готов к плаванию и держал наготове два фрегата.

Но не посчитают ли его дезертиром? Еще до победы французов при Абукире Нельсон знал, что Директория желает возвращения Бонапарта. Нельсон сообщил об этом Смиту, а тот передал французскому офицеру, присланному для обмена пленными. Наполеон мог надеяться на то, что при сложившемся положении дел он вряд ли будет обвинен в дезертирстве.

Он тайно бежал из Каира, взяв с собой приближенных и небольшой отряд. Армия и большинство ученых остались в Египте. Главнокомандующий назначил своим преемником генерала Клебера, но избежал встречи с ним.

Корабли Сиднея Смита временно покинули воды вблизи Александрии, и французские фрегаты подняли паруса. Дорога домой была долгой и опасной.

30 сентября Бонапарт увидел Корсику: дикие скалы и снежные горы, покрытые соснами, пихтами и дубами. Прекрасный и живописный остров, в долинах которого растут каштановые леса, масличные, шелковичные растения, померанцевые рощи и виноградники. Наполеон видел родину в последний раз.

Навстречу кораблям плыли лодки, жители тепло встречали Бонапарта и его товарищей. Так было и в Сан-Рафаэле, на большой земле.

Путь до Парижа был триумфальным, но в свой дом на улице Победы генерал вошел без лишнего шума. Все здесь напоминало Жозефину.

Он отправлялся в Египет, расставаясь с любимой женой, теперь он хотел развода. Жозефина вернулась после неудачной попытки перехватить мужа в дороге: она доехала до Лиона, он промчался через Бурбоннэ.

Жозефина плакала, рыдала и умоляла ее простить, а в нем боролись сложные чувства. Борьба продолжалась недолго: он уехал романтиком, а вернулся прагматиком. Жозефина была женщиной со связями и дружила с членами правительства. Это было очень важно в той игре, которую он начинал.

Наполеон объявил, что прошлое более для него не существует и что оно забыто. Они как бы вступали в новый брак, и теперь жена стала его союзницей и компаньонкой.

Он начал консультации с советниками. Заговор созревал еще до его возвращения. Революция и революционеры всем опротивели, и все сходились на том, что нужно укрепить власть и ввести в нее военного.

Сообщниками Наполеона были Люсьен и Жозеф Бонапарты, Талейран, экс-аббат Сиейес (ветеран революции и новый член Директории), генералы Мюрат и Леклерк (муж Полины Бонапарт).

Когда Наполеон высадился на французском берегу, депутаты Совета пятисот в порыве радости и восторга выбрали своего коллегу Люсьена Бонапарта президентом палаты. Новый пост Люсьена давал ему большие возможности влиять на депутатов и добиваться нужных решений.

Генерал Мюрат был активным участником событий 13 вандемьера и героем Итальянского и Египетского походов. Он готовился к женитьбе на Каролине, сестре Наполеона.

Для начала Бонапарт договорился с Сиейесом. Это был важнейший шаг: бывший аббат и его коллеги уже все продумали. Трое из пяти директоров, включая Барраса, сразу вошли в постоянные сношения с Наполеоном.

Генерал принял вид домоседа. Он мало выходил из дома, и все шли к нему. Он принимал посетителей часто полуодетым, в сером сюртуке и фуражке.

Он посетил вдову Гельвеция и участвовал в заседаниях Института. На одном из них он сделал доклад о состоянии Египта, памятниках древности и о Суэцком канале.

Вскоре Бонапарт выяснил отношения с Баррасом. Тот повел себя странно и предложил в будущие президенты малоизвестного генерала. Бонапарт бросил на Барраса презрительный взгляд и ушел.

Он немедленно направился к Сиейесу, жившему в другой части Люксембургского дворца, и скрепил с ним союз. Бонапарт окончательно решил делать переворот вместе с Сиейесом, при поддержке лояльных ему депутатов Совета пятисот и Совета старейшин.

Теперь необходимо было запугать парламентариев угрозами, исходящими от мнимых заговорщиков, оказать на них давление и добиться нужного результата конституционным или почти конституционным путем. Барраса следует отправить в отставку, а других директоров по возможности перетянуть на свою сторону. Директория распадется, а на ее место придет новый орган исполнительной власти.

Бонапарт встретился с военными оппозиционерами и договорился с самыми видными из них, кроме Бернадота. Этот генерал был якобинцем. Он женился на Дезире Клари, бывшей возлюбленной Бонапарта, и не соглашался ему подчиняться.

Наступил день переворота. Нужный Бонапарту декрет должны были принять старейшины. Они заслушали доклад о заговоре террористов против родины и свободы. Специальным декретом они назначили генерала Бонапарта командующим вооруженными силами Парижа и округа и перевели заседания палат парламента в Сен-Клу, пригород столицы.

Бонапарт собрал своих сторонников у дома на улице Победы и направился вместе с ними во дворец Тюильри, где заседали старейшины. Он принес присягу под аплодисменты трибун.

Баррас согласился покинуть свой пост. Еще один директор был зависимым от Сиейеса, и оба ушли в отставку. Два оставшихся директора начали артачиться, и их посадили под домашний арест.

Директория распалась. Сторонники Бонапарта взяли под охрану дворцы, и программа первого дня переворота была завершена.

10 ноября 1799 года во дворце Сен-Клу были открыты заседания Совета пятисот и Совета старейшин. Бонапарт выступал в обеих палатах. Опытные политики поняли, что генерал добивается диктаторских полномочий.

Наполеон говорил не по делу и использовал неудачные образы. Своими странными аллегориями, заученными фразами, неуместными намеками на военную силу и прямыми обращениями к ней он только разгневал депутатов. Генерал подвергся обструкции, и дело дошло до драки.

На поле боя Наполеон всегда владел собой. Он сохранял самообладание во время марша через огненную пустыню, при известии о гибели флота, во время неудачной осады Акра, при отступлении из Сирии. А в Сен-Клу он стушевался, его лицо побледнело, и ему не хватило выдержки.

Он сказал Сиейесу: «Генерал, они хотят объявить меня вне закона»{43}. Бонапарт перестал различать людей, его речь была бессвязной. «Они сами себя поставили вне закона»{44}, — ответил бывший аббат.

Заговорщики прибегли к силе. Президент Совета пятисот Люсьен Бонапарт не справился со своей палатой, но красиво и убедительно выступил перед солдатской аудиторией. Воины, которых вели Мюрат и Леклерк, вытеснили депутатов из зала с помощью штыков.

Совет пятисот был изгнан, но старейшины оставались на месте. Они послушно приняли нужное заговорщикам решение: назначение трех временных консулов (Наполеона Бонапарта, Сиейеса, Роже Дюко), роспуск советов, учреждение переходной законодательной комиссии.

Этого было мало. Решение принималось одним советом, в то время как другой пал жертвой грубого насилия. Заговорщики решили по возможности восстановить Совет пятисот, и Люсьен принял меры к розыску бежавших коллег. Привели несколько десятков депутатов, и уже ночью был составлен проект учреждения временного правительства.

Следом присягнули республике, свободе, представительной власти. Консулы это сделали первыми. Бонапарт составил собственную прокламацию, где говорил о своей внепартийности, а также о «консервативных, охранительных, либеральных идеях»{45}.

Все закончилось лишь под утро, и Бонапарт отправился домой. Всю дорогу он молчал, погруженный в свои мысли.

Газеты сообщили о том, что гренадеры подобрали несколько кинжалов в зале заседаний. Вещественное доказательство агрессии депутатов против Бонапарта — мундир гренадера Томе с разорванным рукавом. Солдата объявили спасителем, осыпали почестями и наградили пенсией. Бонапарт два дня подряд приглашал его на обед, Жозефина целовала героя и надела ему на палец дорогой перстень.

День после переворота, теплый и дождливый, был республиканским воскресеньем. Бонапарт отправился в Люксембургский дворец, его карету сопровождали драгуны. Он был в штатском платье.