Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 2 - Коллектив авторов Страница 9

Германским войскам в количестве около 3,6 млн солдат и офицеров (75% всех вооруженных сил рейха) на границе противостояли чуть менее 3 млн красноармейцев. По количественным показателям РККА почти ни в чем не уступала вермахту. Однако несвоевременное приведение войск в боевую готовность, отсутствие адекватных приказов, оцепенение и растерянность в Кремле быстро привели к катастрофическим последствиям. И.В. Сталин был зол и раздражен. Ему хотелось как можно скорее наказать А. Гитлера. Поэтому он, не зная обстановки, без достоверной информации, безрассудно требовал контратаковать и наступать. Трудно избавиться от впечатления, что вождь нарочито действовал вопреки правилам военной науки. Он крайне подозрительно относился к отступлениям. В каждом, даже вынужденном отступлении он ошибочно искал измену и стремился оперативно наказать «предателей». Сталин не раз заявлял, что современная армия должна наступать, не понимая, что отступление, как и оборона, — это довольно тонкий инструмент военной стратегии и тактики. Вождь никогда не признавал своих ошибок. Ему пришлось обучаться военному делу по ходу войны. За все это расплачивался жизнями советский народ.

Немцы больше всего опасались, что Красная Армия не ввяжется в приграничные сражения, а начнет отходить к оборонительным рубежам в глубине страны. В ставке фюрера с удовлетворением отмечали, что этого не произошло. Более того, необеспеченные контрнаступления Красной Армии, часто без достаточной огневой поддержки, оборачивались огромными потерями. И все равно приходилось отступать, но в еще более тяжелых условиях. В начале июля нацисты полагали, что уже победили. В штабах стали готовиться к параду в Москве и возможным военным операциям на Урале. Прошло две-три недели, и помпезный пафос реляций постепенно утих. Главный сюрприз — упорное и повсеместное сопротивление советских войск даже в совершенно безнадежных условиях, а также мобилизационные возможности Советского Союза. Всем немецким командующим казалось, что при таких катастрофических поражениях в Белоруссии и на Украине РККА уже никогда не оправится. Действительно, согласно официальной статистике, военные потери СССР (убитые, раненые, пропавшие без вести и пленные) к концу 1941 г. приближались к 5 млн. Поскольку потери ополчения и гражданского населения не учитывались, реальная цифра была еще выше. Тем не менее никакого развала армии не случилось. Наоборот, сопротивление становилось все более и более ожесточенным. Обескровленная летними боями Красная Армия уже многому научилась.

Не сумев взять Ленинград, гитлеровцы решили сосредоточиться на московском направлении. 30 сентября они начали операцию «Тайфун», главной целью которой был захват столицы СССР. С каждой стороны участвовало приблизительно около 1 млн человек. Двухмесячные кровопролитные бои измотали немецкие войска. К концу ноября наступление окончательно выдохлось, хотя 4-я германская танковая армия и достигла максимального успеха — она стояла в 30 км от Кремля. 5 декабря при почти 40-градусном морозе Красная Армия перешла в триумфальное контрнаступление, отбросив противника на 120-250 км от Москвы. Хотя полного разгрома немецких армий не произошло, Московская битва имела колоссальное морально-психологическое и политическое значение. Это было первое крупное поражение нацистов с начала войны, а также сильнейший удар по репутации фюрера. Блицкрига не получилось. Москва выстояла даже без материальной помощи союзников. Если до нападения на СССР немцы потеряли в Европе убитыми 102 тыс. человек, то с 22 июня по 30 ноября — 262 тыс. С учетом раненых и пропавших без вести к началу февраля 1942 г. цифра потерь вермахта в России составляла почти 1 млн человек. Операция «Барбаросса» провалилась.

В.М. Молотов подписывает Соглашение между правительствами СССР и Великобритании о совместных действиях в войне против Германии. Москва, 12 июля 1941 г. РГАКФД

Не менее драматические события разворачивались в то же время и в Тихом океане, где Япония готовилась нанести удар по Соединенным Штатам. Противоречия между двумя странами нарастали в 1941 г. как ком. Американцы пытались сдерживать экспансию японцев путем усиливающегося экономического давления и жесткого санкционного режима. В штабах и в Госдепартаменте были готовы к войне и ждали первого выстрела. Споры шли не о том, как уладить отношения с Токио, а о том, какую стратегию действий избрать после нападения Японии. В самой же Стране восходящего солнца, несмотря на смену нескольких кабинетов министров, высшее чиновничество долго питало надежды, что с Америкой удастся договориться. Последние безрезультатные попытки были предприняты летом и осенью 1941 г. Столкнувшись с жесткой и бескомпромиссной позицией американцев, новое правительство во главе с Х. Тодзио взяло курс на войну.

Имеет хождение версия, что англо-американские капиталисты, стремясь экономически «задушить» Японию, будто бы не оставляли ей выбора. Действительно, нефтяное эмбарго, введенное против Токио в ответ на захват французских колоний в Индокитае, было болезненным ударом. Импорт нефти составлял 88% от всех поставок. Имевшихся запасов, по подсчетам военных, хватало лишь на полтора года боевых действий. Ключевое слово здесь — «боевых». Для расширения империи и колониальных владений требовалось много нефти. Японцы не скрывали, что им нужно горючее, дабы сломить сопротивление в Китае и полностью его оккупировать. То же самое относится к Филиппинам, Гонконгу, Сингапуру и Бирме. Растущие потребности Японии были обусловлены не индустриальными факторами внутреннего развития, а имперскими амбициями. Как и в случае с нацистами в войне против СССР, тихоокеанский агрессор оправдывал свои преступления действиями тех государств, на которые нападал.

На что же надеялись японцы, начиная войну против самого богатого и мощного государства в мире? Они полагали, что быстрыми ударами нанесут существенный урон ВМС США на Тихом океане и на какое-то время захватят инициативу. Разобьют или вытеснят армии союзников с основных территорий, а затем займут оборону и будут отбиваться от возможных атак своих врагов. В принципе, так и произошло. Однако в Токио совершенно не учитывали других весомых аргументов: быстрой переориентации и мобилизации промышленного потенциала Америки на нужды войны, экономические возможности британских доминионов, а также появления новых видов вооружений, например тяжелых бомбардировщиков, способных непрерывно бомбить Страну восходящего солнца. Простота и наивность подобной стратегии объясняются сильными идеологическими предубеждениями. Правящие слои рассматривали японцев как особую одаренную расу, которая будто бы интеллектуально и духовно превосходит «белых людей». Соответственно, важнейшей задачей японцев должно было стать «освобождение» Азии от «тлетворного» влияния «белых», либерализма, демократии и «создание Великой восточноазиатской сферы сопроцветания», в которой хозяевами должны были быть только одни японцы. Именно этот лозунг часто использовала японская оккупационная администрация. При этом считалось вполне естественным, что «освобожденные» народы Азии будут обслуживать интересы господ из Токио. Для убеждения