Алексей Федотов - Корел. Сказ о том, как донские казаки в Москву ходили Страница 9

Борис вершил все дела государства, и, кроме того, был в Москве думный дьяк Андрей Щелкалов, он был такой пронырливый, умный и лукавый, что превосходил разумом всех людей; Борис был весьма расположен к этому дьяку, как необходимому для управления государством, и этот дьяк стоял во главе всех дьяков во всей стране, и по всей стране и во всех городах ничего не делалось без его ведома и желания, и, не имея покоя ни днем ни ночью, работая, как безгласный мул, он еще был недоволен тем, что у него мало работы, и желал еще больше работать, так что Борис не мог довольно надивиться им и часто говаривал: «Я никогда не слыхал о таком человеке и полагаю, весь мир был бы для него слишком мал, ему было бы прилично служить Александру Македонскому»; к нему Борис был весьма расположен;

Ещё в конце 1597 года Царь Фёдор впал в тяжёлую болезнь. Вот как это сказано у Н.М.Карамзина: «Как в течение жизни, так и при конце её, Фёдор не имел иной воли, кроме Борисовой; и в сей великий час не изменил своей беспредельной доверенности к наставнику; лишаясь зрения и слуха, ещё устремлял темнеющий взор на Годунова и с усилием внимал его шептаниям».

В завещании Фёдор вручал Державу своей жене Ирине, а душу Святителю Иову, двоюродному брату Фёдору Никитичу Романову и шурину Борису Годунову назначил быть главными советниками трона. В 11 часов вечера Иов исповедал Царя. В 7 часов утра 7 января 1598 года Царь Фёдор Иоаннович испустил дух, без судорог и трепета, незаметно, как бы заснул тихо и сладко.

Борис Годунов, когда собрались все Бояре напомнил им, что в России Царя нет и все должны присягнуть Царице Ирине, что те и сделали, целуя крест в руках Патриарха Иова. У Н.М.Карамзина- это так: «Случай дотоле беспримерный: ибо мать Иоаннова, Елена, властвовала только именем сына-младенца: Ирине же отдавали скипетр Мономахов со всеми правами самобытной, неограниченной власти».

Царица Ирина Годунова. Скульптура из реконструкции.

В Пискаревском летописце находим: «прияша власть скипетра Московского государьства благоверная и христолюбивая царица и великая княгиня Ирина… по благословению и молению отца своево и богомольца святейшаго Иева, патриарха московского и всеа Русии, и митропалитов, и архиепископов, и епискупов, и по челобитью Руския державы Московского государьства бояр и окольничих, и дворян и всяких чинов людей и всего православного християнства.

Она на малое время, покамест бог царьство строит от всех мятежей и царя даст. И крест ей целоваша вся земля Расийского государьства».

По предании тела земле пресеклось на троне Московском величавое Варяжское поколение, коему Россия обязана бытием, именем и величием.

В девятый день по кончине Царя объявили, что на лобном месте будет прочитана грамота, простой народ, всегда в этой стране готовый к волнению, во множестве столпился около Кремля, шумел и вызывал царицу Ирину, жену царя Федора, сестру Бориса, домогаясь ее видеть, все кричали: «Будь милостива к нам, будь нашей царицей: что ты потребуешь, все исполним».

Услышав это, царица, дабы избежать великого несчастья и возмущения, вышла на большую лестницу царского дворца и изъявила желание говорить; увидев ее, все принялись так громко кричать, что, казалось, земля и небо сойдутся вместе: «Дай Бог здравия нашей царице», и тотчас все смолкли, чтобы услышать, что она скажет, и она сказала народу следующее:

«Православные! Муж мой и милостивый царь по воле Бога, Николая чудотворца и всех святых переселился из сего мира в царствие небесное, где все мы уповаем быть. Да будет вам ведомо, что при кончине Федора я должна была дать клятвенное обещание посвятить себя Богу, удалиться от мира и стать монахинею, ежели я достойна молиться о спасении его души, предков наших и всех нас. И так как я сама расположена к тому всем сердцем, то смиренно прошу вас освободить меня от этих великих тягот и мирского дела, передать управление тому, кто достоин, кому по праву надлежит принять его; так как я не желаю царствовать и хочу послушно исполнить просьбу моего покойного мужа, то прошу всех вас более не неволить меня, ибо я никогда не соглашусь; за сим усердно молитесь всемогущему Богу, дабы Он даровал вам набожного и богобоязненного владыку, который беспорочно, справедливо и ревностно управлял бы отечеством, и я тоже буду молиться всемогущему Богу, дабы он ниспослал свою милость».

Народ, услыхав такую речь из уст царицы, принялся громко плакать, пал ниц и умолял ее не отказываться от престола, но все было напрасно. Она была тверда, сказав, что Государством будут править Бояре, вместе с Патриархом и в тот же день выехала в Новодевичий монастырь и под именем Александра вступила в сан инокинь.

У современника тех времён пастор Московской лютеранской церкви Мартин Бер вспоминает: «После 6 недельного траура, Борис сложил полномочия жезл и скипетр, и ушёл из собрания Бояр и уехал в Девичий монастырь к своей сестре Ирине, принять схиму и уйти в монастырь».

Государственный Дьяк и печатник Василий Шелканов требовал всех целовать крест Думе Боярской. Но все граждане ничего не хотели слушать и при том только кричали: «Ни знаем ни Князей, ни Бояр, знаем только Царицу; ей мы дали присягу и другой не дадим никому, она и в Черницах мать России».

Дядя покойного царя, Федор Никитич, снова обратился к Борису, но тот не желал и слышать, притворялся весьма изумленным, отказывался с великой мольбой, говоря: «Кто я такой, чтобы управлять таким несказанно большим государством, мне довольно трудно управлять и самим собою», и просил, чтобы его более тем не утруждали.

Великий страх обуял бояр и придворных, они все время взывали к Федору Никитичу и желали, чтобы он был над ними царем; народ меж тем повсюду кричал: «Сохрани, Боже, царя Бориса»; и почти все толпой побежали ко дворцу, и поклялись, и присягнули повиноваться царю Борису, как следовало верноподданным; принял от них присягу Иван Васильевич Годунов. Всей толпой московской пошли в монастырь, где Патриарх заклинал Монахиню Александру благословить её брата на Царство.

Однажды Борис, с печальным лицом направился в церковь, для того чтобы присутствовать на заупокойной обедне и принять участие во всех молитвах и церемониях по усопшем царе, народ с великим шумом бежал за Годуновым и громко кричал: «Да здравствует наш царь и великий князь всея Руси Борис Федорович, наш царевич, сын его, Федор Борисович. Да будет он нашим государем милостивым»; при этом падали ниц.

Годунов спрашивал у народа: «Почто хотите вы обременить меня короной? Почто избрали вы меня в цари, самого скудоумного и ничтожного во всем государстве? Чего ради спешите выбором царя? Прежде следует помолиться за упокой души нашего благочестивого царя, а потом будет довольно времени для избрания царя из рода достойного. Теперь нет никакой надобности так спешить, когда помер царь Иван Васильевич, то по причине долгих войн земля была в великом разорении и крайней нужде, тогда, по правде, нужен был государь благочестивый и богобоязненный, и Бог нам даровал такого; во время его кроткого правления с помощью наших ничтожных услуг земля вновь оправилась и разбогатела, того ради не следует спешить».

Однако народ не хотел ничего слушать, продолжал кричать, как и прежде, показывая сильное желание иметь Бориса своим государем, а сына его – наследником; на что и все вельможи изъявили свое согласие. Но Годунов решительно отрёкся от короны.

Патриарх и Бояре ждали Великого Собора, который должен быть пройти в Москве через шесть недель после смерти Фёдора. Разослали гонцов по всей стране, списки выборных людей были использованы с прошлого Земского собора 1584 года.

Приведу ряд цитат из книги В.Л.Черепнина «Земские Соборы Русского государства 16—17 веков»: «Созыв Земского собора представляется как результат общенародной инициативы „всего многобезчисленного народного християнства, от конца до конец всех государьств Росийскаго царьствия“. Главная роль в организации царского избрапия отводится патриарху Иову».

В. Н. Латкин писал в своём труде «Земские соборы древней Руси» в1885 г. про Бориса Годунова и патриарха Иова, что они «оказались ловкими политиками и соорудили такое представительство, которому позавидовал бы даже Наполеон III. Неудивительно, что собор без всяких прений и долгих разглагольствований избрал „государем царем и великим князем всея Русии“ Бориса Федоровича Годунова». И далее автор замечает: «Хитрый шурин умершего царя довел комедию до конца и достиг своей цели: шапка Мономаха была на нем, и он, незнатный потомок какого-то мурзы, превратился в могущественного самодержца всея Руси!..»