Бриллианты и булыжники - Борис Николаевич Ширяев Страница 9

виде Царь НебесныйИсходил, благословляя.

Будучи по основной своей профессии дипломатом, а, следовательно, и политическим работником, глубоко и широко эрудированным в современной ему политической жизни Западной Европы и России, Тютчев совершенно ясно видит и всего в четырех строках – поэтически формулирует глубокую разницу, бездну, разделяющую оба мира. Он пророчески провидит то, что с предельной ясностью наблюдает теперь каждый из нас:

Умом Россию не понять,Аршином общим не измерить:У ней особенная стать —В Россию можно только верить.

Эту непоколебимую веру в грядущее светлое будущее России, в выполнение русским народом предназначенной ему Господом вселенско-исторической миссии Ф. И. Тютчев высказывает в нескольких других своих философски-политических стихотворениях. Но и в них он идет к познанию своей родины путем религии, путем веры. Владевшие им тогда славянофильские тенденции придают этим стихам некоторый специфический колорит, но не изменяют их сущности.

Вставай же, Русь! Уж близок час!Вставай Христовой службы ради!Уж не пора ль, перекрестясь,Ударить в колокол в Царьграде?Раздайся благовестный звонИ весь Восток им огласися!Тебя зовет и будит он:Вставай, мужайся, ополчися.В доспехи веры грудь оденьИ с Богам, исполин державный!..О Русь! Велик грядущий день,Вселенский день и православный.

Историческую вселенскую миссию Руси Тютчев видит в преодолении пропасти, лежащей между Западом и Востоком, в религиозно-культурном соединении двух разобщенных миров, в «русском благовесте», разносящемся не только над Русью и Восточным миром, но и «льющимся через край».

День православного Востока,Святой, святой, великий День,Разлей свой благовест широкоИ всю Россию им одень.Но и святой Руси пределомЕго призыва не стесняй:Пусть слышен будет в мире целом.Пускай он льется через край.

Много общего с духовным строем Ф. И. Тютчева мы находим в жизни, душе и творчестве его единомышленника и современника Алексея Сергеевича Хомякова. Мы видим в нем тоже богатейшее разнообразие эмоциональной и интеллектуальной одаренности, но в противоположность Тютчеву в А. С. Хомякове эти элементы пребывали не в состоянии хаоса и постоянного взаимного борения, но гармонично сливались в единое целое, создавая в результате этого процесса могучую духовную фигуру пророка и борца. Алексей Сергеевич Хомяков – поэт, богослов-мирянин, политический деятель, яростный полемист, превосходство которого над собой признавал даже горделивый Герцен, смелый, жертвенный офицер, но прежде всего историк, бесстрашно проникающий в глубины прошлого своей родины, не считаясь при этом с господствовавшими в ту эпоху историческими взглядами и тенденциями.

Он – судья в историческом аспекте и выносит свои приговоры не только в форме научных статей, но и в поэтических строках. Он так же, как и Тютчев, пламенно верует в ту же историческую миссию России, но видит реализацию этой миссии не в укреплении внешней мощи Империи и широте ее завоеваний, а в организации общественной жизни на основах религии, свободы, любви и братства народов. Для осуществления этого он считает необходимым прежде всего анализ своего прошлого, признание ошибок, раскаяние в них и волю нации к их исправлению.

«Гордись! – Тебе льстецы сказали, —Земля с увенчанным челом,Земля несокрушимой стали,Полмира взявшая мечом.Пределов нет твоим владеньямИ прихотей твоих рабаВнимает гордым повеленьямТебе покорная судьба.Красны степей твоих уборы,И горы в небо уперлись.И как моря твои озера…»Не верь, не слушай, не гордись.…Не говорите: «То былое,То старина, то грех отцов;А наше племя молодоеНе знает старых тех грехов».Нет, – этот грех – он вечно с вами,Он в вас, он в жилах и крови,Он сросся с вашими сердцами,Сердцами мертвыми к любви.Молитесь, кайтесь, к небу длани!За все грехи былых времен,За ваши каинские брани,Еще с младенческих пелен;За слезы страшной той годины,Когда враждой упоены,Вы звали чуждые дружиныНа гибель русской стороны……За слепоту, за злодеянья,За сон умов, за хлад сердец,За гордость темного незнанья,За плен народа; наконец,За то, что полные томленьяВ слепой сомнения тоскеПошли просить вы исцеленьяНе у Того, в Его ж рукеИ блеск побед и счастье мира,И огнь любви и свет умов, —Но у бездушного кумира, —У мертвых и слепых богов.И, обуяв в чаду гордыни,Хмельные мудростью земной,Вы отреклись от всей святыни,От сердца стороны родной!За все, за всякие страданья,За всякий попранный закон,За темные отцов деянья.За темный грех своих времен,За все беды родного края, —Плед Богом благости и сил.Молитесь, плача и рыдая,Чтоб Он простил, чтоб Он простил!

Так же, как Тютчев, А. С. Хомяков видит и указывает в этом стихотворении на политически-моральный тупик, в который неуклонно приводит отрыв социально-общественной жизни от религии, от заветов Христа. Но он, неумолимый аналитик историй и борец, непоколебимо строг и тверд. Он призывает прежде всего к очищению себя самих, своего интеллектуально-духовного мира покаянием и моральным самосовершенствованием – возвратом к Богу истинному от поклонения «бездушным кумирам, мертвым и слепым богам» материализма.

Но Хомяков, как и Тютчев, верит в совершение русский народом этого подвига, силы для которого таятся в русской душе.

И вот за то, что ты смиренна,Что в чувстве детской простоты,В молчаньи сердца сокровенна,Глагол Творца прияла ты,Тебе Он дал свое призванье,Тебе Он светлый дал удел:Хранить для мира достояньеВысоких жертв и чистых дел;Хранить племен святое братство,Любви живительный сосуд,И веры пламенной богатство,И правду и бескровный суд.…О вспомни свой удел высокий,Былое в сердце воскресиИ в нем сокрытого глубокоТы духа жизни допроси.Внимай ему – и все народы,Обняв любовию своей,Скажи им таинство свободы,Сиянье веры им пролей!

Ф. И. Тютчев и А. С. Хомяков взаимно дополняют друг друга. Различные по внешности своего творчества, по силе и направленности творческого темперамента, по характеру его, даже по душевным способам восприятия и осознания России в ее прошлом, настоящем и будущем, они сходятся в конечной точке – в признании национальной миссии своей родины, как утверждения общественно-политической жизни на основе веры в Христа, стремления к Нему и внедрения в повседневную личную и общественную жизнь Его правды.

«Наша страна», Буэнос-Айрес, 1 ноября 1956 года, № 354. С. 6

Народный монархист XIX века

Мы привыкли к баснописцу дедушке Крылову так, как он сам был привлечен к своему засаленному халату, к своему облеженному просторному дивану. Крылов остается для нас «дедушкой» и в ту пору, когда наши собственные внучата учат те же басни, какие и мы твердили когда-то…

В те далекие теперь времена, Крылов был для нас примитивным, простым и ясным моралистом, весело и занятно посмеивающимся над пороком, глупостью, косностью… С хитринкой, по-мужицки, учил нас тогда забавник-дедушка выношенной в сердце народном жизненной правде. Мы запечатлевали в создании его мелкие смачные слова-образы, и несли их с собой в жизнь. «Медвежья услуга», «демьянова уха», «квартет» становились неразлучными с нами бытовыми, житейскими формулами, но если бы кто-либо спросил нас о политических взглядах великого, первого в русской литературе народника, – дедушки Крылова, то, вероятно, мы только пожали бы плечами.

– Басенник Крылов и политика? Что между ними общего?

Руководители советской школой – иного мнения. Там тоже