Андрей Савельев - 1612. Минин и Пожарский. Преодоление смуты Страница 9

Важнейшим результатом правления Павла I стали отмена петровского указа, оставлявшего за правящим монархом произвол в назначении преемника, и утверждение порядка престолонаследия по мужской линии вплоть до ее исчерпания, после чего возможен был переход престола по женской линии. Тем самым утвердился однозначный и ясный порядок, доныне определяющий законного наследника российского престола.

В воспоминаниях современников и народной молве Павел выглядит то жестоким, то добронравным; то чванливым и глупым, то простым и мудрым. Многогранная и неординарная личность императора не укладывается в схему. Единственное, что надежно смогли утвердить фальсификаторы русской истории – противопоставление императора Павла и полководца Суворова. Конечно же, меж двумя яркими, а порой и просто эксцентричными, личностями не могло быть полного согласия и понимания, но опала Суворова за его стариковские шуточки над «прусскими порядками» в армии продолжалась всего лишь год. Император искренне негодовал на распущенность и панибратство в армии, но оценил заслуги Суворова званием генералиссимус. Павел простил Суворову циничные оскорбления, которые Суворов отпускал по адресу Цесаревича, вместе с придворными Екатерины полагая, что Павлу никогда не править Россией.

Что касается жестокости павловских порядков, то во многом они преувеличены. Общеизвестная история с «поручиком Киже» из повести Тынянова – лишь обработка исторического анекдота, не имеющего отношения к реальности. Множество подобных анекдотов распространяли в те времена дворяне, которым Павел I не давал жить вольной жизнью, требуя, чтобы они служили Отечеству.

Жесткие реформы Павла (подчас сопровождаемые вспышками гнева, о которых император сам не раз сожалел), как он прекрасно понимал, вызывали злобное недовольство в дворянских кругах, привыкших жить на широкую ногу за счет Государства Российского. Поэтому Павел строил Михайловский замок как крепость – окружил его каналами и рвами с водой с единственным разводным мостом. Мятежа можно было ожидать в любой момент. И Павел сознательно шел на риск.

Сегодня фигура императора Павла I перестала восприниматься как карикатура, и даже модным считается называть его «русским Гамлетом», усматривая аналогию судьбы императора с шекспировским сюжетом. Но на самом деле в судьбе Павла есть множество параллелей с судьбой Николая II.

«Портрет Павла I» (С. Щукин) На поясе императора офицерский шарф «из серебряной нити с тремя узкими чёрно-оранжевыми полосами и чёрно-оранжевыми центрами кистей». Именно таким шарфом он был задушен

В обоих случаях ближайшее окружение изменило и предало. И Николай, и Павел знали, что заговор зреет. И оба не воспротивились ему. Оба императора были посмертно оболганы, и ложь о них продолжает жить до сих пор – в бессовестных суждениях, почерпнутых из бесстыдных учебников. Оба императора предчувствовали или даже точно знали о своей смерти. Павел за несколько часов до убийства говорил о смерти с Михаилом Кутузовым, в день убийства внезапно привел к присяге своих сыновей Александра и Константина, а домашним, прощаясь после общего обеда, сказал: «Чему быть, тому не миновать». Только этим можно объяснить устранение охраны императора – отсылка гвардии и личной охраны – конно-гвардейского караула. Павел как будто ждал заговорщиков.

Мария Федоровна (супруга Павла I) во вдовьем наряде

В обоих случаях к заговору причастны франкофилы и англофилы и стоящие за ними тайные организации, стремящиеся направить Россию по выгодному им пути. В обоих случаях – и в судьбе Павла I, и в судьбе Николая II – есть серьезные признаки того, что убийства носили характер жестокой ритуальной казни. Непосредственные убийцы остались невыясненными, они намеренно затерялись среди знатных заговорщиков.

Вряд ли мы когда-нибудь достоверно узнаем, что произошло в спальне императора, куда нагрянула дюжина вооруженных изменников. Одни мемуаристы пишут, что Павел вступил в длинные переговоры по поводу их требований; другие – что он отчаянно сопротивлялся, и даже видят в его руке шпагу; третьи смакуют, якобы достоверный эпизод, когда император попытался спрятаться за занавеской. Ясно одно: если бы заговорщики хотели просто убить Павла, для этого достаточно было бы пистолетного выстрела. А если бы они хотели его арестовать, то не стали бы избивать и душить. Также исключена вспышка слепой ярости: участники заговора не юноши с нестойкой психикой. Легенда о тяжелой золотой табакерке, которой кто-то из заговорщиков (называются разные имена), якобы, ударил императора в висок, может быть отнесена к разряду исторических анекдотов.

Юный Александр I Павлович в 1802 году

Об убийстве императора Павла I можно сказать определенно лишь то, что он был перед смертью зверски избит – так, что лейб-медикам размозженные кости лица невозможно было загримировать, и тело покойного (якобы, скончавшегося от апоплексического удара) было выставлено для прощания таким образом, чтобы лица почти не было видно за глубоко надвинутой шляпой. В воспоминаниях медиков, осматривавших тело, сохранились упоминания о следе удушения – широкой полосе вокруг шеи (мемуаристы единодушно говорят о шарфе как орудии убийства, но чей это был шарф, так и осталось неясным), травмы ног свидетельствовали, что императора били, чтобы поставить на колени и задушить. Также все тело было в подтеках, возникших уже после смерти, когда убийцы издевались над трупом.

Убийство Павла I было обусловлено не только стремлением освободить верхи дворянства от тягот службы, но и повязать причастностью к заговору и отцеубийству будущего молодого императора Александра I. Наследник, безусловно, не был столь прямодушен, как Павел, но он не мог желать смерти отцу, даже нелюбимому им. Можно с уверенностью сказать, что он не был посвящен в детали заговора и уж совершенно точно не предполагал убийства императора.

Александр Павлович мог противиться заговору еще в меньшей степени, чем сам император. Его «якобинское» воспитание не шло до черты отцеубийства, но вполне обеспечило оппозицию Александра многому из того, что делал Павел. Тем не менее, быстрая отмена многих внеш них проявлений порядков, учрежденных Павлом, не означала, что Россия получила от Александра возможность жить «как при бабушке». Его «теоретический» либерализм не был реализован в революционных изменениях, которые могли бы разрушить государство. Александр I прекрасно осознавал опасность «европейничанья». Либерализм был его частной жизнью, а державные интересы – долгом. Главари заговора очень быстро были устранены не только от каких-то надежд на власть, но от всех связанных с государством дел. Преемственность русской власти оказалась весомей легенды о золотой табакерке.

Покушение на Верховную власть

Император Александр II Царь-Освободитель, Царь-Реформатор через четверть века своего славного царствия был убит бомбой террориста.

Жизнь и судьба Государя Императора Александра II – яркое и поучительное свидетельство могучего творческого начала Верховной власти, с одной стороны. А с другой – поразительного легкомыслия, беспомощности перед, казалось бы, ничтожными персонажами, шаставшими по России в бесплодных поисках народной любви. Гордая и милостивая натура Царя не ведала тревожного интереса к этим зародышам гражданской войны, не беспокоилась невидимым до времени вирусом разложения. «Что они хотят от меня?» – недоумевал Государь среди домашних.

Воспитанный чувственным и романтичным поэтом Жуковским, старавшимся оградить Наследника от суровой повседневности николаевской эпохи, Александр II стал натурой многосложной, совмещая в себе и решительность реформатора, и стойкость консерватора, и мягкость либерала. Жесткий консерватизм, воспитанный на государственной службе, к которой он был приобщен с самых молодых лет, совмещался с замыслами больших и давно назревших перемен, очевидность которых следовала из поражения России в Крымской войне и из расстроенных государственных финансов. Проведенные реформы – прежде всего, освобождение крестьян от крепостного права, судебная и земская реформы, нововведение в сфере образования, военного строительства, финансов – приближали Россию к европейским «стандартам». Но по тем же «стандартам» возбуждали в ней противогосударственные элементы, которым не терпелось превратить реформы в революцию, в полное разрушение России, ненавидимой ими, прежде всего лично – мощь Империи не предвещала успеха стране этим жалким бездарям.

Оценка этих реформ и следовавших за ними изменений существенно искажена идеологизацией, захватившей наш народ на многие десятилетия. Обличение «крепостничества» – одно из направлений беспрестанной агитационной работы, которая привела к тому, что оценка крепостного права кажется самоочевидной и уже не требующей никакого осмысления. Значительную роль в изобличении пороков крепостничества сыграла русская литература, которая подбиралась коммунистическими идеологами вполне определенным образом, чтобы продемонстрировать: большевицкий погром был вполне оправдан и подготовлен возмущением народа. Мол, «низы не могли жить по-старому».