Неизвестен Автор - Сборник статей, материалов и документов - Был ли Сталин агентом охранки Страница 9

Сталин был трусом, который покинул Москву при приближении войск нацистской Германии1.

Сталин был садистом, который подвергал людей пыткам, пока они не начинали давать ложные показания.

"Мы никогда не знали, отправляясь к Сталину, -- сказал Хрущев о себе и других членах нынешнего правительства, -- вернемся ли мы живыми". Никита Хрущев со слезами на глазах развенчивал своего умершего хозяина, вскрыв злодеяния, прикрытые мифом о его благонамеренности и непогрешимости.

Но Никита Хрущев не сказал худшего из того, что знал о Сталине, -главном злодеянии, ставшем известным ему и заставившем его начать кампанию десталинизации, которую проводит ныне Россия у себя дома и за границей.

Все последующее является рассказом о том, что я узнал еще в давние времена, о том, что Хрущев должен был бы так же знать ныне, но о чем он пока не говорит.

Нарастающий шторм

В 1936 году нарастал шторм сталинских чисток. В качестве генерала НКВД я присутствовал на первом московском процессе этого года, с самого его начала и вплоть до объявления приговора о смертной казни. Тогда я полагал, что это самая трагическая из человеческих драм, свидетелем которой мне довелось быть. Но наихудшее было припасено Сталиным для меня, моих друзей, для России.

В сентябре 1936 года Политбюро направило меня в Испанию как советника при республиканском правительстве страны по контрразведывательной деятельности и для организации партизанской войны за линией войск Франко.

Во время одной из поездок мой автомобиль сбил заграждение, причем я получил перелом двух позвонков. Некоторое время я пребывал в испанском госпитале, затем в середине января 1937 года был переведен в Париж и помещен в клинику. Там мне пришлось свыше месяца пролежать пластом на спине.

Однажды -- в послеобеденное время 15 или 16 февраля -- зазвонил стоявший у моей постели телефон. Это был прези

1 Л. Орлов здесь ошибается: Сталин Москву не покидал. -Примеч. Е. Плимака и В. Ашпонова.

дент НКВД во Франции Смирнов, голос его звучал весело. "Послушай, -сказал он, -- у меня есть для тебя сюрприз, какого у тебя в жизни еще не было". Вслед за тем я услышал в трубке другой голос, который действительно осчастливил меня.

Это был мой двоюродный брат, Зиновий Борисович Кац-нельсон. Он только что прибыл в Париж и хотел навестить меня.

Зиновий был не просто моим родственником. Он был другом моего детства, и наша взаимная привязанность росла из года в год.

Когда я был зачислен в Московский университет, я жил с ним в одной комнате в маленькой квартире его матери. Во время гражданской войны мы вместе служили в 12-й Красной Армии и вместе делили фронтовые опасности. Потом мы оба быстро продвинулись на службе у нового режима.

Друзья среди могущественнейших лиц

К 1937 году Зиновий был членом Центрального Комитета компартии Советского Союза, а по службе -- заместителем главы НКВД на Украине. Он имел звание командарма второго ранга и близких друзей среди могущественнейших лиц страны. Одним из них был Станислав Косиор, член Политбюро. Как один из руководителей тайной полиции Зиновий еженедельно встречался со Сталиным.

Когда Зиновий со Смирновым вошли в мою палату, мы были счастливы побыть вместе. Зиновий сказал мне, что он в Париже по случаю встречи с двумя важными советскими агентами. Мы болтали о всякой всячине, пока не ушел Смирнов.

Зиновий сразу же сделался серьезным. Он не знал, что я в Париже, и намеревался повидать меня в Испании. "Какое несчастье, что Смирнов знает о нашей встрече", -- сказал Зиновий.

Я был изумлен. Почему встреча двоюродных братьев должна оставаться тайной? Зиновий быстро объяснил мне -- почему. На своей госпитальной койке в Париже я содрогнулся, услышав историю, которую Зиновий решился мне рассказать.

Я излагаю здесь рассказ Зиновия, добавляя только немногие пояснения в необходимых случаях.

Когда Сталин вместе с шефом НКВД Генрихом Ягодой разрабатывал режиссуру первого из московских процессов, он сделал предложение, которое Ягода воспринял как приказ. Было бы полезно, пояснил Сталин, если бы НКВД смог показать, что некоторые из намеченных жертв чисток были агентами Охранки, царской тайной полиции перед революцией.

Соответственно Сталин предложил подделать "документальные доказательства". Это не было трудным поручением. Подделка документов была обычным делом для советской полиции. Однако Ягода счел рискованным изготовлять документы для открытого процесса: обман мог обнаружиться.

Он решил избрать более безопасный метод -- найти бывшего офицера Охранки, уцелевшего во время революции, и заставить его засвидетельствовать, что некоторые из отобранных Сталиным обвиняемых были царскими агентами. Признания, подтверждающие эти свидетельства, получат от обвиняемых, и затем свидетель и заключенные расскажут свои версии на открытом процессе. "Доказательство" того, что предполагаемые вожди революции были на деле агентами царской Охранки -- а это наиболее постыдное преступление по советским меркам, -- должно было потрясти страну.

Находка злополучной папки

Однако найти живого бывшего офицера Охранки оказалось делом более трудным, чем представлял себе Ягода. Многие из царских агентов были арестованы и расстреляны в первые годы революции, некоторые бежали за границу, остальные обзавелись фальшивыми документами, особенно в провинции. Лучшим способом обнаружить такого офицера, пришло в голову Ягоде, был бы розыск в архивах царской полиции. Эти старые документы должны были навести на родственников сотрудников Охранки, а возможно, и на них самих.

Полицейские архивы старого режима были разбросаны по многим городам. Значительная часть их сохранилась в Ленинграде. Большое количество документов находилось с первых лет советской власти в одном из помещений, которым пользовался предшественник Ягоды, Менжинский. Теперь они были переданы надежному сотруднику НКВД по фамилии Штейн, который был помощником начальника отдела, готовившего московские процессы.

Однажды Штейн наткнулся на изящную папку, в которой Виссарионов, заместитель директора Департамента полиции, хранил документы, видимо, предназначенные только для его глаз. Листая их, Штейн увидел анкету с прикрепленной к ней фотографией Сталина -- тогда еще молодого человека. Он подумал, что ему удалось обнаружить некие реликвии, касающиеся деятельности великого вождя в большевистском подполье.

Штейн уже собрался было бежать к Ягоде с радостным сообщением о ценной исторической находке. Но при повторном осмотре папки у него возникло подозрение. Приподнятое на

строение сменилось страхом и ужасом, когда он приступил к чтению. Обширные рукописные докладные и письма были адресованы Виссарионову, почерк же принадлежал диктатору и был хорошо знаком Штейну. Папка действительно прекрасно характеризовала Сталина, однако не Сталина-революционера, а Сталина -- агента-провокатора, который неутомимо работал на царскую тайную полицию.

Несколько мучительных дней Штейн прятал папку Висса-рионова в своем кабинете. Наконец решение было принято. Он забрал папку и полетел в Киев, чтобы показать ее своему бывшему начальнику по НКВД, который был к тому же его лучшим другом. Это был В. Балицкий, очень влиятельный член ЦК Коммунистической партии Советского Союза. Балицкий также руководил НКВД Украины. Мой двоюродный брат Кацнельсон был близким другом Балицкого с первых дней революции, а теперь и его заместителем.

Когда Балицкий изучил обжигающую руки папку, то был потрясен не менее Штейна. Он позвал к себе Зиновия. Они детальнейшим образом исследовали каждый документ в подшивке. Хотя и простым глазом было видно, что документы подлинные, все провели необходимую экспертизу и анализы, чтобы установить возраст бумаги и конечно же идентичность почерка.

Не оставалось и тени сомнения: Иосиф Сталин долгое время был агентом царской тайной полиции и действовал в этом качестве до середины 1913 года. Папка содержала не только агентурные донесения Сталина. Оказалось, что Сталин отчаянно пытался сделать карьеру в царской тайной полиции.

Некоторые из сталинских сообщений от 1912 года относились к Четвертой Думе. Большевистская фракция в этой Думе состояла из шести депутатов во главе с Романом Малиновским. Когда архивы Охранки были открыты после первой так называемой Февральской революции, выяснилось, что Малиновский все это время был царским агентом и ловко обманывал своих коммунистических коллег. После прихода большевиков к власти он был судим, признан виновным и расстрелян.

Доверительное отношение к Сталину

В то время как Ленин руководил деятельностью партии из-за границы, Малиновский был главным депутатом в России и имел право принимать новых членов в Центральный Комитет партии, когда считал это необходимым. Именно Малиновский в 1912 году включил Сталина в состав Центрального Комитета. Сталин жил тогда в Санкт-Петербурге и в ряде случаев служил посредником между Малиновским и Лениным.