История античной литературы - Наталия Александровна Чистякова Страница 13

(«Илиада», кн. 22, ст. 199—201)

Но вот на помощь Ахиллу приходит Аполлон, и герой наделяется эпитетом «божественный». Однако пущенное Ахиллом копье не достигает цели, и эпитет «богоподобный» в обращении Гектора к Ахиллу приобретает ироническое значение. Но Ахилл одолел противника. Теперь он вновь назван «божественным». А в заключении, когда сам Ахилл объявляет о своей победе над Гектором, оба его постоянных эпитета с полным основанием поставлены рядом.

Характерным признаком гомеровского стиля является постоянная и нарочитая архаизация в повествовании. Создается впечатление, что поэт всячески стремится в рассказе о прошлом выдержать установленную им дистанцию и ничего не вносить туда из современного ему мира. Прошлое героизируется и идеализируется, в нем нет ничего неожиданного, неразумного и случайного. Если в поединке сталкиваются два воина, всегда побеждает сильнейший, так как он обладает лучшим оружием. Раны всегда либо легкие, либо смертельные, но война изображается ужасной и беспощадной, поэтому каждый погибающий боец как ее жертва удостаивается авторской речи. Не только боги, но и люди живут в своем суверенном мире, где нет ни пространственных, ни временных ограничений. Троянская равнина еще не ландшафт, так как описания природы отсутствуют в тексте повествования; она представляет собой место действия, подобно морскому берегу, связанному с ахейским лагерем, или твердыне Илиона, соотнесенному с ахейцами, осаждающими ее, и троянцами, — защищающими. Ни один из героев не становится жертвой губительного мора, описанного в первой книге «Илиады», а когда Ахилл попадает в поток разбушевавшейся водной стихии, оказывается, что ему не суждено погибнуть («Илиада», кн. 21, ст. 291, сл.).

Для героической эпической песни характерна ее полная объективность; певец не анализирует, а лишь сообщает; раскрывая характеры своих персонажей в их действиях и речах, он сам ни о чем не судит и ничего не объясняет. Эпос наследует эту особенность в качестве элемента фольклорного стиля, но в разработке отдельных деталей повествования, в их нарочитой акцентации косвенно прослеживается скрытая авторская мысль, авторское отношение к сущности происходящего. Так, с образом Елены связан мотив, получивший затем большую литературную историю: она — прямая или косвенная виновница кровопролитного столкновения народов, и, конечно, сознает свою огромную, страшную и пассивную роль. Этот мотив неоднократно варьируется в отдельных сценах третьей книги «Илиады», вводится же он следующим образом: посланная богами Ирида входит в покой

...Где Елена ткань великую ткала,

Светлый, двускладный покров, образуя на оном сраженья,

Подвиги конных Троян и медянодоспешных Данаев,

В коих они за нее от Ареевых рук пострадали.

(«Илиада», кн. 3. ст. 125—129)

Действия Елены и подробное описание рисунка изготовляемой ею ткани использовано здесь в виде намека на вышеизложенный мотив. В другом случае об обстановке, сложившейся на Итаке, и об отношении к Одиссею итакийцев создается полное представление из, казалось бы, незначительной детали — краткой характеристики одного итакийского старца, у которого один сын буйствует в числе женихов Пенелопы, двое других заняты на своем поле, четвертый отплыл с Одиссеем, а он сам продолжает хранить верность и преданно ждет Одиссея. Так автор подсказывает слушателям и помогает им разобраться в том, что происходит на Итаке («Одиссея», кн. 2, ст. 15 и сл.).

Речи героев с их формульным обрамлением — традиционны, но обычно связаны с обликом говорящего, зачастую даже индивидуализированы, как, например, речи трех посланцев в сцене посольства к Ахиллу. Поэт как бы воплощается в своих персонажей, говорит их устами.

Из устной поэзии аэдов перешли в эпос развернутые сравнения, назначение которых — осветить и проиллюстрировать прошлое, приблизить его к слушателям и помочь им разобраться в нем. В сравнениях эпический поэт раскрывает современный ему мир, противопоставляя его миру героическому. Поэтому в них мы видим простых людей, занятых будничными делами и погруженных в свои заботы, диких и домашних животных, в них же обозначены времена года с дождями и непогодой. Развернутые гомеровские сравнения — самостоятельные художественные картинки. Полный воинственного пыла Диомед сравнивается с рекой, вышедшей из берегов, и тут же дается картина осеннего наводнения:

Реял по бранному полю, подобный реке наводненной,

Бурному в осень разливу, который мосты рассыпает;

Бега его укротить ни мостов укрепленных раскаты,

Ни зеленых полей удержать изгороды не могут,

Если внезапный он хлынет, дождем отягченный Зевеса.

(«Илиада», кн. 5, ст. 87—91)

Картины природы в эпосе еще не связаны с настроением человека. Мирная природа также не привлекает внимания поэта. Он предпочитает описание бури, непогоды, страшных стихийных бедствий. Охотничьи сцены сменяются в сравнениях описаниями пастушеской жизни или же бытовыми сценами, в которых не забыты детские забавы и капризы. Бог Аполлон, разрушивший ахейскую стену, сравнивается с мальчиком, который, играя на морском берегу, растаптывает песчаную постройку. Патрокл приходит к Ахиллу и просит у него разрешения сразиться с троянцами. Он не может удержаться от слез, и Ахилл, шутя, сравнивает его с маленькой девочкой, которая

...Бегом за матерью следует с плачем,

На руки просится к ней и за платье хватается крепко.

Смотрит в глаза, заливаясь слезами, чтоб на руки взяли.

(«Илиада», кн. 16, ст. 7—9)

В «Одиссее» сравнений мало, так как мирная жизнь, которая в «Илиаде» раскрывается лишь в сравнениях, является здесь чаще всего местом действия героев, живущих в спокойной обстановке повседневности, погруженных в свои занятия и заботы. Встречающиеся в «Одиссее» сравнения более кратки и свободны, наиболее оригинальные из них получили впоследствии широкое распространение, как, например, сравнение девушки с молодой стройной пальмой.

Устная традиция определила несоразмерность отдельных частей эпического повествования. Иногда темп рассказа очень динамичен, так что выпадают важные детали повествования, иногда же вдруг рассказ замедляется, подробности перегружают его, запутывают основную нить, хотя никогда не разрывают ее. Такое замедление темпа создает своеобразное эпическое раздолье, к которому поэт прибегает тогда, когда ему нужно полностью овладеть вниманием слушателей и подготовить их к чему-то необычному. Старая нянька Одиссея, омывая ноги нищему страннику, неожиданно узнает в нем своего питомца. Но вместо того, чтобы рассеять сомнения слушателей и рассказать им, как же поступит Эвриклея, Гомер на протяжении шестидесяти стихов описывает историю полученного в детстве шрама, по которому старуха узнала Одиссея.

Гомеровское поэтическое искусство имеет аналогию с тем орнаментальным, так называемым геометрическим стилем, который господствует в изобразительном искусстве Греции IX—VIII вв. до н. э. На памятниках этого стиля орнамент из ломаных и кривых линий и фигуры живых существ составляли причудливые