Иван Крылов – Superstar. Феномен русского баснописца - Екатерина Эдуардовна Лямина Страница 8

Словом, будущего баснописца, как давно признано его биографами, окружало отнюдь не «темное царство»[66]. Без преувеличения можно сказать, что из Твери был виден Петербург; там весьма естественным было зарождение дерзкой мечты о карьере в столице, причем о карьере необычной – не служебной, а литературной.

Впрочем, даже для амбициозного юноши это был далеко не очевидный выбор. Изначально Ивану Крылову была предначертана совсем другая стезя. По его собственному утверждению, он был записан в службу еще при жизни отца, в 1777 году – подканцеляристом в Калязинский нижний земской суд[67]. Андрей Прохорович, сам поднявшийся из рядовых, таким способом, очевидно, пытался заложить основы будущей карьеры сына. Отдав многие годы военной службе, он в итоге столкнулся с обидами и несправедливостью; неудивительно, что будущее Ивана он связывал со статским поприщем. Восьмилетний мальчик, разумеется, Твери не покидал, но его небольшое жалованье все-таки служило подспорьем семье.

А между тем он как сын одного из видных чиновников имел возможность наблюдать разнообразные праздники и церемонии, которые любили устраивать и наместник Сиверс, и правитель наместничества Тутолмин. Впоследствии, сам занимая посты наместника в других местах, Тутолмин прославится поистине царской пышностью и тем, что окружит себя чем-то вроде двора из местных чиновников[68]. В Твери он, очевидно, вел не менее роскошный образ жизни. В результате даже крупные пожалования от щедрот императрицы не могли покрыть его долгов, и уже в 1781 году Сиверс констатирует, что «расстройство дел» Тутолмина «заставляет его желать другого места, не столь видного и дорогого, как Тверь»[69].

В орбиту этого великолепного вельможи был вовлечен и А. П. Крылов с семейством, причем весьма плотно. Его служба протекала под пристальным надзором Тутолмина, который тщательно, не брезгуя вникать в подробности, следил за деятельностью судебных учреждений[70]. По всей видимости, правитель наместничества был доволен коллежским асессором Крыловым, свидетельством чему – особая милость к его сыну. Иван, по его позднейшим воспоминаниям, имел возможность пользоваться уроками гувернера-француза, жившего в доме Тутолмина[71]; сын правителя был ему почти ровесником.

2

Покровители юноши Крылова. – Ролевые модели. – Шнор и Брейткопф

Неожиданная смерть далеко не старого, сорокалетнего отца 17 марта 1778 года стала переломным событием в судьбе будущего поэта. Если семья и имела какие-то далеко идущие планы, то они пошли прахом. С потерей жалованья Андрея Прохоровича исчез даже тот невеликий достаток, которым жена и дети пользовались при нем. Ивану, между тем, шел только десятый год, а его брату Льву – третий. Прошение вдовы на высочайшее имя о назначении пенсии за мужа удовлетворено не было[72], и старший сын поневоле оказался кормильцем[73]. Уже через три месяца, 15 июня, мальчик, числившийся подканцеляристом в Калязине, был принят на ту же должность во 2‑й департамент Тверского губернского магистрата, который ранее возглавлял его отец[74]. Для начальства, то есть Тутолмина (Сиверс в эти месяцы отсутствовал), это был действенный способ поддержать бедствующее семейство – никакой системы пенсионного обеспечения, тем более для вдов чиновников, напомним, еще не существовало. Точный размер жалованья Ивана неизвестен[75], но в то время заработок подканцеляриста мог составлять до 100 рублей в год.

В этот ли момент или чуть позже, однако номинальная служба Крылова-младшего все-таки превратилась в реальную, и это явно шло вразрез с его интересами и устремлениями. В передаче Ф. В. Булгарина сохранился рассказ баснописца о том, что «повытчик его» (непосредственный начальник, чиновник, ведавший делопроизводством) «был человек грубый и сердитый, и не только журил его за пустые и бесполезные занятия, т. е. за чтение, но, застав за книгою, иногда бивал его по голове и по плечам, а сверх того жаловался отцу»[76]. Не все детали здесь точны. Разумеется, при жизни Андрея Прохоровича Иван в своем калязинском «повытье» не появлялся, да и поднять руку на сына председателя губернского магистрата никто бы не посмел; но осиротевшему мальчику действительно могло каким-то образом доставаться от сердитого начальника.

К счастью, у Ивана имелись покровители. Он был вхож в дом не только Тутолмина, но и советника наместнического правления Н. П. Львова – бывшего казанского губернского прокурора, еще одного человека, чья биография была связана с пугачевщиной. Согласно довольно путаным воспоминаниям его внучатой племянницы Е. Н. Львовой[77], юный Крылов и там пользовался какими-то домашними уроками. Средний сын Львова Александр был на два года старше, что позволяло им учиться вместе. Связь с этим семейством отразилась и в позднейшем юмористическом рассказе самого баснописца о том, как его неуклюжесть однажды привела в отчаяние учителя танцев, занимавшегося с детьми советника[78]. Возможно, именно у Львовых он приобщился и к музыке, получив первые навыки игры на скрипке.

Однако смерть отца принесла мальчику не только сиротство, бедность и зависимость от чужих щедрот. Как ни странно, она дала ему свободу выбора. Можно не сомневаться, что, будь Крылов-старший жив, он распорядился бы судьбой сына по своему разумению, и уделом Ивана надолго, если не навсегда, стала бы канцелярская служба. Теперь же, подрастая, он мог сам строить планы на дальнейшую жизнь. И здесь вдохновляющим оказался, по-видимому, пример нескольких необычных для провинциальной элиты людей, занятых не только службой.

Прежде всего назовем М. И. Веревкина. Крылова-старшего он мог знать еще со времен пугачевщины. Заведуя походной канцелярией генерал-аншефа П. И. Панина, который в августе 1774 года возглавил правительственные войска, Веревкин занимался составлением «генерального обо всем бунте описания»[79] и едва ли прошел мимо такого яркого эпизода, как успешная оборона Яицкого городка.

Уступая А. П. Крылову в выслуге лет, Веревкин сильно опередил его в чинах. Его формулярный список включал и должность асессора только что созданного Московского университета, и директорство в им же основанной Казанской гимназии, где одним из учеников был Державин. Ненадолго появившись в Твери в 1776 году, он вновь приехал туда в 1778‑м, в год смерти Андрея Прохоровича, и занял должность председателя палаты гражданского суда. Вскоре из коллежских советников он был произведен в статские, став особой V класса.

При впечатляющей карьере Веревкин славился и как человек светский, артистичный рассказчик, производивший большое впечатление на слушателей[80], среди которых мог находиться и подросток Иван Крылов. Но главное – он,