Александр Косарев - В поисках сокровищ Бонапарта. Русские клады французского императора Страница 9

13 октября

„Сегодня утром выступления не было; оставаться, так оставаться. Идет снег. Старая гвардия, армейские корпуса, хозчасти получили приказ быть готовыми к выступлению“.

Но некоторые части уже выступили именно в этот день. Тайно, без огласки. Что же увезли они из Москвы в своих закрытых повозках?

Обозы вице-короля

Перед отступлением из Москвы в 4-м корпусе вице-короля по ведомости от 10 октября 1812 г. имелось в наличии: 23 963 человека, кавалерии 1661 человек, 92 орудия и 450 армейских повозок.

16 октября 1812 г. Роберт Вильсон в письме лорду Каткарту писал следующее:

"Сегодня поутру получено донесение от одного казачьего офицера с Можайской дороги, что (он) заметил конвой из 350 фур, в препровождении 4-х кавалерийских полков и двух батальонов. Он с 300 казаками напал ночью на их лагерь, и так перепортил все упряжки их повозок, что они не могли ехать далее, а потом дал знать генералу Дорохову, который взял Верею, и поэтому можно надеяться, что сей обоз, отправленный сперва в Саксонию, а после во Францию с разными драгоценными вещами, которые награбил Бонапарт, будут возвращены".

Из этого письма мы узнаем о существовании крупного обоза в 350 (как минимум) телег с награбленными в Москве сокровищами. Остановимся на этом факте поподробнее. Как мы уже упоминали, основная масса войск Наполеона выдвинулась из Москвы 19 октября 1812 года, и очень интересно, что уже за три дня до этой даты даже англичане имеют точные сведения о продвижении очень крупного и хорошо охраняемого обоза. Причем, что удивительно, сведения о нем приходят из мест весьма от Москвы удаленных. Громадная колонна отягощенных добычей оккупантов уже вышагивает где-то за сто километров от Москвы! Следовательно, она выступила уже как минимум три дня назад. Уж не 13-го ли?

Можно по-всякому относиться к всевозможным приметам и предрассудкам, но для Евгения Богарне и его столь секретно выступившего обоза цифра 13 оказалась роковой. Он рассчитывал оторваться от основных сил русских войск и без особых помех достигнуть Смоленска еще до наступления холодов. В дальнейшем, видимо, планировалось укрепить охрану обоза польской кавалерией и ускоренным маршем за три недели добраться до Саксонии. Но не тут то было.

Капитан Сеславин, уже некоторое время "партизанивший" в районе современного поселка Голицыно, получил донесение, что генерал Орнани с 4-я полками кавалерии, из которых 2 полка были французские, и двумя батальонами пехоты с 8-ю орудиями сопровождает обоз в 300 фургонов по дороге из местечка Вяземы к Боровской дороге, с намерением идти на Верею, и далее в Смоленск…

Капитан правильно рассчитал свой маневр. Он со своими 300 казаками обогнал вражескую колонну и притаился в лесу, ожидая удобного момента для нападения. Он пропустил пехоту и кавалерию (поскольку силы были явно неравны) и напал на обоз и артиллерию на марше. Ясное дело, что ни те, ни другие активного сопротивления оказать без подготовки не могли, и казаки развернулись по полной программе. Французы потеряли генерала, полковника и до 300 солдат. Сеславин же потерял до 40 человек убитыми и 45 лошадей, после чего отошел к деревне Слизнево.

Обоз же, устранив нанесенный налетом урон, 17 октября двинулся по Боровской дороге к селу Быкасову, до которого было около 12 верст. Из Быкасово обоз должен был идти на Фоминское и далее на Верею, до которой было около 30 верст. Но именно в это время Верея была занята войсками генерала Дорохова. Поэтому обоз дальше окрестностей Фоминского не продвинулся. 21 октября туда же прибыла 14-я дивизия генерала Брусье. 22 октября к ним присоединились две дивизии "старой" гвардии. Соответственно пожаловал и сам Наполеон, крайне раздосадованный тем обстоятельством, что его пасынок не успел прошмыгнуть в Смоленск.

23 октября вице-король миновал Боровск и расположился в его окрестностях. Там встали три дивизии: 14-я Брусьс, 15-я графа Пино и дивизия гвардии. А 13-я пехотная дивизия Дельзона направилась к Малоярославцу в качестве авангарда. Представляется, что этот головной обоз, порученный Наполеоном Евгению Богарне, простоял в окрестностях Боровска до 25-го, до получения приказа от императора отступать на старую Смоленскую дорогу…

Лейтенант де Лотье, служивший в штабе итальянской гвардии, в своем дневнике пишет, что приказ об отступлении на Можайск был отдан в 10 часов вечера 25 октября. Той же ночью главный штаб вице-короля должен был достичь села Уваровское, что находится в 4-х верстах от Боровска. Таким образом, несомненно, что этот обоз существовал реально, и Наполеон не без умысла старался продвинуть его как можно быстрее вперед, поручив заботам Богарне. Надо полагать, ценности он в нем отправил уникальнейшие. 350 повозок! Минимум 120 тонн уникальных произведений искусства, антиквариата, слитков серебра и золота. По современной стоимости на миллиард долларов, не меньше. Ужас, как интересно узнать, куда же делся этот славный обоз? Ведь он не доехал ни до Франции, да и обратно в Москву тоже не возвратился.

О том, что отправка этого транспорта была обставлена с большой секретностью, де Лотье тоже сообщает:

"Лошади императора отправились (13 октября) вечером по неизвестному направлению. Все повозки нагружены съестными припасами. Генерал Барелли, адъютант неаполитанского короля, возвратился вчера с секретными приказаниями императора".

15 октября обоз, который мы для удобства назовем "Третий золотой", специально двигался по наименее разоренной дороге. Вот потому-то он и свернул на Боровск. Но непредвиденное нападение у деревни Кутасово и овладение Дороховым Вереей спутало все глубоко законспирированные планы.

Записи де Лотье от 20 октября, сделанные в Фоминском:

"Смелость казацких отрядов невероятная. Они устроили засаду в лесу, невдалеке от того места, где мы провели ночь, и поджидают, когда уйдут последние солдаты, чтобы напасть на изолированные группы, на отставших, или на повозки, которые не могли идти непосредственно за войсками".

Надо думать, что после того ночного налета французы усилили бдительность и укрепили охрану. Начали спешно стягивать дополнительные войска, призванные оградить ценности от каких-либо атак. Видя такое наращивание противостоящей группировки, забеспокоился и генерал Дорохов. Он оттянул назад свою кавалерию, невольным образом освободив войскам противника дорогу на Можайск. После получения приказа на отход, это оказалось для французов и их союзников, весьма кстати. Первым тронулся с места длительной стоянки 4-й корпус.

Значит, мы можем констатировать, что Наполеон все еще тешит себя надеждой на то, что его Богарне удастся оторваться от назойливых русских и без потерь добраться до Смоленска. Вот как описывает этот переход некий Лабом, служивший при штабе вице-короля:

"По дороге от Малоярославца до Уваровского мы увидели, к чему привела нас печальная и памятная победа в Малоярославце. Кругом попадались только покинутые муниционные повозки (от слова амуниция), так как не было лошадей, чтобы их везти. Виднелись остатки телег и фургонов, сожженных по той же причине. Тот, кто вез с собой добычу из Москвы, дрожал за свои богатства. Проходя ночью село Уваровское, увидели все село в огне. Нам сказали, что был отдан приказ, сжигать все находившееся на нашей дороге. Мы миновали Боровск, оставшийся от нас справа и сделавшийся так же жертвой пламени, и направились к реке Протве с надеждой отыскать брод для переправы артиллерии. Мы нашли таковой выше города и, хотя он был очень неудобен, но все наши войска должны были пройти через него. Много повозок застряло в реке, и так загородили проход, что пришлось искать нового брода. Я узнал, что Боровский мост еще существует, благодаря чему получилось большое облегчение при переправе по нему багажа армии".

Хотя и с большими трудностями, но к вечеру 27 октября драгоценные обозы вице-короля достигли деревушки Алферове, что в шести верстах от Боровска. Переход этот и ночевка уже как бы начали приготавливать французов к их незавидной участи.

"Помещение, в котором расположился сам вице-король, было так ужасно, что можно пожалеть судьбу несчастных крестьян, принужденных в нем жить. Ко всем недостаткам, ко всем несчастиям, недостаток в пище еще увеличивал наши мучения. К тому же в эту ночь сильно похолодало и те, кто ночевал под открытым небом, сильно страдали. Провизия, взятая из Москвы, подходила к концу. Лошади так же страдали. Скверная солома, снятая с крыш домов, была их единственной пищей. Лошади изнемогали от усталости, и их смертность была так велика, что артиллерии приходилось бросать свои повозки. И с каждым днем все чаще и чаще приходилось слышать грохот от разрывов зарядных ящиков".

"В Верее первый раз взорвались фуры (с бомбами), в Колоцком монастыре первый раз разбили и бросили пушки. Каждый день приходится что-то бросать, чтобы спасти хоть часть артиллерии".